Вторая жизнь - Ростислав Марченко

Сигурд пока был жив, хотя и без сознания. Изо рта и носа текла кровь.

На шнеке не смутились участью коллег, она резко увеличила ход и чуть погодя в нашу сторону полетели стрелы. Что лишний раз говорило о принадлежности команды к дружине «рыцаря Суши и Моря». Шакалам из людских пиратов-простолюдинов такая отмороженность была по слухам не свойственна, да и уровень дисциплины для таких самоубийственных атак был скорее всего недостаточным. В другое время я бы при таком зрелище гордился принадлежностью к людскому роду, когда-то. Сейчас было как-то не до того. Зрелище несло для меня крайне неприятные предзнаменования.

Предзнаменования я попытался развеять стрельбой из арбалета через борт неприятельского корабля, рядом щелкали луки лучников. Старый Ульрик был весьма опытным в морских боях типом, повернув наш корабль бортом к врагу, он одновременно слегка повысил эффективность нашего метательного оружия, уменьшил вражеского, затруднил вражескому кормчему обзор и возможность «О борт ударить их бортом и перебить их всех потом». Сын закрывал его щитом. Примерно двукратное численное превосходство противника делало классическое схождение борт о борт крайне для нас невыгодным. А вот вынудить абордировать через нос-корму, причем неважно нашу или вражескую даже после столкновения было крайне желательно, поскольку в любом случае нивелировало численное преимущество. Тараны на драккары и шнеккары тутошняя пытливая научная мысль еще не приспособила.

Вражеский кормчий переманеврировать нашего даже не попытался, вероятно, из-за явного присутствия на борту мага. Логичное решение, коли плетение кружев вокруг вражеского корабля даже поставивших свой в выгодные условия, может закончится тем же, чем закончилась для первого корабля. Разрушенными магией досками борта и смертью в волнах. Тут две дороги к жизни. Либо бежать, либо атаковать. В обоих случаях не жалея весел.

Борт выдержал, думаю в том числе и потому что кормчий сумел перевести таранный удар врага из прямого в скользящий, примерно градусов под пятьдесят, гребцы едва успели повытаскивать весла.

Корабли сошлись носом и кормой, первого прыгнувшего к нам на борт великолепным ударом топора из-за щита сына зарубил лично кормчий. Не имеющие возможности атаковать воины противника лупили из луков и арбалетов. Вместе со стрелами к нам летели кошки на веревках, стянуть корабли бортами, рубить их было некогда.

Рядом со стрелой в глазу завалился назад бедолага Бьярни, за ним лежали или еще ворочалось еще несколько наших. Стрела щелкнула меня по шлему, вторая застряла в наплечнике. Сразу за тем я удачно всадил стрелу в голову парня пытавшегося тянуть канат с кошкой на конце. Результаты остальных выстрелов были видны плохо.

На корме рубили и стреляли атаковавших, их храбрости можно было позавидовать. Вообще выучка дружины неизвестного рыцаря была впечатляющей, ублюдки умудрялись одновременно атаковать закрываясь от лучников щитами, стягивать корабли бортами прячась за этим самым бортом и так же закрываясь щитами, вдобавок при этом еще и отстреливаться. К счастью относительно неудачно. Стрелков мы задавили, те перешли на стрельбу навскидку высовываясь из-за укрытий.

Прежде чем расстояние между бортами сократилось, я подстрелил одного такого энерджайзера, беднягу толкнуло назад, его стрела пролетела высоко над головой. На корме противник оттеснил наших от кормового весла, трое их воинов рубились с нашими. Лежали трупы, старший Ульрик был жив и вроде даже невредим, походя срубив замешкавшегося бедолагу прыгнувшего на помощь своим через борт вражеского корабля, а вот младшего видно не было. Вообще явно боеготовых воинов стало заметно меньше. Кто выбыл точно сказать было сложно, парни матерясь лупили стрелами с максимальной скорострельностью по любой открывающейся цели. Я в очередной раз зарядил арбалет и вытащил мечи, по привычке воткнув их в пайол. Потом взял рогатину старика, мысленно поблагодарив его за отсутствие слишком поганых хитрушек на ней. Рогатина как бы пощипывала руки, будто электричеством. Прямо провоцируя содержащейся в ней энергией воспользоваться. А вот этого делать как раз не следовало. Воткнул ее туда же.

