Миллион поцелуев в твоей жизни - Моника Мерфи

впускаю в свою жизнь посторонних, особенно девушек. У меня есть друзья, но я держу большинство из них на расстоянии, боясь подпустить ближе. Я не доверяю людям, даже таким же богатым парням, как я сам.

Но я не знаю таких же состоятельных семей, как наша, и мне сложно впускать людей в свое ближайшее окружение. Я всегда понимал, что девушки, которые проявляли ко мне интерес, охотились за моим деньгами.

Дерьмово, но это правда.

Но только не Рен. Поначалу она вообще не желала со мной связываться, но, видимо, я ее доконал. Похоже, мы ничего не можем с собой поделать, когда оказываемся рядом.

И теперь, когда мы так далеко зашли, я не отпущу ее без боя.

Рен первая разрывает поцелуй, и ее грудь с каждый вдохом прижимается к моей.

– У меня для тебя сюрприз.

Я вскидываю брови.

– Он как-то связан с тем пакетом? – Я киваю на ворох сумок, которые она оставила на журнальном столике.

Рен кивает, прикусив нижнюю губу.

– Надеюсь, ты не сочтешь это глупостью.

– Я точно знаю: все, что связано с тобой и с тем, что ты нашла в том магазине, глупым быть не может.

Она едва уловимо улыбается, глядя мне в глаза.

– Я очень весело провела с тобой сегодня время.

Не думаю, что прежде кто-то так характеризовал проведенное со мной время.

– И я рада, что ты уговорил меня полететь с тобой, хоть и боялась. – Рен крепче сжимает мои плечи. – Мне нравится, как ты подталкиваешь меня.

Я провожу рукой по ее волосам, обхватываю лицо ладонью.

– Думаю, ты даже не знаешь, на что способна.

– Благодаря тебе я начинаю это осознавать. – Она улыбается шире, а затем вырывается из моих объятий и едва ли не бегом мчится к пакетам, берет тот, что из магазина нижнего белья, и спешит наверх. – Я быстренько приму душ. Встретимся там через полчаса?

– Конечно, – отвечаю я с улыбкой, после чего она уносится вверх по лестнице.

Я устраиваюсь на диване, взяв еще кусочек пиццы, и проверяю телефон, пока жду. Мне пришли сообщения, которые я оставлял без ответа. Два от Малкольма и Эзры, в которых они спрашивали, где я. Одно от сестры с вопросом, буду ли я дома в сочельник.

Я отправляю ей ответ, потому что никогда не игнорирую Шарлотту. Сестра мне ближе братьев, и я волнуюсь за нее с тех пор, как она вышла за этого Перри.

А еще меня ждет зловещее сообщение от отца, которое вселяет ужас.

Нам нужно поговорить. Позвони, когда сможешь.

Я подумываю не отвечать, но быстро понимаю, что избегать проблемы – не выход.

Нахожу его номер в списке контактов и звоню в надежде, что он не ответит. Увы, отец берет трубку после второго гудка.

– Почему ты не сказал, что тебя вчера допрашивали следователи? – рявкает он.

Черт подери, мне, наверное, придется выпить после этого разговора.

– Ты уже в курсе ситуации, поэтому я не посчитал нужным тебе звонить. К тому же мне уже восемнадцать. Я взрослый, – напоминаю я.

– Мог бы и позвонить. Чтобы я не оказался застигнут врасплох, когда со мной связался какой-то репортер, желающий получить комментарий.

Черт. Такого я не ожидал.

– Кому какое дело? Нас это особо не касается.

– Мы Ланкастеры, сын. Люди обращают внимание на все, что мы делаем, даже если принимаем косвенное участие, – резко поясняет отец. Ясно, что он теряет терпение.

– Ну, не было ничего особенного. Меня допросили, я изложил свою версию событий и рассказал, что видел, вот и все. – Я бросаю взгляд на второй этаж, слышу характерный звук включенного душа и представляю, как Рен стоит под горячими струями, а ее скользкое голое тело окутывают клубы пара.

Я опускаю руку между ног и поправляю свое достоинство.

– Репортер любезно сообщил, что в понедельник об этом напишут в газетах. Тебя в статье назовут свидетелем. Когда дело дойдет до суда, тебе, возможно, придется дать показания. Надеюсь, ты к этому готов, – говорит отец.

– Жду с нетерпением. Готов на все, чтобы этого урода навсегда отправили за решетку. – Я наслаждаюсь мыслью о том, что Фигероа окажется в тюрьме. Ублюдок этого заслуживает.

– Где ты вообще? Я видел, что ты взял самолет.

Черт. Попался.

– В Вермонте.

– С кем?

– С другом.

– У тебя же на следующей неделе итоговые экзамены, разве нет?

– Да и что? – Я говорю, как маленький ребенок, но это и случается, когда отец так со мной поступает.

Я впадаю в детство.

– А то, что я считаю неразумным развлекаться накануне экзаменов, – отвечает он со злостью в голосе. – Нельзя вести себя так безответственно в важные моменты своей жизни, Крю. Пора бы уже взяться за ум.

Я поджимаю губы, чтобы не сказать что-то, о чем пожалею.

– Ты должен вернуться в кампус, – продолжает он. – Готовиться к экзаменам и следить, чтобы с оценками все было в порядке. Ты подал документы в колледжи, и я уверен, что там за тобой приглядывают.

Сомневаюсь. Меня примут в любой, если моя семья пожертвует здание от нашего имени или еще черт знает что.

– Точно, – говорю я, лишь бы он отстал. – Хорошо.

– Возвращайся, – настаивает он. – Завтра.

– Ладно. – Так и собирался.

– И не влезай в неприятности.

– Как всегда.

Отец замолкает на мгновение. Уверен, я его разозлил.

– Ты что, дерзишь мне? Поосторожнее, сынок. Я не люблю, когда ты проявляешь неуважение.

– Я просто соглашаюсь с тобой. Вот и все, – сообщаю я с пустотой в голосе.

Как и в сердце.

– Лишь бы понял. Доброй ночи.

– Доброй, – отвечаю я в никуда.

Он уже повесил трубку.

Убрав телефон в карман, я иду на кухню и достаю из холодильника бутылку водки, а потом беру из шкафчика бокал. Щедро его наполняю, делаю большой глоток и, с усилием проглотив, вытираю рот тыльной стороной ладони.

Черт, мне нужно еще.

Разговоры с отцом всегда наполняют меня сомнениями, и мне это претит. Он то напрочь меня не замечает, то допрашивает о каждом моем шаге, и в итоге я чувствую себя полным неудачником.

А это не так. У меня порядок в голове, и впервые в жизни я знаю, чего хочу.

Рен.

Я влюбляюсь в нее. И сделаю ради нее все что угодно. Знает ли она об этом? Понимает ли, как важна мне? Нужно сказать ей.

Нужно. Сегодня же.

Я успеваю выпить пару бокалов, когда слышу, как нежный голос Рен зовет меня с мансарды.

– Крю? Где ты?

Сделав последний глоток прямо с горла, я оставляю бутылку на столе