Кольца духов - Лоис Буджолд

– Если ты такой умный, сам прочитай! Эй, кобольд, кобольд, кобольд!

Сумрак. Тусклый неверный свет фонаря, безмолвие. Ни даже топотка крысы или шороха таракана. Они ждали. Ждали. Ждали.

– Нет – помогло, – буркнул Тич, покусывая палец. Фьяметта с тревогой посмотрела на высокую женщину:

– Еще чуточку.

– Я не тороплюсь, – сказала та. Терпеливое ожидание мести в ее голосе обжигало, точно кислота. Даже Тич присмирел.

– Эй!!! Кобольд, кобольд, кобольд, – снова попробовала Фьяметта, и Тич скривился, словно такое жутко обычное, неколдовское отсутствие даже намека на ритуал глубоко его оскорбляло. Тут глаза у него полезли на лоб.

На стене извивались темные фигурки, сползая по булыжникам. Не порождение мерцающего света фонаря. Два… три… четыре – шесть корявых человечков. Казалось, не они отбрасывают тени, а тени отбрасывают их. Они бесшумно столпились около сидящей на ящике высокой женщины. Самый смелый подергал ее за юбку и наклонил голову с робкой, но хитрой улыбкой.

– Дама? – пропищал он. – Добрая дама.

Она ответила ему спокойным взглядом.

– Вы получите молоко, – сказал Тейр. – Но не сразу.

– А тебе что за дело, мастер металльщик? – спросил вожак кобольдов, нахмурился и выпятил костлявую грудку.

– Он говорит за меня, – тихо произнесла высокая женщина. Кобольд сник и пожал плечами, словно говоря: «Это я так!» Блестящие черные глазки жадно впивались в нее.

– В саду замка Монтефольи, – сказал Тейр, – сложены медные чушки. Каждый из вас, кто поможет перенести их через землю во двор этого дома, получит позволение пить, сколько он… она… оно пожелает. Когда вся медь будет тут. И не раньше.

– Слишком много работы. Да еще тяжелой, – захныкал кобольд.

– А вы работайте сообща.

– Мы не можем ходить по солнцу.

– День пасмурный, и скоро вечер! Тот угол сада уже накрыла тень.

– Прежде один глоточек, мастер-металльщик, а?

Тейр провел пальцами по мазку молока на стене и помахал ими под носом кобольда.

– Нравится? Хорошо? Так сначала принеси нам медь.

– Ты обманешь, надуешь нас, э?

– Если вы сделаете, что он просит, – сказала высокая женщина, – вы получите свою награду. Даю вам мое слово! – Ее глаза впились в глаза кобольда, и он отпрянул, как обожженный.

– Слово дамы, слышали? – пропел он своим товарищам.

– Будьте осторожны, малыши, – сказал Тейр. – Прячьтесь от темного человека, которого зовут Вителли. Боюсь, он может причинить вам зло.

Кобольд оскорбленно взглянул на него:

– Будто мы сами не знаем, мастер-металльщик.

– А вы… – Тейр внимательно посмотрел на него, – …вы не видели сеньора Пия? Он убит? Или жив?

Кобольд отпрянул и прильнул к камню.

– Друг Пия жив, но не встает. Много слез в его глазах.

– А дама Пия? Герцогиня? Джулия? Что с ними?

– Их держат слишком высоко в воздухе. Кобольдам туда нельзя.

– Хорошо. Отправляйтесь! Чем скорее вернетесь, тем скорее получите вознаграждение. – Тейр вздохнул и встал, памятуя о балках над головой.

Они все поднялись в кухню. Руберта тщательно протерла венецианский бокал, налила в него пива, хлопнула Тича по протянувшейся руке и подала бокал высокой женщине, которая послушно села и начала прихлебывать укрепляющий напиток. Фьяметта, Тейр и Тич вышли во двор.

Когда они с отцом только приехали в Монтефолью, то часто завтракали здесь за деревянным столом на свежем воздухе. Тогда дворик напоминал сад – такой прохладный, мирный! Цветы в горшках, фонтан. Но теперь он от стены до стены был отдан под создание Персея. Деревянный стол задвинули под галерею, завалили инструментами и всяким хламом. Горн – кирпичный улей высотой с Тейра – стоял на основании из утрамбованной земли, выкопанной из ямы для отливки. Оно было облицовано плитками, которыми прежде был красиво вымощен дворик.

Фьяметта заглянула в горн. Тейр уже уложил первый слой сухих сосновых дров. Тич тщательно почистил и накрыл густо обмазанной глиной деревянный желоб, который наклонно шел от пода горна к отверстию в форме. Ворот из бревен, с помощью которого форму бережно опустили в яму, а потом должны были использовать, чтобы поднять из нее готовую статую, пока оттащили в сторону. Глиняную глыбу стягивали железные обручи, как при отливке колокола, объяснил ей отец. Чтобы форма не развалилась под тяжестью расплавленного металла.

Фьяметта обошла яму, обдумывая, как приготовить все к заклинанию. Тело Ури надо положить у края напротив горна. Во взаимодействие сил сам горн включать нужды нет. Во-первых, Тейру с Тичем пришлось бы все время пересекать ее линии, чтобы подкладывать дрова, следить за плавкой и налаживать мехи. Простой процесс плавки бронзы магии не требовал. Направить нетерпеливый дух Ури в рождающуюся статую надо будет в тот момент, когда Тейр вышибет железную втулку в основании горна, и металл польется в форму. Тут Фьяметта сообразила, что не очень представляет себе, как происходит остывание. Железные обручи надо будет разнять, чтобы освободить… Ури. Но если поспешить, форма может развалиться, и статуя оплывет. А если промедлить, оно слишком затвердеет. Отец всегда говорил, что самое трудное – соразмерить. И вот она соразмеряет-рассоразмеряет заклятие.

«Нет, я сошла с ума!» Какой-то странный звук донесся с той стороны, где был прикован лозимонец. Фьяметта не сразу сообразила, что это из-под кляпа вырывался вопль. Перепуганный солдат отскочил на длину цепи. По другую сторону столба на него с писком пятились два кобольда с медным слитком между ними. Лозимонец пытался перекреститься и хрипел сквозь тряпку во рту:

– Демоны! Демоны посредь бела дня!

– Урод! Урод-человек! – пищали кобольды.

Собственно, наступили уже сумерки, решила Фьяметта, взглянув на небо. Двор погрузился в тень, а по лиловеющему небу мчались клубящиеся тучи. Становилось прохладно. Собирался дождь.

– Сюда? – Тейр сделал знак кобольдам положить их ношу у горна. Тич бросился на кухню сообщить новость. Когда он возвратился с Рубертой и безымянной женщиной, у ног Тейра как раз появилась вторая пара гномов. Было что-то омерзительно натуральное в том, как земля словно выдавливала их из себя Фьяметте вспомнился ярмарочный шут, который вот так выдавливал из раздутого рта яйцо в скорлупе. Но они притащили еще слиток. А первая парочка с хихиканьем нырнула в землю. И тут появилась третья, весело стрекоча.

Тейр начал аккуратно укладывать слитки в горн и перекладывать их новыми дровами. Мастер Бенефорте занял всю нижнюю кладовую отборными сосновыми поленьями и оставил их там хорошенько сохнуть специально для этой отливки. Часть забрали лозимонцы. Что, если се отец заранее определил их количество? Ну, Тейр разберется. А из земли все выскакивали и выскакивали новые кобольды. Или те же самые? Она скоро потеряла им счет. Она – но не Тейр.