Противник ломанулся через борт, не дожидаясь полного схождения. На корме к тому времени остался боеспособным только один человек из тех троих.

Первый попавшийся мне на глаза атаковавший получил болт практически в упор выронив копье. С расстояния в два метра его кожаная морская кираса была пробита как бумага. На результат попадания я не смотрел, хватая рогатину колдуна и на лету всадив ее в живот прыгнувшего к нам его нисколько не более удачливого товарища с топором в руках. Тот сумел только охнуть. Далее последовали весьма похожие на укладку сена действия, падающее вниз тело само развернуло рогатину древком вверх и направленное мною древко столкнулось с еще одним нападавшим. Проще говоря, я огрел его древком по морде, от чего он упал и был тут же зарублен вездесущим Микой, чья рана достаточно быстро в свое время затянулась. Погашенная о чужую голову инерция помогла достаточно быстро выдернуть наконечник из тела и всадить его опять в бок бедолаги справа, как раз под мышку совершенно незащищенную той же морской кирасой. Неожиданно оказалось, что древковым оружием вполне можно работать и в достаточно стесненных условиях. Хотя расплатой за столь удачный дебют была стрела в моей груди чуть ниже шеи, пришпилившая в бригантине мой хауберк и сильнейший удар по голове чуть погодя, отчего я упал на колени, лихорадочно ища торчащие мечи. Стукнувшего меня по голове воина зарубил тот же Мика. Мечи я нашел. Чуть погодя очередная стрела вырвала у Мики кусок щеки.

Нам было легче, основные усилия противник сосредоточил там же, в кормовой половине шнеккара. Там расстояние между бортами было меньше либо отсутствовало вообще. На нас лезли либо одуревший от боя отморозки, либо отряд, отвлекающий внимание.

Еще одной стрелы я ждать не стал, неожиданно для самого себя, сам, перемахнув на вражеский корабль. Вероятно, сработали если так можно выразиться рефлексы, одновременно о решении проблемы безнаказанно расстреливающих наш строй с фланга стрелков и атаки строя врага тоже с фланга-тыла. Если конечно удастся выжить.

Первое что я там получил, это еще одну стрелу в грудь. Второй стрелок попытался выхватить меч. Первого я заколол Чернышом, второму разрубил тянущую меч руку малхусом и рубанул по колену тем же черным мечом, одновременно разворачиваясь на возможный удар в спину.

За спиной дергался на банке брызгая кровью из рассеченного горла кто-то из наших в личине, а сбитый на пайол Мика пытался закрыться от удара противника своим щитом. Два шага, мат Мики, изображение одним мечом удара в голову и реальный вторым, разрубивший кисть врага. В следующее мгновение укол Чернышом под щит, в бедро его соседа и разрубленная малхусом голова третьего. Шаг назад и подрубленное изнутри колено первого, автоматически прикрывая шею черным. Первый упал как подкошенный, рассек поджилки. Сильный рубящий удар в бок от второго. Свой рубящий в его уже задетое бедро, завалился. Получил рубящий в спину, в район правой лопатки. Отмах малхусом на уровне головы и долей секунды позже удачный укол в пах следующего противника, отчего тот сложился пополам. Не останавливаясь, шаг вперед, блок малхусом удара в голову и тот же малхус разваливший искаженное ужасом лицо противника. В следующее мгновение очередной укол, на этот раз в живот следующего за ним противника, в следующую секунду разрубив ему же шею Мерком.