Плач кукушонка - Вольдемар Грилелави

Марина растерянно кивала. Она перепугалась напора Влада и его откровения. Хотя из его монолога ничего не поняла. Зачем он хочет забрать сына, зачем ему она, если даже в любовницы не зовет, не то, что замуж.

— Потом все поймешь, а сейчас прими все, как есть. По-моему, ты помнишь, насколько был страшно болен твой сын, и видела, что я умею. Вот так же и со Светланкой. Она не только очень скоро выздоровеет, но еще скорее превратится в необыкновенную красавицу-принцессу, что просто от ее вида все кавалеры попадают. А наследственность у нее бабкина, отличная. И напоследок повторюсь: не смей грубить и, не дай тебе бог, посметь ударить сына.

Гуля постаралась на славу. Даже Влад поразился красотой прически. Темные волосы чуть до плеч с небольшой волной и пушистостью кверху. Вытянутое личико даже слегка округлилось.

— Инопланетянка, — только и смог выговорить Влад, вспомнив одну из звездных гостей. Он обнял Свету, прижав плотно к себе. Затем расплатился с девушками, распрощался с ними, и двинулся с ребенком в сторону универмага обновлять гардероб.

Прилавки детского отдела не изобиловали товаром, больше наоборот — наблюдалось его отсутствие. Поэтому Влад, не задерживаясь возле пустых полок, сразу зашел в кабинет заведующей отделом Сании, подруги Риты. Чтобы не затягивать разговоры с воспоминаниями и строительствами планов и перспектив, Влад сразу положил ей на стол 50 рублей, пообещав товар оплатить отдельно. Сания, окинув оценивающим взглядом Светлану, скрылась в подсобке. Вышла через 20 минут с двумя большими свертками и чеком на сумму, которая сразу же исчезла в кармане ее синего халата. Нежно поцеловав Санию в щеку, хотя она целилась в губы требовательно и сексуально, они покинули кабинет.

Проходя мимо отдела игрушек, Влад увидел вспыхнувший взгляд Светы на небольшого медвежонка в клетчатом костюме.

— Нравится?

— Похожий был, давно, еще бабушка жива была.

Влад снял с полки, дал ей в руки, и они направились к кассе. Неожиданно посреди пути она резко остановилась и попросила вернуться, поставить медвежонка на место.

— Не надо, папочка.

Влад пристально посмотрел ей в глаза.

— Почему?

Света молча, показала на цену.

— Ну и что?

— Дорого, папочка, ты и так столько денег на меня потратил. Проживем без медвежонка.

— Нет, милая, как раз без медвежонка мы не сможем. Он нам очень нужен, как память.

И уже на улице:

— Ну что, ребенок, устала?

— Не-а, — весело ответила Света. — Папа, это что, все мне? Так много всего!

— Ну не мне же. Согласись, что из всего я могу только медвежонка на руках поносить.

Света, счастливо смеясь, вскарабкалась к нему на ручки, попросившись немного посидеть у любимого папочки.

— Я уже не помню, когда меня брали на ручки. Наверное, никогда, хотя и бабушка, и дедушка меня очень любили. Бабушку я уже плохо помню. А деда сам болел, что в пору, хоть самого на ручках носи. Мне всегда так хотелось на ручки, но, казалось, что этого никогда не случится. И я мечтала свою дочурку все время носить на ручках. Я слезу, ты, наверно, устал.

— Да нет, ты воздушная, совсем без веса. Так что, посиди еще. Идем в кафе, перекусим немножко.

— Папа! — воскликнула Света удивленно. — Мы сегодня ели уже, ты что, забыл?

— Забыл, — грустно вздохнул Влад. Он понял, что ребенок последние годы даже один раз в день не всегда питался. Не скоро привыкнет к человеческой жизни. И, если бы не его постоянный контроль за жизненно важными процессами в организме, то она и от этой еды давно бы уже загибалась. Но с самим исцелением он пока не спешил. Ему требовалась натуральная справка о состоянии ее здоровья, чтобы вынудить чиновников пойти на разрешение удочерить вопреки закона. Главное — получить настоящее свидетельство о рождении с записью в строке с отцом со своим именем. А на чистоту законности плевать. Пусть законы правильные сочиняют.

— Тогда побалуемся мороженым. Не против?

— Не знаю. Я его, наверно, никогда не еле. Только издалека видела.

— Мы с тобой еще много чего увидим. И съедим.

Влад усадил ее за столик возле кафе и сбегал за мороженым. Научив, как лучше и безопасней его съесть, Влад отлучился к киоску за газетами и журналами. Когда вернулся, Света умудрилась даже испачкать новую прическу. Говорить он ничего не стал, так как ребенок был на грани истерики. Просто подвел ее к колонке и слегка отмыл.

— Леди катастрофа, — резюмировал он. Любой прием пищи заканчивается банно-прачечной процедурой. Хорошо, в запасе было два пакета с одеждой. И Влад прямо возле колонки сменил ей платье. — Я так думаю, что с тобой надо всегда иметь запас платков и верхней одежды.

2

Когда был жив дедушка, Света очень редко смотрела телевизор, так как он часто ломался, а денег на ремонт не было. Дедушкин знакомый дядя Вася иногда ремонтировал его, тяжело вздыхая, напоминая, что его ремонтировать не имеет смысла. Пора обновлять на цветной. Но такое было просто нереальным.

И вот сейчас, когда папа уходил на службу, Света просто не могла оторваться от экрана, поражаясь, как много информации и интересного передает этот, как все обзывают, ящик. А еще, можно одновременно что-нибудь читать или несложное решать и слушать, одним глазом поглядывая на экран.

Папа вечерами слушает только новости, поэтому Света тоже не смотрела на экран, стараясь больше времени общаться и слушать папу. Он тоже не меньше телевизора знает. А еще его можно переспросить.

На третий день, то есть в среду, Света влипла в курьез, что до сих пор стыдно и смешно. После обеда, проводив папу, она читала, писала, так как на улице в обед обычно никого нет, несмотря на каникулы. Но в жару гулять не хочется никому. Этого хватает вечером допоздна. Потом ей захотелось просто отвлечься и погулять по квартире. Она любила изучать свое новое жилье.

Случилось это на кухне. Открыв холодильник, увидела половину банки своего любимого какао с торчащей в ней чистой ложкой. Облизнулась, проглотила слюну, но не решилась брать без спроса. Тем более, только что папа кормил обедом. Однако холодильник закрывать тоже не хотелось. Банка манила магнитом, не оторваться. Любовалась долго. Потом осмелела и облизала ложку. Так вкусно, что прямо голова закружилась. Далее уже плохо соображала, как еще раз-другой облизала. Опомнилась только, когда уже банку натирала пальчиком до блеска, облизывая с него следы вкуса какао.

Она ужаснулась от содеянного. Что теперь будет, как она посмела без спроса съесть все дочиста? Ждала прихода Влада с ужасом, тряслась, как в лихорадке. Чего только не лезло в голову. И выгонит из дома, что тогда делать ей? А ведь будет прав. Нельзя было уступать своим вкусовым инстинктам. Как теперь оправдаться, чтобы поверил и простил.