Ферма звезд на краю земли - Даша Семенкова

когда я поделилась с ней своими печалями. — Не жилось спокойно, вот, развлекайся теперь.

— Я ведь не собиралась делать что-то им назло. Наоборот, помочь взглянуть на все по-другому, понять, что они неправы…

— Прелестно! Все вокруг неправы, только ты одна права. Сама-то себя слышишь?

— Да, как-то глупо прозвучало, — вздохнула я и посмотрела на нее с надеждой. — Но ведь ты тоже была изгоем и сумела вернуть их доверие. Значит, все можно изменить.

— Не уверена, годится ли для тебя этот способ, для Тео точно не подойдет… Впрочем, неважно. Здесь нет никакого секрета. Позволь им тебя пожалеть, они это любят. Дай возможность возвыситься, якобы прощая кающегося грешника. Тем, кто по-настоящему жалок, многое прощают. Гордецам — ничего.

— Хочешь сказать, Тео жалости не достоин? — воскликнула я обиженно. Ему-то жалость точно не нужна, но все равно несправедливо.

— Разумеется, нет. Слишком сильно ему завидовали. Любые его страдания сочтут платой за прошлые успехи, за высокомерие, за то, как сами же беззаветно его обожали — еще и недостаточной платой.

Зависть… Неужели она — настолько сильное чувство? И почти все вокруг подвержены этой заразе? Я не могла понять, как так можно, сама ведь никогда никому не завидовала. Разве что совсем немножко. Белой завистью, мол, молодец, мне бы так.

Или просто не желала за собой замечать? Ведь было дело, если хорошенько порыться в памяти. Фраза «так этой стерве и надо» мне тоже знакома. Мысленно ее точно произносила. А может, и вслух.

— Не тревожься за него, ему жалость вообще неведома, — произнесла Райли, задумчиво глядя в окно.

Тактичный Йенс вышел на веранду покурить трубку, чтобы оставить нас наедине. Его было видно из столовой, как сидит к нам спиной, смотрит в сад и пускает дымные кольца. Вот кто всех подряд жалеет, не оглядываясь на прошлое. Выходит, никому не завидует. Незачем, он выше всех этих мелочных страстей, кажется, еще чуть-чуть — и достигнет просветления.

Хотя… Мне почудилось, или Райли слишком надолго задержала на нем взгляд? И общаются они слишком запросто, такое чувство, будто с полуслова друг друга понимают. Пока я вся была в своих страданиях, успели подружиться.

— Что между вами? — спросила прямо. Райли вздрогнула и обернулась, удивленно приподняв бровь.

— Предложение мне сделал, — подумав немного, ответила она все таким же монотонным голосом.

— Что сделал? — не поверила я своим ушам. — Это такая шутка дурацкая?

— К чему мне шутить. Ты ведь сама спросила. И сплетничать не будешь, теперь попросту не с кем.

Я решила не обращать внимания на явную попытку уколоть. В голове не укладывалось. Как такое могло быть? Когда успели?

— Поверить не могу! Я за ним ничего не замечала, ни намека…

— Из окон дома твоего любовника не слишком хороший обзор, — вновь съехидничала Райли. Видимо, моя реакция задела ее.

— Прости, на самом деле я очень за вас рада, правда. Просто неожиданно. Это так здорово, что Йенс полюбил…

— Скорее, пожалел. Как кошку бродячую решил подобрать, — перебила она зло. — Я ему отказала, так что радость твоя преждевременна.

— Зачем? Тебе не нравится Йенс?

— Нравится. Я ему предложила жить так. И тогда уже он мне отказал. Полагаю, больше обсуждать нечего.

— Какая глупость, ведь он хочет дать тебе статус… — я с досадой прикусила язык. Опять этот статус, будь он неладен! Сама плевалась от таких разговоров, а туда же. — Он с серьезными намерениями, а ты отшила. Извини, но я тебя совсем не понимаю.

— Ты многого не понимаешь. Порой я даже завидую, — вздохнула она. — Надеюсь, вмешиваться не станешь. Просто… Наверное, лучше тебе об этом знать, чтобы не вздумала задавать лишние вопросы.

— Сама-то! Не представляю, что ты навыдумывала, но он не такой. И вообще — ну кто в здравом уме додумается жениться из сострадания?

Ответить она не успела — за окном Йенс закончил выбивать свою трубку и поднялся с кресла. Мы замолчали. При его появлении она мгновенно изменилась в лице. Ни следа от раздражительности и ехидства, обычная приветливая полуулыбка.

Я весь вечер за ними наблюдала — ничего. Болтали как добрые приятели, и только. Мне бы держать за них кулачки, ведь оба симпатичны, каждому желала счастья. Но никак не могла справиться с обидой. Про меня, значит, все все знают, да еще считают себя вправе вмешиваться и поучать, а свою личную жизнь тщательно прячут, ни вопроса не задай. Спасибо, что вообще сказала, а то бы узнала, получив приглашение на свадьбу.

Если Йенс сумеет уломать эту странную женщину. И с чего она вдруг уперлась? В ее ситуации это лучший вариант. Врет, и он ей на самом деле противен? Тогда в любовницы проситься не стала бы. Не хочет терять деньги, которые бывший платит? Так и Йенс не беден.

Размышляя над этим, я вдруг подумала: дело вовсе и не в нем, а в Вармстеде. Должно быть, Райли мечтает сбежать отсюда, ищет способ вернуться в столицу. Ни за что не согласится похоронить себя в этой глуши насовсем. Но Йенс наверняка откажется уехать, его дом здесь. Он любит свою ферму, тихий уютный дом, этот маленький город, поля, где зреет море света. Трудно вообразить его где-то еще, настолько ему подходит это место.

Быть может, они правы, а я неправа. И Тео неправ, забыв, что любовь далеко не самое важное. Может, зря я потеряла все, что имела, а он готов лизать всем магистрам пятки? Скоро поймем, что оно того не стоило?

Я ничего лучше не придумала, чем задать Тео этот вопрос. Он не удивился, будто только того и ждал.

— За себя могу сказать — однозначно стоило. Даже если решишь со мной расстаться, едва с поезда сойдем. Ну а за тебя я ответить не в силах, и обещать, что не разочарую, не стану.

— Да помню я. Ты ничего не обещаешь, — проворчала, не сдержав досады.

— Только одно… — прошептал и взял мое лицо в теплые ладони. Заставляя буквально трепетать в предвкушении. — Будет трудно. Я все сделаю, чтобы тебя защитить, но…

— Лучше молчи, — выдохнула я и приподнялась на цыпочки, чтобы его поцеловать.

59

Довольно долго стояла пасмурная погода, и я не заметила, что полярная ночь, оказывается, закончилась. И однажды, когда небо прояснилось, с удивлением и восторгом увидела рассвет. Солнце лениво выползало из-за горизонта, будто заспалось слишком долго, вялое. Разгоралось все ярче рыжим пламенем, обещанием тепла, пусть до него еще нескоро. Наполняло сердце надеждой на что-то неясное, но очень хорошее, светлое, ожиданием весны.

Только