Вор без имени - Илья Соломенный

Зефир, стоявший у двери, выглянул за неё и вернулся ко мне. Его пальцы бессознательно теребили край плаща.

— Быстрее! Йакрут может очнуться раньше, или сменится патруль!

Я игнорировал его. Сейчас требовалась не скорость, а точность, сравнимая с работой часовщика. На ощупь я извлёк из поясных карманов семь стержней из вулканического стекла, которые мне тоже дала алхимичка. Они были холодными, абсолютно гладкими и, что главное, мёртвыми для моего внутреннего чутья — а значит и для «сигнализации».

«Абсолютно инертны к магии» — так сказала Элира.

В памяти всплыла схема, которую вдалбливала мне алхимичка — причудливый узор, напоминающий цветок или звезду. Это была единственная слабая точка в паутине защиты.

Первый стержень. Я вставил его между одной из нитей и углом сундука. Обсидиан стукнулся о подиум бесшумно, не вызвав ни малейшей ответной реакции.

Второй. Третий…

Мои пальцы не дрожали — я вообще забыл о всех чувствах и эмоциях, сосредоточившись на деле, будто на игре в «палочки», которую любили дети Трущоб. Вплетал чёрные иглы в магический узор, физически, но не магически, разделяя связи.

И когда последний стержень встал на место, пространство вокруг сундука начало меняться. Воздух затрепетал, исказился, будто его заключили в невидимую клетку. Чары, ещё мгновение назад бывшие единым целым с артефактом, теперь бушевали в изоляции, но их гневный гул доносился словно из-за толстого стекла.

Связь была прервана!

На меня снова накатили волна самых разных чувств. Я выдохнул и повернулся к Зефиру. Краем глаза я видел, как пальцы мага уже сложились в новую, готовую к действию фигуру. Я коротко кивнул ему, показывая, что барьер установлен. Оставалось самое опасное — снять стеклянный колпак и забрать добычу.

Рука сама потянулась к карману и выудила оттуда маленький пузырёк с мутной, безвкусной жидкостью, который Элира вручила мне со словами: «Когда дойдёт до дела, выпей. Не задумываясь. Он будет действовать всего минуту, так что не медли после…».

Горлышко хрустнуло, и я залпом опорожнил флакон.

Эффект наступил мгновенно. Это было похоже на то, как если бы в моей голове кто-то резко выключил свет. Волна ледяного, абсолютного безразличия накрыла меня с головой.

Пульсирующий страх, гложущая нервозность, даже азартная дрожь вора — всё испарилось, оставив после себя лишь плоское, безэмоциональное спокойствие. Я почувствовал странную, почти физическую тяжесть в конечностях, лень шевелить даже пальцами! И где-то на задворках этого нового, пустого сознания мелькнула отстранённая мысль: ' Феррак, я должен бы сейчас напугаться этой перемены до смерти!'.

Но испугаться я не мог. Ничего не мог почувствовать, превратившись в бездушную куклу!

А значит — эликсир действовал.

Моя рука легла на холодный металл сундука. Сознание, лишённое помех, без усилия проскользнуло внутрь структуры сплава. Я увидел массивные петли, скреплявшие крышку с основанием, их внутреннее строение, похожее на решётку.

И вот сейчас мне уж точно было всё равно на тонкую работу, на незаметность. Нужен был результат.

Я силу в один безжалостный импульс и послал её в металл петель не как убеждение, а как приказ — сломаться!

В висках резко, больно дёрнуло. По спине пробежала знакомая ледяная волна — откат. Магия отвечала мне болью, предупреждая, что следующее такое усилие может стать последним на сегодня.

Но петли с глухим, внутренним хрустом поддались. Металл не согнулся, а треснул, его структура была грубо разорвана изнутри.

Мой голос в следующий миг прозвучал чужим, ровным, безо всякой интонации:

— Ломик.

Зефир, наблюдавший за мной расширенными от напряжения глазами, мгновенно сунул в мою руку короткий, прочный рычаг. Мои движения были медленными, точными, лишёнными всякой суеты. Я вставил ломик в щель у основания крышки, поддел. Металл скрипел, сопротивляясь, но повреждённые петли не могли ему помешать.

Я действовал аккуратно, с невероятным спокойствием, стараясь не задеть хрупкие обсидиановые стержни, всё ещё стоявшие вокруг сундука и удерживавшие барьер.

А затем крышка с тихим скрежетом приподнялась, и я снял её, доломав остатки замка, и отдал Зефиру.

Внутри, на бархатном ложе, лежал Компас.

Это было не просто навигационное устройство. Его корпус был выточен из цельного куска тёмного камня, испещрённого серебряными прожилками, словно бы складывавшимися в карты неизвестных земель и схемы незнакомых созвездий. Стрелка была не железной, а вырезанной из перламутра, мерцавшей собственным, призрачным светом. Внутри, под идеально гладкой поверхностью, медленно перетекали и пульсировали капли жидкого серебра.

Он не указывал на север. Он словно бы смотрел внутрь себя…

Я протянул руку и взял его.

В тот же миг на меня обрушилась ментальная атака. Я почувствовал её как внезапное, давящее присутствие в сознании — слепой, животный ужас, первобытный страх потери и боли, призванный парализовать волю и разорвать сердце. Но он разбился о ледяную, непробиваемую гладь эликсира. Эмоции скользнули по мне, не задев, как струи дождя по стеклу.

Однако чары защиты всё же оказались хитрее…

Не знаю, где я ошибся, но воздух в кабинете взорвался пронзительным, визгливым магическим звоном, резанувшим слух. Он не просто звучал — он вибрировал в костях, в зубах, и голосил на весь дом о состоявшейся (почти) краже.

Зефир побледнел как полотно.

— Всё пропало! Бежим! — его крик едва пробивался сквозь оглушительный гул.

Снизу, сквозь звон, донёсся оглушительный, яростный рёв — видимо, самого Хэмли. Ему вторили крики стражников, лязг оружия и тяжёлый, учащающийся топот ног, уже несущихся по лестнице.

Но я не чувствовал страха. Я смотрел только на Компас.

В моей руке он вдруг начал меняться. Внутреннее свечение усилилось, превратившись в ослепительное, бело-голубое сияние. Жидкое серебро внутри закипело, закрутилось в бешеном вихре. Камень стал горячим, почти обжигающим. Он пульсировал, отдаваясь в моей ладони мощными, нарастающими толчками, словно живое, пробуждающееся сердце. И это сердце билось всё сильнее, сливаясь с нарастающим грохотом шагов за дверью.

А потом всё вокруг затопил яркий свет…

Глава 29

Прыгун

Ослепляющая вспышка Компаса сжала виски. Не болью, а оглушающей пустотой, будто из головы выдернули все звуки и ощущения разом.

Грохот подбегающей стражи, яростный рёв Хэмли, крики Зефира — всё это оборвалось в один миг, сменившись звенящей, абсолютной тишиной. Меня рвануло куда-то назад — а затем швырнуло куда-то в неизвестность с силой катапульты!

Полёт длился недолго — я грузно приземлился на что-то твёрдое и холодное, больно ударившись локтем о каменные плиты. Воздух вырвался из лёгких.

Секунду я просто лежал, не в силах пошевелиться, пытаясь прогнать пляшущие перед глазами алые пятна. В ушах всё ещё стоял звон охранной сигнализации Хэмли…

Стоп… Где я⁈

С проклятиями