Ковен отверженных - Айви Эшер

сидит в большом кресле, придвинутом к стене, отделанной деревянными панелями. Прежде чем в моей голове успевает родиться мысль о внезапной атаке, его глаза распахиваются, и он начинает хвататься за горло. Я кричу, и тут к моему горлу прижимают нож.

– Просто скажите, что с ним все в порядке, – умоляю я, и в этот момент из тени выходит человек.

Старейшина Альбрехт… Внутри меня схлестываются замешательство и гнев. Похоже, я только что получила ответ на свой вопрос о том, какие у меня отношения со старейшинами.

Глава 43

Что бы ни душило Сабина, хватка ослабевает. Он закашливается, с трудом пытаясь наполнить легкие воздухом. Меня охватывает беспомощная ярость, и я прожигаю старейшину Альбрехта взглядом. Тот вежливо улыбается мне и указывает на кресла из зеленого бархата, стоящие на противоположной стороне комнаты. Какой-то лысый мужик убирает от моей шеи нож, и в голове проносится мысль воспользоваться этим, но я отметаю ее: для этого нужно, чтобы Сабин пришел в себя и был готов помочь – на случай, если я не смогу достаточно быстро справиться со старейшиной Альбрехтом и его помощником.

Смиренно прохожу к креслам и опускаюсь в одно из них.

– К сожалению, он ударился головой, но, как видишь, жив и здоров, – заверяет меня старейшина Альбрехт и садится в другое кресло; вид у него такой, будто он король этого гребаного мира.

Я успеваю заметить, что дыхание Сабина стало ровнее. Крепко хватаюсь за нахлынувшее на меня облегчение и переключаю внимание на старейшину, ожидая объяснений. Чего они хотят от меня?

– Винна, я обязан напомнить, что только от тебя зависит, останется ли новобранец Гэмул и впредь жив и здоров. Надеюсь, хотя бы это ты поняла.

Старейшина Альбрехт устремляет красноречивый взгляд на пол. Следуя за его взглядом, я обнаруживаю у двери мертвое тело оборотня-гризли. В безжизненных глазах застыл страх, но у меня эта картинка не вызывает сочувствия. Жаль, что мне не удалось свершить правосудие своими руками.

Дверь открывается, и в комнату уверенно входит старейшина Балфур; он едва удостаивает взглядом мертвого оборотня и застывшего в кресле Сабина.

– Я ему позвонил, он скоро приедет. Хочу заметить, что мне не нравится недостаток планирования с твоей стороны в отношении вот этого. – Старейшина Балфур щелкает пальцами в мою сторону, давая понять, что под этим он имеет в виду меня.

Я сглатываю едкий ответ, что так и рвется с языка. Больше всего на свете мне хочется убить этих придурков к хренам собачьим, но я уже подвела Сабина. Я не позволю им вновь причинить ему боль из-за того, что не смогла сдержать эмоции.

– Ты напрасно волнуешься. Все идет своим чередом, не считая того, что наши планы чуть ускорились. В таких ситуациях невозможно все контролировать и нужно принимать вещи такими, какие они есть, – успокаивает старейшина Альбрехт старейшину Балфура, когда последний тяжело опускается в кресло напротив меня.

Я не свожу с него убийственного взгляда, раздумывая над тем, как скоро здесь соберется вся их компания.

«Не отвечайте, потому что мне нужно сконцентрироваться на том, что здесь происходит, но за этим стоят старейшины. Прямо сейчас я смотрю на старейшину Балфура и старейшину Альбрехта», – мысленно говорю я ребятам.

Не знаю, что они смогут сделать с этой информацией, но, может быть, им удастся придумать что-то, чего никак не могу придумать я. Стараюсь ровно дышать, чтобы обуздать нарастающую во мне клокочущую ярость. Мне хочется немедленно что-то сделать, хочется уничтожить каждого из этих порочных людей.

Старейшина Балфур не обращает на меня внимания, но старейшина Альбрехт наблюдает за мной, словно кошка, выслеживающая добычу.

– Скоро мы все соберемся, и тогда тебе придется принять одно очень важное решение, – сообщает он, складывая руки на животе.

Все в нем напоминает клишированного злодея, и я сдерживаю желание закатить глаза.

– Мы знаем, кто ты, а следовательно, знаем, на что ты способна. Поэтому решение, которое тебе нужно принять, очень просто: поделись с нами своей магией – или откажись, и тогда мы убьем твоих партнеров. А затем передадим тебя в руки ламии, который крайне заинтересован в том, чтобы заполучить тебя. Сомневаюсь, что тебе это понравится, но в конечном счете выбор за тобой.

Старейшина Альбрехт стряхивает воображаемую ворсинку со своего колена. Из-за того, как непринужденно он говорит и в какой позе сидит, создается впечатление, будто разговор о том, чтобы я передала им свою магию, а если откажусь, то буду подвергнута пыткам, для него сродни обыденной беседе ни о чем.

– Я все еще не понимаю, почему мы не можем забрать у нее магию силой, – бормочет старейшина Балфур, по-прежнему отказываясь на меня смотреть.

Старейшина Альбрехт прожигает его взглядом, и маска спокойного, терпеливого человека, которую он натянул на себя, трещит по швам, являя раздражение к коллеге.

– А что будет, если я решу поделиться? – спрашиваю я, возвращая к себе внимание Альбрехта.

– Когда перенос завершится, ты будешь свободна и сможешь вернуться к своей жизни с партнерами.

Напрягаю мышцы, сдерживая дрожь от мысли о том, что я сделаю с этими отвратительными, жадными до власти паразитами. Если он действительно думает, что я поверила в то, что буду свободна после передачи, то он просто гребаный идиот.

Дверь снова открывается, являя старейшину, которого я совершенно не удивлена здесь увидеть. Он проходит в комнату и, заметив меня, замирает. Мне даже кажется, что в его глазах промелькнул шок. Он быстро отводит от меня взгляд и осматривает Сабина и мертвого оборотня. Губы его трогает улыбка.

– Судя по всему, кое-кто повеселился, – говорит он.

Старейшина Альбрехт многозначительно усмехается, а старейшина Балфур пожимает плечами.

Пользуясь тем, что старейшины сосредоточились друг на друге, я смотрю на Сабина.

«Как только эти ублюдки закончат лизать друг другу задницы и делиться со мной планами мирового господства, я их убью. Ты разбираешься с лысым мужиком и тормозишь всех, кого только можешь, хорошо?»

Сабин едва заметно кивает. Старейшина Клири садится рядом со мной. Я отвожу взгляд от Сабина и концентрируюсь на своих целях.

Осматривая меня с головы до ног, старейшина Клири задерживает взгляд на моих связанных руках.

– Не хотите рассказать мне, что здесь происходит? – спрашивает он, подаваясь ко мне и проводя кончиком указательного пальца по скотчу. Затем достает нож, одним движением разрезает скотч и начинает отдирать его от моей кожи. К счастью, тот отходит довольно легко: видимо, он плохо прилип из-за того, что на мне было слишком много крови. То, с каким тщанием старейшина Клири освобождает мои руки, удивляет меня.

– Прости, что так тебя огорошиваю, но я