Каштановый омут - Роберта Джеллис

Когда Адам спросил, чего же она боится, он не получил никакого ответа, кроме протянувшихся в его сторону губ.Ему стало страшно от догадки, что она использует свою красоту, свое тело, чтобы подчинить его своей воле. Он пытался отогнать сомнения и убедить Джиллиан, что ей нечего бояться в Роузлинде. Этот замок по мощи почти не уступал лондонскому Тауэру, ни один человек не смог бы добраться до нее в Роузлинде, а его мать, которая была почти столь же сильна, как сам замок, защитила бы ее от всех напастей.

Что могла на это сказать Джиллиан? Она не могла признаться, что страшило ее. Если бы она сказала Адаму, что боится, как бы его не ранили или не убили при нападении на Вик, он рассердился бы, считая, что она ни в грош не ставит его рыцарские способности. Он мог бы к тому же посмеяться над ней и совершенно логично поинтересоваться, чем ему поможет в этом смысле ее присутствие. На это тоже у нее не было разумного ответа. Джиллиан даже понимала, что, по меньшей мере, была бы бесполезной и могла бы только увеличить опасность для мужчин. Воинам приходилось бы постоянно отвлекаться от сражения, чтобы присматривать за ней. А в случае атаки ее могли взять в плен. Могла ли Джиллиан сказать, что она боялась матери Адама даже больше, чем вероятности попасть в плен? Если бы она крикнула, что леди Элинор будет называть ее шлюхой, Адам рассмеялся бы. «Ты и есть шлюха», – ответил бы он, и это была бы истинная правда.

Поэтому она ничего не отвечала, лишь цеплялась за Адама, а он оттолкнул ее, сурово напомнив ей об условиях, на которые она согласилась. Он вернет ей ее людей, но эти люди, как и она сама, поклянутся изгнать Людовика из Англии и укрепить на троне юного Генриха. Если она хочет быть чем-нибудь большим, чем просто пленницей, постоянно находящейся под наблюдением и охраной, она должна время от времени вспоминать о своей клятве. Джиллиан изумленно уставилась на багровое злое лицо своего любовника и, запинаясь, произнесла, что ее это все не волнует, на что он рявкнул:

– Так что же тебя волнует?

– Ты. Только ты, – прошептала она.

– Тогда почему ты отказываешься делать то, что было бы лучше для меня? – жестко спросил Адам. – Неужели ты хочешь, чтобы я шел в бой, постоянно беспокоясь, в безопасности ли ты, одна ли ты или с другим мужчиной? Если ты заботишься обо мне, слушайся меня.

– С другим мужчиной?! – задохнулась Джиллиан. Он действительно считает ее шлюхой! – Я не хочу освобождаться от тебя. Я всегда хотела быть только рядом с тобой. Это ты хочешь избавиться от меня. Это ты ищешь себе другую женщину!

– Идиотка! – разозлившись, крикнул Адам, собираясь спросить, как она собирается быть рядом с ним на поле боя, но голоса мужчин, появившихся в зале, заставили его проглотить несказанные слова.

Джиллиан посмотрела ему в лицо, потом повернулась и почти бегом бросилась к лестнице. Адам едва удержался, готовый броситься за ней. Он сможет объяснить ей, насколько она далека от правды, когда они снова останутся одни. Она не станет долго сердиться. Вассалам объяснить можно было все, за исключением того, из-за чего она выглядела глупо перед ними, и он решил промолчать. Неважно, если они решат, что они поссорились, подумал Адам, рассматривая хлеб и сыр в своей ладони. Они ведь не знают, о чем шла речь, и кто вышел победителем. Наконец, Адам поднял руку и откусил сыр. Его тошнило, но он заставил себя прожевать и проглотить кусок, гадая, в чем же все-таки Джиллиан видела свою роль, желая сопровождать их на поле битвы.

Как Адам ни раздумывал, никакого смысла он не находил. Она могла надеяться отговорить своих людей, прежде чем они доберутся до Вика. Но раз они уже согласились взять Вик… Нет, сэр Эдмунд никогда ни в чем не послушает ее, а сэр Ричард, безусловно, посоветуется с Адамом прежде, чем что-нибудь предпринять. Кроме того, даже такая упрямая жена, как его мать… Но Джиллиан ему не жена. Эта мысль поразила Адама своей неожиданностью. Он настолько укрепился в своем намерении жениться на ней, что уже считал ее своей женой и предполагал, будто и она думает так же. Но Джиллиан могла и не думать в таком смысле. Она даже не могла быть уверенной в нем как в любовнике. «Другая женщина», – сказала она. Неужели Джиллиан ревнует?!

Злые искры в глазах Адама начали гаснуть. Джиллиан была так красива, что ему не приходилось сомневаться в том, что она понимает, как воздействует на него. Однако Адам не страдал избытком скромности. Он знал, как нравится женщинам. Не было ничего невозможного в ревности Джиллиан. Забавно! Адам поперхнулся хлебом, и кто-то стукнул его по спине. Он в задумчивости пробормотал слова благодарности и выпил вино, которое ему протянули. Если это ответ, то какой приятный! Но может ли это быть ответом? Может ли даже ревнивая женщина думать, что он во время атаки на замок готовится к любовным похождениям? Адам снова поперхнулся. Ревнивые женщины способны на все! Они даже более неразумны, чем просто сумасшедшие.

Кроме того, Джиллиан могла и не думать о таких далеких возможностях. Она знала, как он полагал, что он не взял бы другую женщину, даже проститутку, пока она рядом с ним и может узнать об этом. Он уже и так горько жаловался на свое воздержание. Может быть, она решила, что он хочет расслабиться в замке сэра Филиппа? Адам усмехнулся. Это вообще-то неплохая идея! Тут он услышал, как вассалы Джиллиан заговорили между собой, и только сейчас понял, что до сих пор никто из них не произнес ни звука. «Очень разумно», – подумал Адам, улыбаясь еще шире. Очень могло быть, что он снес бы голову любому, кто заговорил бы.

– Мы с леди Джиллиан решили, что будет лучше всего, если она отправится к моей матери в Роузлинд, пока мы займемся Виком, – вежливо объявил Адам.

– Э-э-э… да, – одобрительно промычал сэр Ричард, радуясь, что к его молодому сеньору возвращается хорошее расположение духа, но, боясь допустить по оплошности какую-нибудь ошибку, которая вновь возбудит его гнев.

– К сожалению, Роузлинд не по пути к Лейт-Хиллу, и я не хотел бы заставлять пехоту пройти лишние пятьдесят-шестьдесят миль, – продолжал Адам, делая вид, что не замечает напряженной обстановки. – Однако мы пришли к соглашению.

Слова «я» и «мы» вводили в заблуждение. Они намекали на то, что расхождения во мнениях между Адамом и Джиллиан касались предполагаемого маршрута и вопроса, должна ли вся армия сопровождать их. В таких делах возможен компромисс, чтобы никто не мог заявить, что он победил в споре. Адам видел, как расслабились вассалы, и поздравил себя. Он отвлек их внимание к мелкой проблеме, которая могла, конечно, вызвать споры, но не привела бы к серьезным последствиям для вассалов и кастелянов, могущих возникнуть из-за разницы во мнениях между господином и госпожой по принципиальному вопросу.