Его маленький чертёнок (СИ) - Коваль Алекс

Ступенька…

Вторая…

Третья…

Как только нога моя ступила на асфальт родной страны, ноги стали ватными от страха. В конце концов, я ведь ничего не теряю? Ну, притащит силой обратно, запихнет в салон, на худой конец, усыпит снова, или подставлю вторую щеку, для равномерности, так сказать… уже лучше так, чем если я даже не попытаюсь сбежать! Струшу, и можно смело сказать: все, следующая моя спутница – камера, то есть ненавистная мне спальня в ненавистном мне доме! Не удивлюсь, если этот тиран еще и на окнах решетки поставит и еду будет давать, как в камерах, по расписанию. А моими верными надзирательницами будут две малолетние пигалицы.

Господи, кто бы знал, как я хочу обратно…

Как я хочу к мужу. И Нике. Как я хочу к своей семье! Как я хочу их обнять. Поцеловать. И никуда не отпускать. Они – моя семья, мое все, а не вот этот напыщенный важный пингвин! Полсуток, а я уже готова сойти с ума. Как я буду жить без них в глухой сибирской тайге годы напролет, а? 

Стоп! Какая тайга, Анфиса?! Отставить тайгу! 

Пока я кидалась мысленно из крайности в крайность от решимости до уныния, отец дернул меня за руку, подталкивая в сторону черного авто, стоящего буквально в паре метров. Уже даже дверь была приглашающе открыта, когда я, сделав глубокий вдох, рванула вперед, но…

Тут же остановилась, ловя свою спикировавшую от удивления челюсть. 

Отец даже отреагировать не успел на мою выходку, потому что его тоже привлекло внимание приближающейся к нам компании из пяти человек.

Решительно так приближающейся...

Пугающе, я бы сказала.

Вот только мне бояться было нечего, во мне потихоньку начало просыпаться тихое ликование и слабая надежда, что по душу папеньки идут… да еще и все как один были в форме аэропорта. Судя по всему, насколько я могла судить, – местная служба безопасности. Четверо. А девушка, вышагивающая перед четырьмя мужчинами в черном брючном костюме, наверняка относилась к администрации. 

Мстительное “я” подняло голову и похлопало в ладошки с радостными визгом.

– Олег Георгиевич Граф? – спросила приятным голосом та самая девушка. – Анфиса Олеговна? 

Я кивнула, машинально сделав пару шагов в сторону вновь прибывших. Отец же и не подумал представляться. Зато рыкнул: 

– Что здесь происходит?

– Боюсь, вам придется пройти с нами, – вступил в разговор самый крупный из мужчин, показывая удостоверение.

Значит, я ошиблась, не все тут работник аэропорта. Вон и представитель силовой структуры затесался. С таким хмурым тяжелым взглядом, что такого ослушаться – себе дороже. 

– Что?! Никуда я с вами не пойду! Вы не имеете права! 

– К сожалению, имеем, – отчеканила девушка, ни на грамм не смутившись. – Нам было приказано задержать вас до прибытия специальных служб и дальнейшего разбирательства в ситуации. Пройдемте. Давайте не будем устраивать спектакль, Олег Георгиевич. Всем мы здесь люди взрослые.

– На каком это основании выписали постановление на арест?! 

– Похищение и удержание Анфисы Олеговны Нагорной. 

– Это какая-то ошибка!

– Если это так, то будьте уверены, в скором времени все разрешится. 

Ха.

Даже и не знаю, что сказать.

Я растерялась, хлопая глазами и улыбаясь, как дурочка, которой улыбаться совсем не положено, тут вроде как отца моего… посадить собираются. Вот только скорби не было вообще. Атрофировалась за десять часов полета! 

Наоборот, я обернулась и почти что сочувственно, тихо сказала:

– Не на ту семью ты напал. Па-поч-ка...

Занавес! 

Глава 23

Демьян

В тот момент, когда я понял, что не вижу со сцены в зале Анфисы, стоило больших усилий уговорить себя не сорваться и продолжить свою речь. Убедить себя, что нельзя быть таким мнительным, мать его, паникером. Что она человек и не обязана, как собачонка, бегать со мной рядом и постоянно быть в поле моего зрения.

Получалось отвратительно. Но в конце концов, я с собой совладал.

