100 великих авантюристов - Игорь Муромов

Слух о предстоящей свадьбе Бомарше и кавалера быстро распространился в Лондоне и дошел до Парижа. Дамы, по личному опыту знавшие о мужском естестве д'Эона, умирали со смеху.

Д'Эон же, устав от роли соблазненной девицы, мечтал об уединении в своем родном городе Оннере. 13 августа он выехал из Лондона.

По прибытии во Франции кавалер получил приказ немедленно переодеться в женское платье. Мария-Антуанетта из благодарности заказала ему гардероб у лучшей французской модистки Розы Бертэн и подарила веер. Для бывшего военного началась новая жизнь. Забыв о прошлом, он научился вышивать, готовить, ткать и делать макияж. Сорок девять лет он был напористым мужчиной, а тридцать три года — очаровательной женщиной.

Скончался д'Эон 10 мая 1810 года. Сильно заинтригованные врачи осмотрели его тело. Под женскими юбками д'Эон остался настоящим драгунским капитаном…

Степан (Стефан) Малый

(? -1773)

Самозванец. Выдавал себя в Черногории за Петра III. Достоверных сведений о его происхождении нет. 2 ноября 1767 года на всенародной сходке был признан не только русским царем, но и государем Черногории. В течение шести лет фактически правил страной. Провел ряд реформ, в частности судебную, отделил церковь от государства. Призывал племена к миру. Погиб от рук наемного убийцы.

В начале 1766 года в черногорской деревне Майна на Адриатическом побережье появился чужестранец-знахарь. Он нанялся батраком к состоятельному черногорцу Вуку Марковичу. Незнакомец привлек к себе внимание умением врачевать. Людей удивляло и его поведение: в отличие от обычных деревенских знахарей Степан Малый не брал платы до тех пор, пока его подопечные не выздоравливали. При этом он вел с ними беседы о доброте и миролюбии, о необходимости прекратить распри между общинами. Стал он лечить и своего заболевшего хозяина. В результате к концу лета 1767 года Маркович стал относиться к своему батраку с уважением и даже с почтительностью.

Через некоторое время в речах Степана Малого стали замечать таинственную важность. Он попросил одного солдата отнести к генеральному проведитору А. Реньеру письмо, адресованное самому венецианскому дожу. В письме содержалась просьба подготовиться к принятию в Которе в скором времени «свет-императора». (К тому времени приморские территории Черногории, захваченные Венецианской республикой, именовались «венецианской Албанией». Они управлялись генеральным проведитором — наместником, резиденция которого находилась в Которе.)

В августе-сентябре 1767 года по окрестным селам разнеслась весть, что батрак из села Майне и не батрак вовсе, а русский царь Петр III. Впрочем, «царь» продолжал называть себя Степаном Малым, но не из-за малого роста. Может потому, что, по его собственным словам, он был «с добрыми добр», иначе говоря, с простыми людьми прост (с малыми мал)? Есть еще одна версия. В середине XVIII века в Вероне большой популярностью пользовался врач по имени Стефан из рода Пикколо (то есть Малый). Степан тоже был знахарем…

Как только прошел диковинный слух, все бросились разглядывать иноземца, пытаясь найти в нем сходство с портретами русского императора. «Лицо продолговатое, маленький рот, толстый подбородок… блестящие глаза с изогнутыми дугой бровями. Длинные, по-турецки, волосы каштанового цвета… Среднего роста, худощав, белый цвет лица, бороды не носит, а только маленькие усики… Налице следы оспы… Кто бы он ни был, его физиономия весьма сходна с физиономией русского императора Петра Третьего… Его лицо белое и длинное, глаза маленькие, серые, запавшие, нос длинный и тонкий… Голос тонкий, похож на женский…» В то время ему было лет 35–38.

Достоверных сведений о его происхождении нет. Он называл себя то далматинцем, то черногорцем, то «дезертиром из Лики», и иногда просто говорил, что пришел из Герцеговины или из Австрии. Патриарху Василию Бркичу местом своего происхождения Степан Малый называл Требинье, «лежащее на востоке», а Ю. В. Долгорукому предложил даже три версии о себе: Раичевич из Далмации, турецкий подданный из Боснии и, наконец, уроженец Янины. Он признавался, что во время странствий ему часто приходилось менять имена. Степан Малый хорошо говорил по-сербохорватски, в разной мере владея, кроме того, немецким, французским, итальянским, турецким и, быть может, русским.

Сразу же после того, как Степан «признался» в своем царском происхождении, нашлись люди, которые «узнали» в нем Петра III. Некоторые из них в свое время побывали в России (Марко Танович, монах Феодосии Мркоевич, игумен Йован Вукачевич), и их свидетельствам особенно поверили. Марко Танович, находившийся на военной службе в России в 1753–1759 годах и встречавшийся там с Петром Федоровичем, сказал, что батрак Степан Малый как две капли воды похож На русского царя.

