Русские эсэсовцы - Дмитрий Жуков

Основу соединения составили так называемые «украинские» и «белорусские» батальоны вспомогательной полиции (батальоны «шума»), выполнявшие антипартизанские и охранные функции. Некоторые исследователи (к примеру, Р. Михаэлис) почти не обращают внимания на то, что в этих частях служило много русских. В составе включенных в соединение Зиглинга «восточных» батальонов таковых также было немало.

Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о наличии в данном соединении поляков, некоторого количества армян, поволжских татар и даже чехов (приведем пример: только в 3-й роте 4-го полка служило 447 белорусов, 53 русских, 15 украинцев, 63 поляка и 3 татарина). То есть чисто белорусским это соединение никогда не было[695].

То, что бригада Зиглинга была весьма интернациональным соединением, разумеется, пришлось не по вкусу местным националистам. Они поначалу полагали, что бригада (а в последующем и дивизия) будет организована исключительно на моноэтнических началах. Этим объясняется то, почему на командные и штабные должности они попытались пропихнуть своих людей. Но Зиглингу не нужна была кадровая чехарда, вызванная непомерными амбициями бывших солдат и офицеров БКА, как не нужны были и конфликты.

Кроме того, в момент, когда события на Восточном фронте начали принимать плачевный для нацистов характер, на выяснение отношений просто не было времени. Потому любые попытки белорусских шовинистов занять главенствующие позиции в бригаде жестко пресекались. При этом в бригаде Зиглинга, как и в большинстве других аналогичных формирований, присутствовала тенденция назначать на командные должности немцев («рейхсдойче» или «фольксдойче»). Вместе с тем достаточно прочное положение в соединении заняли русские, которые вскоре начали оказывать несомненное влияние на штаб. Таким образом, радикально настроенный белорусский личный состав (в первую очередь — из БКА) фактически третировался.

В этой связи достаточно упомянуть личность майора полиции (штурмбаннфюрера СС) Вячеслава Муравьева. Прекрасно зная Зиглинга еще по тем временам, когда они служили в 57-м полку охранной полиции, он входил в круг доверенных лиц комбрига, будучи его «правой рукой». Совсем не случайно в своих мемуарах Константин Акула замечает, что Зиглинга (из-за ценных советов Муравьева) мало интересовали протесты белорусских офицеров, так как русские якобы не позволяли ему взглянуть на ситуацию «критически»[696].

Несмотря на очевидную предвзятость подобных свидетельств, они, несомненно, отражают реальное положение вещей. У белорусских шовинистов были формальные основания недолюбливать своих русских коллег. 24 июля 1944 года в городе Эльбинг (Восточная Пруссия) по инициативе генерального комиссара Белоруссии Курта фон Готтберга была проведена конференция командного состава соединения. На этом мероприятии русским, украинским и белорусским офицерам должны были сообщить, что теперь они — члены новой дивизии войск СС, и представить им нового командира. От всех участников требовалось подтвердить свое желание сражаться за Великую Германию. Как отмечает историк О. Романько, «в принципе, ни один из пунктов повестки дня конференции не вызвал каких-либо противоречий. Однако после того, как Зиглинг произнес новое название дивизии (а именно ту его часть, которая указывала на национальную принадлежность — „2-я русская“) возникла целая дискуссия. Такому дополнению воспротивился… капитан БКА Виталий Микула, который заявил, что он против такого названия, так как белорусских солдат в дивизии большинство и на этом основании отказывается подчиняться „москалям“ (т. е. русским офицерам). Протест Микулы ни к чему не привел…»[697]

Конфликты продолжали иметь место и в дальнейшем. По-нашему мнению, это является едва ли не главной причиной того, почему боеспособность соединения оказалась недостаточно высокой. Более того, определенное количество белорусских добровольцев, в отличие от своих русских товарищей по оружию, оказались морально неустойчивыми. В частности, когда полицейские части и отряды БКА, предназначенные для формирования бригады, выводились на территорию Генерал-губернаторства, некоторые не посчитали нужным уходить из Белоруссии. Так, из 700 военнослужащих барановичского отряда БКА только 20 ушли с немцами на Запад[698].

Тем не менее немцам все-таки удалось собрать разрозненные полицейские части и начать из них формирование соединения.

