Выбор девы войны - Дэвид Вебер

только боги знают, сколько из них может порхать в тумане прямо сейчас, вне поля зрения. И если одному из них взбредет в голову то, что сошло за ум упыря, начать атаку на молодого командира кавалерийских войск...

Прекрати это, твердо сказал он себе. Этого не произойдет. И даже если это произойдет, ты мало что сможешь с этим поделать, если только не хочешь, чтобы парень спрятался где-нибудь в задних рядах, и ты знаешь, как хорошо сработало бы это предложение!

- Боюсь, вы, вероятно, правы насчет луков в этом деле, милорд, - мрачно сказал он через мгновение. - Все равно и все такое, но это также уберет их дротики.

- Ты полон решимости найти светлую сторону, не так ли? - Тон Трайанала был кислым, но в довершение он одарил сэра Яррана улыбкой. Затем он посерьезнел и повернулся к одному из своих помощников. - Возвращайся вдоль колонны, Гартиан. Скажи им, что это будут копья и сабли, а не луки. И, - он поднял руку, останавливая, когда курьер начал разворачивать своего коня назад, в тыл, - скажи им, что любой, кого я увижу несущимся вперед без кого-либо, кто прикрывал бы его фланги, пожалеет, что родился на свет... при условии, что он, во всяком случае, проживет достаточно долго, чтобы я мог оторвать ему голову. Ясно?

- Как хрусталь, милорд! - Гартиан ответил широкой улыбкой.

- Тогда иди. И говори потише, пока передаешь сообщение.

- Есть, сэр! - Гартиан хлопнул себя по груди в знак признательности, повернул коня и быстрым галопом поехал назад вдоль конной колонны.

- Думаете, Юргаж и сэр Вейжон будут придерживаться графика, милорд? - спросил Ярран более тихо, когда затих глухой стук грязных копыт.

- Я уверен, что они это сделают, - ответил Теллиан. - Поверь мне, Ярран, - он повернулся и спокойно посмотрел в глаза своему подчиненному, - единственное, чего они не собираются делать, это оставлять нас болтаться здесь в тумане одних.

***

- Не могли бы вы перекинуться парой слов с Хранителем Равновесия по поводу этого тумана, сэр Вейжон? - проворчал Юргаж Чарксон, размахивая рукой перед лицом, как человек, пытающийся отмахнуться от мухи. Это заставляло его выглядеть немного глупо, подумал Вейжон, не то чтобы он собирался что-то говорить по этому поводу.

- Боюсь, погода находится в ведении Чемалки, а не Томанака, - ответил он.

- Жаль, - почти проворчал генерал из Кровавых Мечей. Он начал добавлять что-то еще, вероятно, что-то довольно едкое, подумал Вейжон, но остановил себя, и защитник криво улыбнулся.

Юргаж был одним из градани, которые все еще удивительно мало обращались к каким-либо богам, Света или Тьмы, размышлял Вейжон. Из того, что он узнал о борьбе градани за выживание в течение последних двенадцати столетий, Вейжон не мог по-настоящему винить их за то, что они придерживались мнения, что ни один бог не оказал им никакой помощи во время этого процесса. Томанак всегда пользовался среди них определенным неохотным признанием как единственный Бог Света, которого воин мог по-настоящему уважать, хотя (как бы ему ни было неприятно это признавать) Крашнарк пользовался почти таким же уважением. Чаша весов склонилась в пользу Томанака, когда Он раскрыл правду о Раже всем градани через Базела, но, вероятно, было бы слишком ожидать, что все градани повсюду немедленно примут Богов Света после стольких столетий.

Не то чтобы он мог не согласиться с горячим желанием Юргажа, чтобы какой-нибудь бог взял на себя смелость рассеять неожиданный туман. Если бы существовал какой-то способ сообщить об этом Трайаналу, Вейжон испытал бы искушение предложить им полностью отменить атаку, пока погода не прояснится. К сожалению, не было никакого способа передать сообщение сотойи, не рискуя, что какой-нибудь курьер собьется с пути и, вероятно, налетит на врага, в этом тумане, что означало, что их обнаружат.

И разве это не должно было быть весело?

Упыри были не теми, с кем любой человек в здравом уме, даже градани, хотел бы вступить в рукопашный бой. Они были конструктами из Войн волшебников, обрекших Контовар на гибель, и никто, казалось, не знал, как кто-либо из них добрался до Норфрессы. К сожалению, они были не единственными... менее чем желанными отголосками Падения, которое докатилось до Норфрессы. На самом деле, до недавнего времени ни один сотойи не делал большого различия между упырями и градани, и в некотором смысле, особенно учитывая то, как тайно порабощенные градани служили ударными отрядами поклонников Карнэйдосы во время Войн волшебников, это было не так уж трудно понять. Но даже сотойи в их худшем проявлении признали, что упыри были гораздо более опасны, чем градани, и не просто потому, что у них были еще более неприятные личные привычки.

В отличие от градани, с их низким уровнем фертильности, упыри были специально разработаны для быстрого размножения и быстрого созревания, и это означало, что даже относительно небольшое их количество могло вырасти до пугающих размеров с пугающей скоростью. Их также нельзя было назвать привередливыми едоками, и ни у одной группы или деревни упырей не было друзей, даже среди их собратьев-упырей.

Физически упыри напоминали троллей. Они были чуть ниже ростом, некоторые из них были намного выше восьми с половиной футов и более легкого телосложения, но это телосложение было обманчиво мощным, а рефлексы невероятно быстрыми. По словам Венсита из Рума, который, безусловно, должен был знать, эта скорость была скрыто встроена в них вместе со скоростью размножения, и они заплатили за это ненасытным аппетитом и сокращенной продолжительностью жизни. Для любого упыря было необычно достигать сорокалетнего возраста, и большинство из них умирали, не дожив до тридцати пяти лет, что составляло не более половины продолжительности жизни тролля. Однако их было почти так же трудно убить, как тролля, и, подобно троллям, они с почти невероятной скоростью восстанавливались после любой раны, которая не убивала их сразу. Действительно, они исцелялись гораздо быстрее, чем даже градани; не было ничего неслыханного в том, что кровоточащая рана тролля или вурдалака закрывалась сама по себе и фактически начинала заживать в ходе той же битвы, в которой она была нанесена. Единственный способ быть уверенным в убийстве одного из них - это отрубить ему голову; в противном случае, в чем воин мог бы быть уверен, так это в том, что труп, скорее всего, придет в себя и оторвет ему голову сзади.

Что делало упырей еще хуже троллей, так это три отличия.