Вацлав Дворжецкий – династия - Яков Гройсман

Очередной раз поелозив огнем по боку котла, Коля крикнул:

– Заливай и затопляй!

– Зальет же огонь!

– Не зальет, выпарит воду, если потечет. Затопляй.

Затопили. Огонь действительно пересилил фонтанчик, и вода, нагреваясь, стала сначала тихо, а потом всё сильнее постукивать в трубах. Где-то еще подтекало, но всесильному Коле удалось, не заставляя нас сливать воду, что-то подтягивать, замазывать…

Колю мы довезли до такси, отправили в город и кинулись на дачу – там всё могло прогореть в печке, и фонтанчик…

Я не знаю, как мы ночевали, помню, что утром градусник показывал плюс четыре… Вспомнил, что зимой около дна реки такая же температура и при такой температуре хорошо хранить соленые огурцы – когда-то наши деды опускали бочки с солениями в прорубь… Но мы же не огурцы!..

Начиналась наша борьба за существование, борьба за жизнь в полном смысле этого слова! Гоняли в поисках дров, пилили их, мотались за газом, доставали электрообогреватель, так как печка с ее системой не удовлетворяла нас – температура на даче выше двенадцати градусов не хотела подниматься. В конце концов пять каминов стояли в разных углах дачи, счетчик крутился как бешеный, и мы потребляли энергию маленькой электростанции. И каждый день, как наказание свыше, мы вытаскивали машины: то Митькину рыжую, то моего «Шамиля»! Зима тоже, я вам скажу, подкладывала нам свинью – тридцать, двадцать пять, тридцать пять с минусом. А однажды утром, когда я подошел к окну посмотреть, чем она нас порадовала, я думал, что сломался градусник, – сорок один градус! Блаженствовала только Гитана, большую часть времени проводившая на улице: она– приходила заиндевевшая, но довольная свалившейся на нее свободой.

В конце концов человек привыкает ко всему, правда, если он активен, иначе просто умирает. Привыкли к нашему житью-бытью и мы. На даче стало уютно, вечера удавались иногда очень хорошие. У «мамки»12 мы утащили маленький телевизор, и он, конечно, скрашивал наше существование. Однажды рискнули зажечь камин, но больше никогда этого не делали. До сих пор не пойму, кто додумался дымоход в камине делать с двумя коленами через железную трубу!

Митька писал стихи и, по-моему, дневник, я гулял с Гиткой и пытался ее дрессировать. На втором этаже дачи стоял маленький бильярд, на котором мы, предварительно надев на себя всё, что можно, иногда играли. В общем, жизнь входила в колею, и мы стали подумывать о гостях. Даже хотели учредить приз для первого гостя, причем для такого, который придет на дачу сам. Начали строить всякие планы, белье купили постельное, что явно говорило о том, что мы начали обживаться.

Недавно напомнил ему об этой зиме, и, оказывается, он тоже часто вспоминает то время и у него действительно есть какие-то записи… Начались обычные в таких случаях «а помнишь?»…

Сегодня пристал к Ханум13 и к Митьке с вопросом о том, что такое «графоман» (графо – пишу, мания – сумасшествие, толковый словарь). Ханум говорит, что это все-таки сумасшедший, клинический больной, болезнь которого заключается в постоянном писании. Но если эта болезнь сочетается с талантом, то получается гениальный писатель. В качестве примера привела Толстого, Чехова, Достоевского. Что ж, это интересная мысль, хотя я и спорил, так как хотел более подробного объяснения самой клинике. А Ханум обиделась, подозревая, что в графоманстве я обвиняю её! Митька только зачитал выдержку из толкового словаря.

Переделкино, май 1976 г.

Гитка искупалась в пруду, перебаламутила всё и стала пахнуть тиной и Дуремаром… Я ей говорю это, а она только улыбается и теребит поводок. Не знает она Дуремара. Не умеет она читать про Страну Дураков. Она СОБАКА…

Переделкино, 24.8.1976 г.

…Все, наверное, проходят через стихи в своей жизни! Очень многие проходят через «дневник». И, как правило, дневник пишется с расчетом на то, что обязательно прочтут. Либо человек, о котором пишется, особенно если пишущий к нему неравнодушен, либо рассчитывает не менее чем на всё человечество, чего там греха таить!..

21.9.1976 г.

Дар – бескорыстно отданное что-то…

Даром – просто так, что ли?

Обладает ДАРОМ – обладает бескорыстно отданным. А если: даром всё это (зря, значит)? Так получается: обладает ЗРЯ, что ли?

Черноголовка. 9.10.1976 г.

Над лесом, в котором по его виду еще должны быть грибы и партизаны, поднимается дым. Белый дым…

Темнеет рано-рано… Краски леса за окном меняются… Краски дыма над лесом тоже…

Ну вот, съемка14 отменена. Машина, которая должна была изображать «американку», не пришла. Она принадлежит какому-то летчику-испытателю. Может, он разбился?., В общем, начинается!.. Делать здесь абсолютно нечего, значит, всё закончится пьянкой…

Черноголовка (воскресенье). 10.10.1976 г.

Тучи за окном какие-то не очерченные… в конце концов они превратились в сплошную серость, из которой посыпался снег. Это первый снег, который летает, сухой снег, пушистый… За дверью голос директора: «Доброе утро, Анна Филипповна! Со снегом вас!» Уж ему-то радоваться надо меньше всего…

Звонил в Москву. Сашка15 говорит: «Всё нормально!» У него всегда нормально, а потом обнаруживаешь в дневнике пять-шесть двоек. Восьмой класс – выпускной! Что будет?!

Приехала наконец-то игровая машина. «Шевроле» шестьдесят шестого года выпуска. Очень ухоженная. Хозяин очень маленького роста. Иван Алексеевич. Рыжий. Машина огромная. Черная.

11.10.1976 г. (понедельник)

Митька однажды завелся, по делу, в книжном магазине. Где, кричал, книги?! Где русские писатели? В России могло не быть селедки, мяса, чего угодно, но писателей всегда хватало!.. А правда, под огромной надписью «Отдел художественной литературы» стояли книги с речами Брежнева, «Комсомольский характер» (кто написал это и не запомнишь сроду), еще какой-то Сюнь-Юнь… А где же Пушкин, Гоголь, Вересаев, Лесков, Чехов, да мало ли?! Смех один!.. Баба какая-то подошла, говорит: «Если бы что хорошее было, я бы тоже купила!»

Вот об этом полвечера проговорили с ним…

Ялта. Ливадийская больница. 29.12.1976 г.

…Случай, случай, случай…

А если бы я не попросился в поликлинику проверить легкие?..

А если бы я настоял и уехал с Митькой на машине?..

А если бы…

Очень смешно! Это, вероятно, чувство стеснения и сопротивления. Какие каталки?..

Ольга Семеновна – зав. отделением…

Цветы на окне… Как они называются?..

Врач из реанимации. Лицо у него болезненное какое-то…

Опять каталка, и на нее меня переносят на руках…

– Головной конец сюда, – говорит кто-то.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});