Искра Зла - Андрей Дай

Купчина, как-то отодвинутый, забытый, опустил руки и бочком, опасаясь копыт злых боевых лошадей, протиснулся поближе к своим ненаглядным чужеземным быкам.

Отряд собрался быстро. Сразу после обильной обеденной трапезы мы с трехсотенной конной дружиной покинули уютный острог у стен Чудска.

Туман никуда не делся. Серые тени воинов пропадали и появлялись в разлитом в воздухе молоке, и лишь черная полоса раскисшей дороги связывала нас с реальностью этого мира. Отсыревшие, черные, голые от листьев ветви деревьев лапами сказочных чудовищ проскальзывали на грани видимости. В полной тишине и неподвижности призраки деревьев провожали ссутулившуюся фигуру принца, замерев от скорби. Каково это - привезти любимой девушке тело погибшего брата!?

Степной конек, заменивший мне пропавшую на другом берегу Великой соловушку, нервничал. Скалил необычные, слишком острые для лошадей, зубы на здоровенных боевых коней конников Яролюба, яростно таращил желтые глаза и не желал слушаться. Всего шестнадцать дней прошло с тех пор, как я открыл глаза в тесной комнатке с выбеленным потолком. С того дня, когда мой друг Инчута-лучник пропал в серой пелене сплошного, обложившего всю Орею, дождя.

Болезнь ушла. Слабость еще заставляла дрожать руки, стоило попробовать накинуть тетиву на лук, но уже с неделю как я наравне со всеми однополчанами посылал свои сто стрел в далекую мишень. Но этот путь в Аргард остался в моей памяти, как нечто совершенно отвратительное. К вечеру первого же дня все тело ломило от боли. Ног я не чувствовал давно, и едва Ратомир скомандовал привал, попросту свалился с седла. Да еще мой непокорный конь, посчитав себя свободным, тут же порысил в сизую мглу. Благо, упав на истоптанные грязными сапогами листья, я не выпустил повода из рук, и злобное животное всего лишь протащило меня пару саженей за собой, а не заставило весь следующий день бежать следом за отрядом по щиколотку в черной жирной жиже.

Сырые ветки отказывались гореть. Костры сильно дымили, плевались искрами и тепла почти не давали. Вместо долгожданного горячего ужина пришлось жевать твердую, как копыто, сухую лепешку, сидя на впитывающем воду из опавшей листвы одеяле и кутаясь в промозгло-сырые плащи.

Утро мало чем отличалось от ночи. Те же угрюмые усталые лица, та же вездесущая вода, почти тот же сумрак беспросветного тумана. Только еще резкий запах повисшего над лагерем дыма, пота и мокрой кожи.

Ремни подпруги вытянулись и провисли под брюхом конька. Пришлось прокалывать дополнительные дыры, чтоб седло, явно потяжелевшее вдвое, не болталось. Сырое одеяло распухло и отказывалось сворачиваться в аккуратную скатку, а моя наглая лошадь вертела задом, мешала и норовила укусить. Тогда я, подхватив с земли ветку, впервые в жизни ударил животное. И пусть степной конь разом присмирел, мои уши еще долго полыхали огнем стыда.

Укутанное в промасленную и умащенную медом ткань тело княжича вновь привязали к седлу, и отряд продолжил траурное путешествие.

Разговоров почти не было. Принц и вовсе размыкал губы, только чтобы отдать очередной приказ. Каждый из нас был оставлен наедине со своими мыслями, и, судя по выражениям лиц, мало у кого в голове было что-то доброго.

Серый день сменялся серой ночью. Мы оставили позади последние куцые перелески Ореи и выехали на восточную границу степи, но и там не нашлось даже самого младшего из ветров, чтоб сдуть проклинаемый людьми туман. Спину холодила мысль, что больше нет ничего - только короткий отрезок грязной дороги под копытами и облака вокруг. Что мы уже давно покинули мир живых, и не мы провожаем молодого воина в его последний путь к землям отцов, а это он нас ведет за собой в страну мертвецов. Нет, страха не было, но в вычерченные на земле руны не получалось влить ни капли силы, мой легконогий друг тоже не отзывался на призывы, и я чувствовал себя неуютно.

Утром четвертого дня пути лопнула тетива. Свитая из конского волоса, отлично навощенная и еще укрытая тонкой нитяной обмоткой, одетая на лук перед выездом на юг, в Аргард, она порвалась, словно детская веревка на ореховом пруту. Обрывки, должно быть, пребольно ударили по ляжке моего конька, так что он совершенно по-человечески взвизгнул и, подпрыгнув, рванулся в сторону. Через пару минут, осознав, что никто не собирается его убивать, успокоился, но дорога к тому времени уже пропала где-то в водянистой мрази.

Я наклонился к шее лошади, нашептывал вращающему дикими глазами коньку ласковые слова, а сам пытался высмотреть за серой занавесью очертания оставленного на дороге каравана. Вслушивался в едва слышное шипение осыпающейся из тучи воды - брошенная ветрами небесная пыль жаловалась мертвым листьям на свою судьбу...

А еще откуда-то справа, из Степи, донеслись обрывки звуков, которые я уж точно не ожидал услышать: топот десятков копыт, скрип сбруи, звяканье доспехов.

Я торопливо спрыгнул на землю и, едва не на коленях, принялся отыскивать следы моего напуганного лопнувшей тетивой конька. На счастье, за те несколько минут, что он не разбирая дороги, уносил меня в чистое поле, отряд не успел далеко уйти. Уже скоро во мгле стали проявляться темные пятна всадников.

- В чем дело, Арч? - безжизненным голосом выговорил мне Ратомир.

- Всадники. Едут сюда. Не знаю, с какой стороны.

Слова медленно и неохотно, словно через густой кисель, протискивались сквозь клубящуюся пелену.

Командир кивнул. Яролюб тут же принялся распределять дружинников по обеим сторонам черной ленты дороги. Я, покопавшись за пазухой, вытащил новую, относительно сухую, запасную тетиву. Пусть ветры оставили мир Басры, и руны отказывались делиться силой, а демонский туман скрыл все вокруг - с луком в руках я чувствовал себя на много увереннее.

Минута уходила за минутой. Облако больше не делилось звуками с терпеливо ожидавшими непрошенных гостей воинами. Лошади вздрагивали, переступали с ноги на ногу, тянулись губами к жалким клочкам придорожной травы. И все это в пугающей, давящей на уши тишине...

Десяток всадников в доспехах дружинников князя Дамира, как призраки, едва касаясь клубящегося под копытами ничто, показались, когда я уже и стал подумывать отменить тревогу и продолжить путь. Окруженные со всех сторон разом двинувшими коней яролюбовыми конниками, они растерянно заметались, сбились в круг, обнажили клинки.

- Кто вы? - неожиданно яростно рявкнул принц. - Назовитесь!

- Ратомир?! - воскликнул кто-то из незнакомцев голосом княжны Серафимы. - Арч?

- Княжна? - растерялся командир. - А я... мы...

- Принц, за нами погоня! Люди Манат-хана - отец покровительствовал его племени - открыли ночью ворота Аргарда. Гэсэр-хан в городе! Мой... князь Дамир пал от рук предателя. Нам едва удалось уйти...