Слабость плоти - Мастер_Угвей

лицезреть Лемана в действии. Его ярость впечатляла, однако порой он слишком далеко заходил в своём отыгрывании варвара. Лишь по редким брошенным комментариям, где он в грубой форме предлагал правильную тактику, удавалось увидеть воина чести и достоинства под маской зверя, — отпивая кафф из одной гигантской чашки, ответил Ангел Империума. — Про Вулкана также слышал только хорошее. Он показал себя одним из самых гуманных наших братьев, ценящим жизни самого последнего человека, а его навыки молота и кузни впечатляли, пусть мне и были непонятны тонкости его искусства. Дорн является воплощением воли и верности, а потому ему даже не нужны комплименты — он и так прекрасно знает себе цену. Феррус же… Мои видения практически не покрывают его, и показывают какую-то чепуху, а потому не могу говорить точно.

Примарх Ультрамаринов, отпив из своей чашки, вопросительно поднял бровь. Его брат оказался одарён многими навыками, и предвидение грядущего было лишь одним из многих. Пусть и самым полезным, но в то же не главным козырем сильнейшего дуэлиста Империума, уже начавшего доказывать свой статус.

— Все мои видения, связанные с вами, пусть и не особенно важны, но показывают что-то ясное, — сразу же стал пояснять Примарх. — Например то, как Фулгрим вместе с несколькими своими сыновьями возьмёт целый мир, или как Хорус поможет защитить нашего отца от великого орка. Как Дорн воздвигнет великие сооружения на Терре, или как Вулкан создаст невероятные артефакты, способные зажигать и тушить сами звёзды. Порой я видел кое-что даже про некоторых из моих братьев, пока что не найденные отцом — но ты всё равно не хочешь знать, с кем именно наш Лев сейчас сражается в тёмных чащах своего мира. А уж что творится в темноте Владыки ночи… В любом случае, это не важно. Имеет вес лишь то, что пытаясь увидеть путь Ферруса, я слышу лишь могучий рёв дракона и круговорот пепла со стальной пылью. А затем эхо тысяч голосов и смерть звёзд, что окончательно прерывают любое видение.

Робаут хмыкнул, после чего отставил чашку в сторону и взглянул на зелёные луга Маккрага, его родного мира, видимые с орбиты их корабля. Они всегда успокаивали его, и приносили ясность в сознание. И после таких очевидно плохих знамений ему требовалось спокойствие.

— Слухи про него тоже смешанные, правда, не совсем как у Русса. Если последнего просто считают яростным зверем, а потому сильно недооценивают и тайно презирают, наш металлический брат оказался сильно нелюбим половиной Империума, и очень почитаем второй. Вести про «сына Омниссии», — закатив глаза, с сарказмом ответил Гиллиман. — уже распространились по всем мирам техножрецов. И насколько верны слова моих агентов, ему уже много где начали памятники ставить в церквях и молиться как второму воплощению Машинного бога.

Сангвиний виновато убрал взгляд. Он сам прекрасно понимал, каково это, когда кто-то перестаёт видеть в нём личность, и начинает относиться как к ожившему божеству, что не могло никак изменить мысли своих последователей. Вот только он решил сторониться своего культа любой ценой, и это вполне неплохо получалось — галактика огромна, и один мир не имел особого значения. Однако Ангел также совершенно понятия не имел, что бы сам делал, если бы тысячи миров сделали бы его частью своей религии…

— … Проблема в компромиссе нашего отца, — хмуро продолжил Робаут. — Первоначально, я даже не обратил на него внимания, сделав акцент именно на запрете всех религий и поклонений, однако теперь уже нельзя закрывать такую концептуальную проблему, как его допущение существования Марсианского культа при запрете всех остальных религий. Наш отец желал заполучить ресурсы Механикума в своё владение, допустив одну единственную поблажку своей идеологии, так как не считал её особенно важной в долгосрочной перспективе. И так было бы, если Феррус не поддержал их бредни, сделав опасный прецедент. Потому как теперь каждый страждущий дурак знает о том, что если он желает почитать нашего отца и нас в качестве богов, то всегда есть место среди алых мантий Марса, что делает запрет религий практически бесполезным. Многие фанатики не дураки, а потому быстро адаптируются под условия.

— Но его достижения действительно полезны, — попытался защитить своего брата Сангвиний. — Его оружие, танки, авиация и модификации пустотного флота уже принесли пользу. Хорус хвастался фактом наличия последних разработок, подаренных ему Феррусом, и, могу удостоверить, результат действительно впечатляет. А потому, подозреваю, наш отец и допустил существование подобного исключения. Ведь что сможет один культ, даже сильно распространённый, в масштабах целой галактики?

Гиллиман тяжело выдохнул, но не стал продолжать. Его разум анализировал тысячи возможных исходов, и что-то каждый из них не приносил ничего хорошего, кроме редких статистических ошибок. Вот только их задача, как Примархов, бороться против судьбы, а потому лидер Ультрамара не сдатся так просто.

Лишь один вопрос продолжал волновать Робаута, так как от ответа на него зависело всё — Феррус однозначно закрывает глаза на слова их отца, так как видит плюсы в обожествлении себя со стороны главной промышленной силы человечества, однако в этом ли единственная причина его действий?

Потому как если в мотивах любого из его братьев окажется хотя бы капля желания заполучить настоящую власть и сместить отца… Максимум через полтора-два века, человечество вновь ощутит на себе ужасы братоубийственной войны и внутренних конфликтов, что раздерут галактику и всё человечество на части.

Глава 36

Жесткое лекарство

— Просто поразительно! Наше творение показывает невероятную проводимость сил Эмпиреи, выходящую за границы всего, видимого ранее! Этот камень обладает фантастическими свойствами резонировать с психической энергией, а потому может одновременно служить как блокатором течений Имматериума, так и усилителем. Потенциал подобного открытия невероятен! Почему ты раньше не раскрыл секрет этого сокровища? С его помощью нам удастся совершать такие чудеса, о которых раньше нельзя было и задумываться!

Бодрый Магнус, явно захваченный идеями использования Чёрного камня, расхаживал по комнате с камерами стазиса и активно жестикулировал, разрабатывая сотни вариантов применения моего открытия. И я уже почти сожалел, что раскрыл своему брату такой секрет.

Конечно, если мыслить здраво, его даже упоминать не стоило перед псайкером такой мощи, так как это чуть ли не единственный способ побороть кого-то вроде него, а потому само знание, находящееся в чужих руках, ставило угрозу над моими планами. Вот только в подобной логике была одно слабое место — несмотря на своей внешний вид, я не машина и не обязан абсолютно всегда мыслить и