Варлетка Спироза - Наталья Патрацкая

– Нирфа, это садизм! А, что с ними бывает после того, как их время пройдет?

– Они проходят сквозь стену праха и исчезают в неизвестности вечности.

– Ты хочешь сказать, что это их последние часы жизни?

– Да, но посмотри – они счастливые!

– О, так здесь вся онкология и прочие болезни!

– Почти угадал. Редкий, здоровый варлет захочет отдать все свое недвижимое и движимое за счастья побыть здоровым.

– А как они сюда попадают?

– Это секрет не твоего уровня.

– Зачем я тебе понадобился? – испуганно спросил Гоша.

– Понимаешь, эти варлеты могут знать много интересного, но передают секреты только в этом обществе и ради минутного престижа. Ты пойдешь к ним, и познаешь их тайны.

– Боюсь.

– Твое право на страх я не отменяю, но мне нужен свой варлет среди них. Не бойся, они не заразные, они действительно здоровы, а когда они почувствуют приближение своего конца, они подойдут к стене праха, коснуться ее и исчезнут за ней навсегда.

Эту стену не трогай, сам исчезнешь.

– Покажи, где она находиться, а они о ней знают? – спросил Гоша Винтов.

– Они знают, что если им станет больно, надо подойти к стене, и стена обезболит их боли. Из-за той стены к ним никто не возвращается, поэтому они верят в справедливость жизни.

Глава 50

Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени.

Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Вирталию, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо.

Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил.

Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!

Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная маршина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Маршина остановилась, в ней сидел варлета такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:

– У вас что-то случилось?

– Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?

– Первый раз слышу.

– Вам повезло.

– А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.

– Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие варлеты. А посетителей к отцу не пускают. По телерфону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.

– Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?

– Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, варлета одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток варлета, в результате варлет становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.

– Отец был очень болен?

– Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег.

Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.

– И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.

– По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.

– А отец уже не вернется из пансионата?

– Нет, таково условие хозяйки пансионата. Варлет использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым варлетом.

– Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?

– Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Варлет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.

– С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.

– Я и сам знаю, у Нирфы этих мышей полно.

– Получается, что прекрасная Нирфа всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?

– Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип, чтобы вы знали…

– Сколько с меня?

– Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.

Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.

Глерб сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов варлетки микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Глербу, поскольку сама стала первой жертвой санатория.

Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Глербу, за ситуацией следила сама Нирфа. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.

Так, что Глерб жил вовсе не за счет ума Осира, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.

– Глерб, вы, что творите! – закричала она с порога.

– О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!