История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер

Битва при Нарве

За несколько месяцев до открытия военных действий Петра, главным образом, занимала мысль о завоевании Нарвы и Шлиссельбурга. 2 марта 1700 года он из Воронежа писал к Головину о стольнике Корчмине, выученном за границей инженерному искусству: «Накажи ему, чтоб он присмотрел город и места кругом (то есть в окрестностях Нарвы); также, если возможно ему дела сыскать, чтоб побывал и в Орешек (то есть Шлиссельбург), а буде в него нельзя, хоть возле его. А место тут зело нужно: проток из Ладожского озера в море (посмотри в картах), и зело нужно ради задержания выручки», и проч.[533]

Союзники Петра были чрезвычайно недовольны стремлением его к занятию Нарвы. Паткуль писал саксонскому дипломату барону Лангену, что нужно употребить все средства для отвлечения внимания царя от этого важного пункта; ежели, заметил Паткуль, царь займет Нарву, он этим самым будет иметь возможность атаковать Ревель, Дерпт, Пернаву, занять, пожалуй, и самую Ригу, и вообще завоевать всю Лифляндию; этого, по мнению Паткуля, высоко ценившего силу воли и предприимчивость царя, нельзя было допустить ни под каким видом; с другой стороны, Паткуль требовал крайней осторожности в обращении с царем и советовал обещать ему Ингерманландию и Карелию[534]. Ланген отвечал Паткулю, что все старания отвлечь внимание царя от Нарвы оказались тщетными, что в этом отношении Петр упрямо стоит на своем, не терпя противоречия; при всем том, однако, Ланген не терял надежды, что в конце концов Нарва все-таки сделается достоянием польского короля.

Петр, находившийся в качестве капитана при войске, писал из Твери 26 августа к Головину о слухе, будто Карл XII спешит в Лифляндию с 18-тысячным войском. «Буде истина, то, конечно, датский осилен караванами соединенных». Однако этот слух не мог остановить движения Петра; в конце его письма к Головину сказано: «А мы пойдем и будем делать, как Бог наставит»[535].

Во время азовских походов советниками царя были Гордон и Лефорт. Еще более нуждался он в содействии опытных военных людей, воюя со Швецией. Уже в 1698 году в русскую службу вступил Карл Евгений, герцог де Круи, до этого успешно сражавшийся в австрийском войске с турками[536]. Он должен был командовать царскими войсками под Нарвой, и с ним Петр совещался в Новгороде о предстоявших военных действиях.

Осада и освобождение Нарвы, 1700 г.

Петр прибыл к Нарве в конце сентября. Вместе с герцогом Круи и саксонским инженером Галлартом он руководил осадой города.

Хотя некоторые иностранцы, как, например, барон Ланген, Плейер, фан дер Гульст и прочие, с похвалой отозвались о вооружении русских, о войске, о числе пушек, все-таки под Нарвой очень скоро обнаружился сильный недостаток в военных снарядах и орудиях. При страшной распутице, при отсутствии достаточного числа лошадей и подвод оказалось невозможным собрать около Нарвы более 35‒40 тысяч человек войска[537]. Впрочем, в самом городе было не более 1200 человек пехоты, 200 человек конницы и 400 граждан.

Царь самоличным участием во всех работах удивил иностранцев. 20 октября началось бомбардирование города. Все ожидали сдачи его. Не раз царь в беседе с Галлартом обещал тотчас же после взятия Нарвы помочь королю Августу завладеть Ригой.

Вышло иначе. Положение царских войск становилось хуже. Получено было известие о прекращении Августом осады Риги, о жалобах польского короля на царя за неоказание вовремя помощи. Русские пушки и порох при бомбардировании Нарвы оказались негодными. Любимец государя, второй капитан бомбардирской роты Ян Гуммерт изменил Петру и перешел к неприятелю. Боярин Шереметев, отправленный к Везенбергу для заграждения пути шведским войскам, приближавшимся под командою самого короля, не исполнил данного ему поручения. Те самые места – теснины Пигайоки и Силламеги, которые должен был занять Шереметев, очутились в руках шведов.

Тем не менее в русском лагере, где, впрочем, начали свирепствовать болезни, надеялись на успех. Еще 31 октября барон Ланген писал королю, что Петр тотчас же после занятия Нарвы намерен спешить на помощь королю; что Август может порядком проучить юного шведского короля, и проч.

Вскоре, однако, получено достоверное известие о приближении к Нарве Карла XII. Развязка наступала. В эту решительную минуту Петр оставил русский лагерь, покинул свое войско.

Нет пока возможности объяснить вполне образ действий царя. Противники упрекали его в этом случае в малодушии[538]. Однако ни трусость, ни безрассудная отважность не были свойственны Петру. Он не считал себя опытным полководцем и поэтому не мог придавать особенно важного значения своему дальнейшему присутствию в войске. Убедившись в недостаточности своих средств, он, быть может, участием в военно-административных делах у Пскова и Новгорода надеялся быть более полезным, нежели под Нарвой. Впрочем, нет сомнения, что Петр, оставляя войско, был в некотором волнении. Галларт писал, что царь непосредственно до отъезда в сильном расстройстве приходил к герцогу Круи, требуя, чтобы сей последний непременно взял бы на себя все управление войсками[539]. Инструкция царя для герцога, наскоро написанная, без числа и без печати, была, по выражению Галларта, бестолковою[540].

«Петр – не воин», – писал саксонский инженер королю, предоставляя себе устно сообщить подробнее свое мнение об этом предмете. Отзыв Галларта оказывается несправедливым, по крайней мере, относительно инструкции, составленной для герцога Круи; содержание этого документа, правда, кратко, обще, но не бестолково[541]. Можно думать, что Петр, оставляя лагерь под Нарвой, надеялся побудить остальные полки скорее идти к этому городу. Едва ли он ожидал так скоро столкновения шведских войск с русскими. Плейер говорит о замечании Петра, сделанном в 1702 году, что он мог бы избегнуть поражения при Нарве, если бы двумя неделями раньше решился предоставить все распоряжения герцогу Круи[542]. Можно считать вероятным, что совместное руководство делами Петра, Галларта и герцога Круи под Нарвой оказалось столько же неудобным, как действие «консилиума» во время первого азовского похода. Нет сомнения, что номинальный главнокомандующий Головин не имел никакого значения, так как Петр не задумался взять его с собою в Новгород.

В кругах иностранцев хвалили русских солдат, резко осуждая офицеров в русском войске. Русские между ними считались неопытными, иностранцы-офицеры же не пользовались расположением солдат, а к тому же не владели русским языком и через это не имели возможности командовать солдатами[543]. Плейер называет солдат «овцами без пастухов»[544].

Чрезвычайная быстрота движений юного короля шведского, его смелость и отважность доставили ему победу над русским впятеро сильнейшим войском. Битва началась в полдень 20 ноября; к вечеру все было решено в пользу Карла, постоянно подвергавшегося во время сражения крайней опасности. Мужество восьмитысячного шведского войска, отсутствие