Отражения - Мария Николаевна Покусаева

Кончики пальцев, казалось, светились. Амелия не торопилась вкладывать свою ладонь в его, словно боялась, что он сделает что-то не то. Обманет. Воспользуется тем, что они здесь одни, и утянет ее в глубокие тени.

Глупости, подумала Амелия, тряхнув головой. Глупые страшные выдумки. Не все волшебники похожи на злодеев из сказок, не все – такие же, как холодный лорд из книги леди Бланки, коварный чародей с черной птицей на гербе.

А что на гербе лорда Дамиана?

Амелия подумала, что все еще не знает его полного имени.

– Согласна, – сказала она и осторожно пожала его руку.

Лорд Дамиан позволил ей сделать это. Он не шевелился, замер, словно на его пальцы села бабочка, которую он боялся спугнуть.

– Сделки полагается скреплять кровью, поцелуем или магией, – улыбнулся он, когда она спрятала руку за спину. – Но мы будем считать, что наши общие интересы послужат гарантией исполнения условий договора. Доброй ночи, Амелия, – он поклонился – чуть более церемонно, чем до этого. – Спите спокойно, и пусть тревоги не омрачат ваши сны.

Он исчез за пределами светового круга, ушел в сторону библиотеки, даже не думая зажигать какой-нибудь волшебный огонек. Амелия поежилась и открыла дверь – комната встретила ее все той же тишиной и темнотой. Ничего не изменилось. Покрывало на кровати все так же было сдвинуто в сторону, в камине чуть мерцали угли, дверь, ведущая в соседнюю комнату, была заперта.

Амелия вернула кристалл в металлическую клетку, посмотрела в зеркало, чтобы удостовериться, что к волосам не прилипла паутина, и лишь после этого потянула сонетку, вызывая слугу.

***

Письмо принесли через несколько минут после начала завтрака.

Лакей отдал его Кондору, а тот, коротко взглянув на конверт, перевел взгляд на меня.

– Вы ошиблись, – сказал он холодно. – Это предназначается не мне, а леди Лидделл, – он протянул руку с зажатым между пальцами конвертом – и я забрала его. – И впредь, – добавил волшебник, глядя на слугу со странной, непривычной мне строгостью. – Не путайте адресатов.

Конверт оказался плотным, с красной каплей сургуча, на которой застыла монограмма Рендаллов – я счастливо выдохнула, потому что боялась увидеть пчелу. Мое имя было написано темно-синими чернилами, изящным почерком с завитушками. Этот почерк почему-то показался мне идеально-безликим.

Так пишет тот, у кого есть время выводить ровные буквы и вензеля на дорогой, плотной бумаге кремового цвета.

Впрочем, конечно, обитатели этого мира чуть иначе распоряжаются своим временем.

– Читайте же, леди Лидделл, – Ренар несильно пнул мою ногу под столом. – Мы все сгораем от любопытства.

Еще один строгий взгляд был адресован ему. Ренар лишь усмехнулся.

– Для пылких писем от поклонников еще рано, – сказал он. – Близких друзей ты тоже еще не успела завести, и если я все понимаю правильно, то это – приглашение от леди Рендалл или формальная записка, в которой она интересуется, как мы устроились. И ты в любом случае поделишься с нами ее содержимым, потому что не будешь знать, как ответить, – добавил он тише, наклонившись к моему уху. И тут же спросил лакея: – Я прав, и это от Рендаллов? Посланник ждет ответа?

– Нет, господин, не ждет, – отозвался тот, склонив голову. – Ответ, если он будет, отнесет кто-то из нас.

Чувствуя странный внутренний трепет, я сломала сургуч.

Подперев щеку рукой, Кондор наблюдал за тем, как я читаю. Его взгляд снова стал ленивым и спокойным, другая рука лежала на скатерти – он то дотрагивался пальцем до края фарфорового блюдца, то убирал его. Кондор почти улыбался – чуть криво, в своей обычной манере.

Я подумала, что он, возможно, сразу понял, от кого послание. Может быть, даже ждал его, более осведомленный о ритуалах, принятых в обществе.

Письмо было сложено пополам. Почерк Аниты, не такой идеальный, как на конверте, заполнял лист почти на две трети. Анита выражала искреннюю надежду, что я устроилась хорошо, приносила свои извинения, что не зашла вчера – не хотела меня беспокоить, зная, что день будет суетливым. А сегодня, если у меня будут силы и желание, она ждала меня в гости – в письмо была вложена карточка – приглашение на скромный дружеский вечер в другом, новом доме Рендаллов.

Чтобы мне было не так одиноко среди незнакомцев, Анита пригласила на него также леди Айвеллин Росиньоль, которая, вот так удача, приехала в столицу навестить своего дядюшку по материнской линии.

– Ну что? – Кондор наклонил голову набок, выслушав мой пересказ.

– Что? – ответила я. – Я должна принять приглашение?

– А это тебе решать, – Кондор лениво выпрямился и подлил себе еще чая. – Это дружеский вечер, а не официальный прием, и Анита, умная женщина, зовет тебя как друга, которому нужно помочь войти в общество и показать себя. На твоем месте, милая, я бы согласился, – он поправил непослушную прядь, падающую на лоб. – Но у тебя еще есть время подумать и понять, готова ли ты.

– Но если ты решишься, – добавил Ренар, – лучше, если кто-то из нас пойдет вместе с тобой. Леди Анита там не оговаривает этот момент?

– Нет, – я покачала головой и на всякий случай еще раз пробежалась взглядом по строкам. – Но…

– Так спроси у нее, – посоветовал Ренар, отодвигаясь от меня, чтобы снова вернуться к завтраку. – Сразу после завтрака. Напиши ей и отправь слугу, – он покосился на лакея, усмехаясь, кажется, с легким торжеством. – Даже если ты решишь отказать.

Я посмотрела на Кондора, надеясь найти подсказку на его лице или поддержку во взгляде, но волшебник даже не смотрел на меня. Словно ему было все равно, что я решу.

– Я подумаю, – сказала я чинно.

И, пока все молчали, сложила письмо в конверт и отодвинула на безопасное расстояние от своей чашки кофе.

***

Хвост Ахо недовольно дернулся, когда я в очередной раз застыла посреди комнаты. Во взгляде фэйри читалось недовольство: идем уже, человечье дитя, я не за тем помогаю тебе, чтобы терпеть твою медлительность.

Я просила его проводить меня к Кондору.

А теперь то и дело останавливалась, чтобы осмотреться.

Письмо в конверте, незапечатанное, потому что я не сомневалась, что Кондор решит прочитать его, лежало в кармане домашнего платья. Ответить леди Аните оказалось несложно.

Ахо и в этом мне любезно помог. Он сидел на столе и подсказывал, замолкая, если кто-то из слуг заходил в комнату, в которой я устроилась за письменным столом. Слуги, кажется, робели от кошачьего взгляда.

– Моя леди недостаточно налюбовалась на лепнину и канделябры? – спросил Ахо, не оборачиваясь. Он снова шел чуть впереди, уверенно и прямо, лишь изредка