Королевское чудовище - Кристина Кашор

Повернувшись, они исчезли в том же разломе, из которого появились.

Файер отломила кусок хлеба и заставила себя его съесть. Когда желудок вроде бы согласился принять его, она зачерпнула руками воды и отпила несколько глотков. Вода была теплой. Она посмотрела на лошадь, которая поедала с хрустом корм в мешке, мягко тычась носом в уголки. Позади животного из трещины поднимался дым, отсвечивая в утреннем солнце желтизной. Дым? Или пар? Это место странно пахло, как будто древесным дымом, но и чем-то еще. Она положила руку на теплый камень, на котором сидела, и поняла, что под ним есть люди. Ее пол был для кого-то потолком.

Она только-только ощутила приглушенные зачатки любопытства, но тут ее желудок решил, что все-таки не хочет хлеба.

Закончив завтрак и допив остаток воды, лошадь подошла туда, где, сжавшись в комок, лежала Файер. Лошадь потыкалась в нее носом и присела. Файер, распутавшись, будто черепаха, выдирающаяся из панциря, взобралась к ней на спину.

Видимо, лошадь наугад шла через снега на юго-запад. Брела через ручьи, хрустевшие льдом, и пересекала широкие расселины в скале, от которых Файер становилось не по себе — она не видела их дна.

Ранним утром она ощутила, что за спиной кто-то приближается верхом. Поначалу она не обратила внимания. Но потом узнала ощущение этого человека, и он против воли приковал ее внимание. Это был мальчишка.

Он тоже ехал без седла, довольно неловко, и пинал свою несчастную лошадь, пока она не подвезла его на расстояние крика.

— Куда ты едешь? — сердито проорал он. — И чем ты думаешь — разбросала свои мысли и чувства по всем скалам? Это не владения Каттера. Тут есть чудовища и дикие, злые люди. Ты дождешься, что тебя убьют.

Файер не слышала его, потому что при виде его разных глаз вдруг скатилась с лошади и ринулась к нему с ножом в руке, хотя до этого момента не осознавала, что нож у нее вообще есть.

Его лошадь выбрала этот самый миг, чтобы сбросить мальчика со спины в сторону Файер. Он кулем упал на землю, поднялся на ноги и побежал прочь от нее. Последовала неуклюжая погоня через трещины в земле, а потом безобразная потасовка, которую она не выдержала, потому что слишком быстро выдохлась. Нож выскользнул из пальцев и провалился в широкую щель в земле. Мальчишка оттолкнул ее и поднялся на ноги, давясь словами.

— Ты обезумела, — сказал он, коснувшись рукой пореза на шее и неверяще разглядывая перепачканные кровью пальцы. — Возьми себя в руки! Я не за тем гнался за тобой всю дорогу, чтобы драться. Я пытаюсь тебя спасти!

— Твоя ложь меня не обманет! — хрипло крикнула она, превозмогая боль в горле от дыма и обезвоживания. — Ты убил Арчера.

— Арчера убил Джод.

— Джод — твое орудие!

— Ой, ну перестань, — сказал он, нетерпеливо повышая голос. — Только ты и можешь это понять. Арчер был слишком силен разумом. У тебя тут прямо все королевство такое, правда; детей с пеленок учат закрывать разум от чудовищ?

— Ты не чудовище.

— Разницы никакой. Ты отлично знаешь, как много людей мне пришлось убить.

— Нет, — сказала она. — Не знаю. Я не такая, как ты.

— Может, и не такая, но ты все же понимаешь. Твой отец был таким, как я.

Файер уставилась на мальчишку, на его чумазое лицо, колтун грязных волос, рваную, окровавленную одежду, которая была ему велика, будто он снял ее с одной из своих жертв, найдя на землях Каттера не обгоревшее тело. Его разум бился о ее, мерцая своей чуждостью, дразня непостижимостью.

Кем бы он ни был, он не был чудовищем. Но разницы никакой. Так вот, значит, зачем она убила Кансрела — чтобы вот такое создание могло подняться к власти на его место?

— Что ты такое? — прошептала она.

Он улыбнулся. Даже на грязном лице улыбка его была обезоруживающей, довольная улыбка маленького мальчика, который горд собой.

— Я из тех, кого называют Одаренными, — сказал он. — Раньше меня звали Иммикер. Сейчас я — Лек. Я пришел из королевства, о котором ты не слыхала. Там нет чудовищ, зато есть люди с разноцветными глазами, у которых есть всевозможные способности, любые, какие можешь вообразить, — прясть, танцевать, сражаться на мечах, и всякие способности разума тоже. И нет ни одного Одаренного, кто был бы так же могущественен, как я.

— Твоя ложь меня не обманет, — машинально сказала Файер, ощупывая пространство вокруг себя в поисках лошади, и та подошла, позволив ей на себя опереться.

— Я не придумываю, — сказал он. — Такое королевство есть. На самом деле, целых семь королевств, и ни одно чудовище там не докучает людям. Что, конечно, значит, что мало кого из них научили укреплять свой разум так, как здесь, в Деллах. Деллийцы куда сильнее разумом, это раздражает.

— Если деллийцы тебя раздражают, — прошептала она, — возвращайся, откуда пришел.

Улыбаясь, он пожал плечами:

— Я не знаю, как вернуться. Туда ведут туннели, но я не смог их найти. И даже если бы нашел, я не хочу. Здесь столько возможностей, столько открытий в медицине, и в технике, и в искусстве. И столько прекрасного — чудовища, растения — ты хоть понимаешь, какие необычные здесь растения, какие чудесные снадобья? Мое место здесь, в Деллах. И вообще, — сказал он с ноткой презрения в голосе, — не воображай, что мне довольно руководить пошлым торгашеством Каттера тут, на задворках королевства. Мне нужна Столица с ее стеклянными крышами, больницами и прекрасными мостами, которые светятся ночи напролет. Мне нужен король, кто бы им ни оказался, когда завершится война.

— Ты работаешь на Мидогга? На чьей ты стороне?

Он небрежно повел рукой.

— Мне все равно, кто победит. Зачем вмешиваться, когда они оказывают мне любезность, изничтожая друг друга? Но ты, неужели ты не видишь, какое место я отвел тебе в своих планах? Знай, это была моя идея — украсть тебя. Я следил за всеми шпионами и руководил похищением и не позволил бы Каттеру продать тебя или разводить чудовищ. Я хочу быть твоим партнером, а не хозяином.

Как устала Файер ото всех, от каждого в этом мире, кто хотел ее использовать.

— Не использовать тебя, а сотрудничать, чтобы управлять королем, — сказал мальчик, и она вздрогнула от смятения, не ожидав, что он умеет читать мысли. — И я не лезу в твои мысли, — нетерпеливо сказал он. — Я тебе уже говорил, ты испускаешь вовне каждую мысль и чувство. Соберись. Вернись со мной. Ты уничтожила все мои ковры и гобелены, но я тебя прощаю. Один угол дома еще сохранился. Я расскажу тебе о своих планах, а ты можешь рассказать мне все о себе. Для начала — кто порезал тебе шею. Это был твой отец?

— Ты ненормальный, — прошептала Файер.