Бригада состояла из четырех полков:

1-й полк: 57-й, 60-й и 61-й охранные батальоны из округа «Минск»;

2- й полк: 62-й, 63-й и 64-й охранные батальоны из округов «Глубокое» и «Лида»;

3-й полк: 65-й полицейский батальон и охранные части округов «Слуцк», «Барановичи» и «Вилейка»;

4- й полк был сформирован на базе 101-го батальона вспомогательной полиции и охранных частей округов «Слоним» и «Припять».

В бригаде также были созданы артиллерийский (из 56-го охранного батальона) и кавалерийский (из 68-го кавалерийского дивизиона) дивизионы[699].

Первоначально численность соединения была около 2 тысяч человек, и фактически состояло оно из белорусов (60-й, 64-й и 65-й полицейские батальоны), украинцев (61-й, 62-й, 63-й, 101-й «шума» батальоны) и русских.

Бригада Зиглинга воевала против советских войск и польских партизан, причем в борьбе с партизанами личный состав соединения продемонстрировал неплохие боевые качества.

Первоначальные успехи соединения произвели впечатление на Генриха Гиммлера, и он распорядился, чтобы бригаду перевели в состав Войск СС. В начале августа 1944 года под Варшавой бригада прошла реорганизацию, и к концу месяца было сформировано новое соединение, получившее в реестре Главного управления СС официальное наименование — 30-я гренадерская дивизия войск СС / 2-я русская/ (30. Waffen-Grenadier-Division der SS /russische Nr.2/)[700].

В августе 1944 года структура дивизии выглядела следующим образом:

Штаб дивизии (Stab der Division);

1- й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 1);

2- й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 2);

3- й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 3);

4- й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 4);

30-й артиллерийский дивизион войск СС (Waffen-Artillerie-Abtei- lung Nr. 30);

Кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);

Учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).

В последующем структура соединения менялась.

В середине августа 1944 года дивизию перебросили на Западный фронт, где она получила задачу вести борьбу против французского Сопротивления (операция в районе Бельфор — Мюльхаузен). На этот шаг, полагают ученые, германское командование пошло, чтобы соединение набралось боевого опыта. Еще одной причиной, побудившей немцев отправить дивизию во Францию, явилось дезертирство среди личного состава.

Но изжить дезертирство не удалось. Случаи бегства участились после того, как соединение увязло в кровопролитных боях с партизанами, получившими через связных объективную информацию о боевом и моральном состоянии дивизии. Тем, как воевало соединение, остался недоволен генерал-фельдмаршал В. Модель, отсылавший в штаб-квартиру СС гневные сообщения: «30-я танково-гренадерская (!!!) дивизия, которая батальонами переходит на сторону бандитов и убивает немецких офицеров, целиком ненадежна»[701].

Конечно, засады и нападения, организованные французским Сопротивлением, были не самыми эффективными с военной точки зрения, но они истощали моральные и физические силы эсэсовцев. Уже 27 августа на сторону «маки» перешли в полном составе 61-й и 62-й батальоны (украинцы). Как отмечает историк С. Дробязко, среди тех, кто перебежал к партизанам и потом воевал вместе с ними против немцев, «оказались участники массовых расстрелов в Бабьем Яру под Киевом и уничтожения Хатыни»[702]. Однако, несмотря на дезертирство и неудачи, в дивизии осталось немало людей, решивших идти с немцами до конца.

В середине сентября 1944 года, чтобы не попасть в окружение, соединение Ганса Зиглинга отступило в район между Рейном и Вогезами. Перед дивизией была поставлена задача поддерживать отступающие из Франции немецкие войска. Соединение прилагало немыслимые усилия, чтобы выполнить это задание, и понесло огромные потери.

В конце октября 1944 года дивизия получила приказ охранять и удерживать мосты через Рейн, пока не переправятся части потрепанной 19-й немецкой армии. После этого мосты необходимо было взорвать, чтобы их не захватили союзники. С этой ответственной задачей дивизия справилась. В упорных арьергардных боях она не позволила американцам и французам быстро преодолеть Рейн. Мосты были взорваны, союзники на какое-то время задержаны, но дальнейшие бои, в которых участвовала дивизия, ее обескровили.