Убедил себя подождать.

Минута.

Вторая.

По прошествии пяти я уже плохо соображал, что вообще несу. Рассыпался в благодарностях и пристально следил за входом в зал. Держась на чистом энтузиазме и отработанной годами схеме. Следил в надежде, что вот-вот…

Но Анфиса так и не появилась. 

Уже и Ромыч с Серегой начали оглядываться, тоже заподозрив неладное. Да и не они одни. Слишком пристально я гипнотизировал взглядом двери. 

А через десять минут, когда я окончательно убедился в мысли, что что-то тут не так, торопливо свернул свою речь, бросил короткое: “Приятного вечера” и, под аплодисменты слетев со сцены, понесся через весь зал на выход. Напряженно пряча руку в карман брюк и чеканя каждый шаг, напрочь забыв о новости, которую собирался сообщить. Буквально физически ощущая, что не до нее сейчас. Не в том я состоянии и настроении, чтобы делиться со всеми радостным событием, перевернувшим мою жизнь. В данный момент я был на взводе.

На панике. 

Паника эта – вообще мой постоянный спутник в этой командировке и рядом с моими девочками. И сейчас с каждым шагом она нарастала. Мышцы напряглись, внутри все ощутимо каменело. Чувствую, еще немного, и мы с этим чувством породнимся, и оно у меня станет хроническим. 

– Где Анфиса? Вы ее видели? 

– До твоего выступления. Она ушла в уборную. 

– Так оттуда и не вернулась.

Сообщили Рома с Сергеем. 

– Твою мать! 

Мы переглянулись и, не сговариваясь, сорвались с места. Я уже был твердо настроен перевернуть на уши весь отель, добраться до каждого, мать его, угла! Вылетая в лобби, как тысяча злющих чертей, мы втором рванули в разные стороны, когда я буквально нос к носу столкнулся с охраной, которая на всех парах летела в банкетный зал.

Уже по одним их бледным лицам я понял, все… труба. 

Одному зарвавшемуся Графу!

Они и рта раскрыть не успели – у меня уже кулаки сжались и челюсть хрустнула от натуги.

На лоскуты порву, скотину! Я был на девяносто девять процентов из ста уверен, что это его рук дело! Ушлая сволочь, которая ни перед чем не остановится, спасая свой горящий зад...

Меня охватила не то что ярость, а какое-то пугающее убийственное спокойствие. Может, от того, что я понимал, что дочь свою он не тронет и пальцем, пока та не подпишет бумаги (а Фиса теперь со знанием всей подноготной – хрен что подпишет!). А может, потому, что Граф только что подписал себе приговор. Собственноручно от души затянул накинутую на его шею удавку! И я клянусь, что не остановлюсь, пока его мерзкая личность не окажется за решеткой!  

Правда, позже, когда охрана отеля наперебой мне изложила все, что видела, и мы просмотрели записи с камер видеонаблюдения, которыми был напичкан каждый угол отеля, от моего спокойствия не осталось и следа. Оно разлетелось к херам с оглушительным треском, когда я увидел, кто спровоцировал мою жену. Кто заставил ее покинуть отель. А главное, как...

Впервые в жизни я ощутил, как руки холодеют. Язык, гребаный, немеет от недостатка словарного запаса. А все эмоции, словно по щелчку пальцев невидимого кукловода, вырубили к чертям собачьим. Осталась исключительно решительная злость! Яркая. Уничтожительная. Всепоглощающая. Дьявольски разрушительная.

Я смотрел на стоп-кадр, на котором отчетливо вырисовывалось до тошноты ненавистное лицо бывшей невесты, искаженное в премерзкой гримасе, и в сердце наравне с безжалостной жаждой мести проснулась лютая, неконтролируемая ненависть!

Я в принципе не думал, что можно настолько сильно кого-то невзлюбить. До покалывания в пальцах и тотального опустошения при виде человека. Но факт оставался фактом. Я буквально видел перед глазами красную пелену и чувствовал, как мысленно сжимаю ладони на тонкой шее этой с..ки.

Меня залихорадило. Затрясло. Так, что пришлось сжать кулаки и, не сдержавшись, долбануть от души в стену, чтобы внутреннюю боль перенести на внешнюю. Отрезвить поплывший разум.