В плену теней - Мари Кирэйли

Однажды мы купили у лоточника в парке пирожки с мясом и присели на парапет у реки неподалеку от его дома. Вокруг никого не было, и вдруг, без предупреждения, он наклонился и поцеловал меня. За несколько мгновений мое лицо, должно быть, сменило полдюжины оттенков красного. Я думал, он меня разоблачил и дразнит, но тут почувствовал, как он языком раздвигает мои губы, как обнимает меня… – Фрэнк помолчал. – Вам противно это слушать, не так ли?

– Нет.

– Тогда удивительно? Мне кажется, кроме страха, вы испытываете еще какое-то смутное чувство. А что вы ощутили, когда впервые целовали Хейли Мартин?

– Восторг, – признался Эд.

– Тогда вы испытали лишь малую толику того, что испытал я, целуя Луи де Ну. Видите ли, то был мой первый поцелуй, и я обожал Луи. Поверьте, любовь не различает мужчин и женщин, девочек и мальчиков. Моя любовь была такой же, как у всех, только немного более трогательной. Да, трогательной, – повторил он. – Понимаете, я был слишком молод, чтобы распознать искусный поцелуй. В противном случае я бы удивился, каким образом мальчик, который редко ходит в школу, научился целоваться так. Позднее в тот же день, когда Луи затащил меня к себе в комнату, я должен был бы удивиться, где он научился так трахаться. Только то, чем мы занимались, я никогда не называл этим грубым словом. Я называл это сближением, любовью. «Трахаться» – так говорит нынешняя молодежь. Либо они честнее в своих чувствах, либо чувства у них просто отсутствуют.

В течение следующего года мы сливались в экстазе при первой же возможности, а их было немало. Мы осмелели, но не смелость разрушила наши отношения, а жара.

Тот август побил все рекорды жары в городе, привычном к пеклу. Даже при работающем кондиционере в комнате Луи можно было разве что с трудом дышать. Проведя вместе несколько часов, мы решили принять душ, потом передумали и сели в ванну.

У Анри была огромная ванна на ножках в виде звериных лап. Мы наполнили ее до краев прохладной водой и добавили пену, которую прихватили у Линны. В тот день Анри не должно было быть дома. Линна с Жаклин тоже куда-то ушли, и мы дурачились, намыливали друг друга и наконец по-настоящему возбудились. Только мы начали, как дверь распахнулась.

На пороге стояла Линна. Я спрятался за занавеску, но на меня она даже не посмотрела. Она вперила взор в брата. Было в ее лице нечто такое – не могу объяснить, что именно, но я сразу понял: они с ним были близки, и не раз.

Она что-то сказала и повернулась, собираясь уйти, но тут на пороге возник Анри де Ну. Он грубо оттолкнул ее, не обратив ни малейшего внимания на то, что она сильно ударилась о стену.

Линна убежала, оставив нас с Анри. Когда ушел и Анри, у меня был разбит нос и сломана пара ребер. Этого я, впрочем, тогда даже не заметил, потому что Луи лежал на полу, подтянув ноги к груди, и стонал. Один глаз у него заплыл. Я потянулся к нему, но он ударил меня по руке.

– Уходи, – сказал он.

К тому времени Луи регулярно посещал школу. Мы все еще каждый день сидели за одним столом во время обеда, но вне школы я больше никогда к нему не подходил. Думаю, он все понял, поскольку ни разу не спросил, почему я его сторонюсь.

Я был единственным ребенком в семье, поэтому, наверное, никогда не смогу постичь той любви-ненависти, которая может существовать между братом и сестрой. Грех кровосмешения всегда казался мне чудовищным, быть может, потому, что на его фоне мои собственные прегрешения представлялись менее ужасными.

После окончания школы наши пути разошлись. Я начал работать в тетушкиной таверне, дела постепенно переходили под мой контроль. Иногда я вспоминал о Луи, но так и не посмел ему позвонить.

Фрэнк снова замолчал, потягивая вино, потом налил еще стаканчик. Казалось, он забыл о присутствии Эда.

– Тетю Соню хватил удар, она стала плохо видеть, и у нее почти полностью отнялась правая нога. Лечение требовало денег, средств не хватало, поэтому я перевел ее в маленькую спальню, а большую переоборудовал и сдал. Какого только отребья не было среди моих квартиросъемщиков, пока наконец не появился Джо! Он платил вовремя, помогал, когда у меня возникали проблемы, комнату содержал в такой же чистоте, как я – свою, и стал одним из моих лучших клиентов. Последнее, правда, меня несколько беспокоило, поскольку именно из-за пристрастия к выпивке Джо не смог ничего добиться в жизни и едва сводил концы с концами.

А потом, в один прекрасный день, он пришел ко мне с Линной. Я посмотрел на нее, вспомнил Луи и весь вечер старался обходить ее стороной. У нее была репутация бабочки-однодневки, и я полагал, что, когда она уйдет, я ее, вероятно, больше не увижу.

Но Линна меня удивила. Она не бросила Джо, а после того, как он потерял работу, переехала к нему. Ходили слухи, что Анри не ладит со своими детьми. Меня это не удивляло.

Потом Анри умер. Невелика потеря, подумал я. Спустя несколько недель в баре появились Луи с Джо и Линной. Мы выпили вместе, а когда Джо с Линной поднялись к себе, Луи остался.

«Я думаю о тебе, – сказал он. – Постоянно».

«Почему?» – искренне удивился я.

«Потому что ты – единственный человек, который любил меня», – ответил он и взял меня за руку.

Я понял, чего он хочет, и повел наверх, потому что и сам этого хотел. Когда Луи разделся, я увидел, что он ничуть не изменился. Тело его было гибким, движения плавными, как тогда, когда мы были подростками. Тот короткий период, когда я был крупным, а не толстым, давно миновал. Я чувствовал себя обрюзгшим, безобразным и решил не раздеваться, чтобы не показывать ему, как заплыли жиром мои ляжки и живот.

Думаю, он все понял, потому что сел в кресло и притянул к себе мою голову. Я взял в рот его отвердевшую плоть и ласкал, пока он сидел, потягивая вино и гладя меня по голове. Все происходило в полной тишине. Даже в момент кульминации его дыхание не участилось. Когда я закончил, он склонился и поцеловал меня. Его губы были сладкими от вина, и я вспомнил тот первый поцелуй у реки. Воспоминания нахлынули на меня с новой силой, словно не было этих лет разлуки.

Недели через две Луи сказал мне, что очень беспокоится из-за Линны: деньги, которые она получила при разводе, вот-вот закончатся, а она не хочет слушать, когда он уговаривает ее изменить образ жизни. Луи хотел, чтобы она вернулась домой, где он мог бы контролировать ее поведение и финансы. Я был польщен его доверием и хорошо понимал его тревогу, поскольку сам заботился о тете Соне. Вы же знаете Луи. Слышали, как он умеет говорить. Он может быть таким чертовски убедительным, словно гипнотизирует вас.

Впрочем, не думайте, что я был так уж легковерен. Линну я видел почти ежедневно и понимал, что она на грани срыва. Даже Джо беспокоился, старался не отходить от нее ни на шаг. Иногда по ночам я слышал, как она нараспев произносит заклинания, а проходя мимо их двери, чувствовал аромат трав, которые она воскуряла.