В одном из монастырей нашли портрет императора; сходство «подтвердилось». Несколько позднее с агитацией в пользу Петра III выступили видные православные иерархи. Особенно поразил Степан черногорских старшин, когда потребовал у них отчета в том, куда они дели присланные из России золотые медали (он узнал о них от русского офицера, побывавшего в Черногории незадолго до того).

По поручению генерального проведитора 11 октября 1767 года со Степаном Малым встретился и беседовал полковник венецианской службы Марк Антоний Бубич. Судя по его письменному отчету, эта встреча произвела на него большое впечатление. «Особа, о которой идет речь, — писал он, — отличается большим и возвышенным умом».

14 октября в горном селе Цегличи совет старшин принял Степана как царя. Затем он встретился с митрополитом Саввой, престарелым владыкой, фактическим правителем страны. Архиерей был захвачен общим настроением, покинул горы и сам приехал к Степану в Майне, где самозванец обрушил на него поток красноречия, укоряя черногорское духовенство в пороках. Черногорский пастырь был подавлен, он пал Степану в ноги и расстался с ним, побежденный.

В конце октября в Цетинье состоялось уже всенародное собрание («скупщина», «збор»), на которое явились до семи тысяч человек. Степан ждал решения народа в Майне, тем не менее его первый указ был прочитан на сходке и немедленно принят к исполнению. Это был призыв к установлению мира в стране и немедленному прекращению кровных распрей. На собрании Степан Малый был признан не только русским царем, но и государем Черногории, что удостоверялось грамотой, переданной ему 2 ноября 1767 года. Началось паломничество к новому правителю: окруженный охранниками, он благословлял пришедших, выкатывал им бочки с вином, полученные от митрополита (своих доходов у «царя» не было еще довольно долго).

Венецианские власти боялись трогать Степана Малого. «Благоразумие не позволяет мне прибегнуть к решительным мерам, чтобы не возбудить открытого сопротивления…» — писал генеральный проведитор из Котора; когда в начале ноября 1767 года Степан в первый раз объехал страну, его повсюду встречали с восторгом. «Наконец Бог дал нам… самого Степана Малого, который умиротворил всю землю от Требинья до Бара без веревки, без галеры, без топора и без тюрьмы», — восхищенно писал один из старшин, противопоставляя Степана венецианцам. «Наиславный, наивозвышенный, наивеликий… господин, господин государь, царское крыло, небесный ангел…» — так обращался к нему губернатор, только что избранный на свой пост.

Все считали самозванца Петром и в то же время именовали его Степаном, как бы признавая соединение в одном лице двух личностей; сам он подписывался именем «Степан» и приказал вырезать титул «милостью божией Степан Малый» на государственной печати. Ведь имя Степан само по себе обладало царственным смыслом: «стефанос» по-гречески означает «венец». Кроме того, оно было популярно у сербских государей из династии Неманичей, и самозванец недаром удерживал его за собой.

Но внезапно у него обнаружился недоброжелатель — старый владыка Савва, который с трудом мирился с возвышением самозванца. Подчинившись Степану, старик написал русскому послу в Константинополе А. М. Обрескову о черногорских делах. Обресков сразу же ответил («Удивляюсь, что ваше преосвященство… впали в равное с… вашим народом заблуждение»), и Савва немедленно выступил против Степана, разослав копию письма во все черногорские общины.

В столь критической для него ситуации Степан Малый показал себя опытным и ловким политиком В феврале 1768 года в монастыре Станевичи была созвана сходка старшин, на которую вызвали Степана. Самозванец пустил в ход сильнодействующее средство: обвинил митрополита в служении интересам Венеции, а также в спекуляциях земель и расхищении ценностей, поступавших в дар из России. Не дав ему опомниться, Степан Малый предложил тут же отобрать у Саввы имущество и разделить между участниками сходки. Стада владыки, его дом, монастырь и еще несколько церквей были мгновенно разграблены, сам он и его родня взяты под стражу, монахи разогнаны. Степан вновь оказался хозяином положения; его ближайшим советником стал теперь сербский патриарх Василий Бркич, незадолго до того изгнанный из своей резиденции в городе Печ. В марте 1768 года Василий призвал все православное население почитать Степана как русского царя. По-видимому, для подкрепления этой версии Степан Малый, по случаю дня Петра и Павла, отмечаемых православной церковью 29 июня, организовал торжественную церемонию в честь Петра Великого, а также цесаревича Павла Петровича, как своего сына.