Плохая девочка. 2 в 1 - Елена Сокол

удержать кулаки в узде, не дать им пересчитать все кости бывшего друга.

– Руки убери. – Рычу я, отталкивая его от себя.

Возвращаюсь в вертикальное состояние, одергиваю куртку и поворачиваюсь к Мариане. Она смотрит на меня в ужасе.

– Одевайся, или я унесу тебя отсюда прямо в одеяле. – С угрозой и по слогам произношу я.

Трогаю ладонью свою челюсть – место удара отнялось, практически ничего не чувствуется. Почти как там, где было мое ледяное сердце: она его растопила и уничтожила, его больше нет. На его месте пусто.

– Унесешь? – Будто не расслышала, повторяет Мариана. – Ты меня унесешь?

– Да. – Я бросаю на Сереброва предупреждающий взгляд: пусть только попробует мне помешать. – Что непонятного? Или ты все мозги растеряла?

– Как вещь? – Она поднимается с постели и гордо расправляет плечи. – Как свою собственность?

– Нам нужно поговорить, и мы поговорим. – Твердо говорю я. – Только не здесь.

Весь мир трясется. Поверхность земли будто пытается скинуть меня с себя.

Я теряю всякое понимание того, что происходит, мне отчаянно не хочется в это верить. Глухое отчаяние камнем врезается в мою грудь, и внутри будто вылетает какой-то клапан: я чувствую, что сдуваюсь, что могу разрыдаться, хотя, представления не имею, как это делать.

–Мне не о чем с тобой разговаривать. – Сократив расстояние между нами, выпаливает Мариана. Она бьет меня в плечо дрожащей рукой, и я ощущаю ее дыхание на своих сухих губах. – И я никуда с тобой не пойду!

– Пойдешь. – Упрямо отвечаю я, глядя прямо в ее большие глаза, захваченные слезами.

– Заставишь меня силой? Свяжешь, скрутишь, ударишь? А что дальше?! – Кричит она мне в лицо, задыхаясь. – Ты хоть раз думал, что будет дальше? Как мы будем жить с тобой?! Ты же конченный, ты всех ненавидишь: даже меня и себя! Ты хоть раз задумывался, чего хочу я? Я! Не ты. Ты хоть раз думал о желаниях других людей, Кай?!

– Хватит. – Прошу я. – Ты не в себе. Оденься, мы поедем домой и там поговорим.

Сейчас эти слова кажутся мне самыми правильными на свете. Нам всем нужно просто успокоиться, и все пройдет.

– Не в себе? – Мариана начинает смеяться. – Я не в себе?!

Ее поведение заставляет злость внутри меня закипать с новой силой.

– Посмотри на себя. – Говорю я. – Ты смеешься, словно умалишенная.

Серебров делает шаг, и это вынуждает меня бросить на него очередной предостерегающий взгляд. «Только попробуй встать между нами, и я больше не буду сдерживать себя».

– Ох, ну да. Тебе бы больше понравилось, если бы я плакала. – Смахнув слезы с ресниц, с жаром восклицает Мариана. – Если бы рыдала! Тебе ведь больше нравилось, когда я смотрела на тебя со щенячьей преданностью, да, Кай?

Мое дыхание останавливается. Я умираю от желания прикоснуться к ней, прижать ее к себе, зарыться лицом в ее волосы, но все мое тело сковано необъяснимым страхом.

– Ты наслаждался моей покорностью. – Влажные губы Марианы дрожат, подбородок трясется. – Ты забрал мою невинность, смял ее, а потом вышвырнул – вместе с моей душой. А ведь я хотела только одного – любить. Просто любить тебя. Только тебя. Я не хотела быть твоей очередной подстилкой, а ты… ты уничтожил меня.

– И поэтому ты здесь? Тебе так плохо, что ты тут же нашла, кому тебя утешить? – С досады выпаливаю я. – Я ищу тебя третий день, а ты кувыркаешься здесь? С ним? Да скажи спасибо, что я вообще с тобой разговариваю после этого!

На миг ее лицо вытягивается, затем до краев заполняется разочарованием. Мариана сглатывает, оглядывает меня с головы до ног и с насмешкой произносит:

– Трахается он, кстати, лучше тебя.

Вселенная замирает.

Мы остаемся вдвоем. Я смотрю в лицо девушки, которая перевернула всю мою жизнь, и не узнаю его. Маска из гордости и боли – вот и все, что от нее осталось. И это я с ней сделал, это моих рук дело.

– Не расстраивайся, – кокетливо поправив одеяло под грудью, мурлыкает она и игриво подталкивает меня плечом, – лучше порадуйся за меня: ты сам сказал, что мое тело не священно. И я лишь следую твоим советам – распоряжаюсь им, как хочу, и занимаюсь сексом с тем, с кем хочу. Ни в чем себе не отказываю.

Меня пошатывает.

Мариана отомстила мне, и что хуже – я это заслужил. Она знала, как сделать мне больно, ведь я был для нее лучшим учителем.

– Ненавижу. – Выдыхаю я ей шепотом в губы.

– Знаю. – Сочувственно пожимает плечами Мариана. – Прости. – Она обводит меня долгим, усталым взглядом. – И, если ты закончил, уходи. Нам с Витей не терпится продолжить то, что мы начали до твоего прихода.

Мне хочется закричать, но я больше не могу. У меня нет сил. Голова идет кругом. Ее слова режут меня без ножа, ковыряют по коже, пускают кровь.

– Скажи, что это неправда. – Молю я жалким, беспомощным детским шепотом.

Мариана как в замедленной съемке мотает головой:

– Уходи.

Мне кажется, я тучей плыву на выход, с меня капает вода, просто этого никто не видит. Я весь превращаюсь в гребаный ливень, бушующий у меня внутри и рвущийся наружу.

– Вон! Вон из меня! Из моего сердца, из моих кишок, из моих мыслей – вон! Убирайся! Пошла! Вон отовсюду! – Орет мое сознание, когда я, молча, сбегаю вниз по ступеням подъезда. И только маленький мальчишка на дне коробки с обидами тихо бормочет: – Я умру без тебя… Умру…

Мариана

Я – убийца. Убиваю словами, калечу, ломаю. И мне не нужно объяснять, как это делается – я просто повторяю на нем его же проверенные фирменные приемы.

Ты смотришь прямо в глаза и говоришь совсем не то, что думаешь. Такая игра «наоборот». Говоришь и наблюдаешь, как он корчится, когда эти слова переворачивают его нутро, сдирают кожу, царапают внутренности, продираются битым стеклом по желудку и выбираются наружу грязным месивом из злости и слез.

Великолепно!

И так больно. Так сладко. Все, как он любит.

– Уходи, – произношу я из последних сил, видя, как взгляд Кая дичает и плывет.

Мне хочется броситься ему на шею, прижаться лицом к его щеке и грудью к его груди. Хочется вдохнуть его запах, обнять его крепче, целовать его до тех пор, пока не перестану чувствовать припухшие от поцелуев губы. Но ни один мускул на моем лице не дергается в тот момент, когда я поражаю его этими словами, точно выстрелом.

Уходи…

Мне было бы легче, если бы он стал крушить все вокруг, если бы ударил меня,