Надменный индюк - Эмилия Марр

Моргнула несколько раз, пытаясь убедиться, что мне это не кажется и это действительно она. И всё вспоминаю, что было только что. И сама себе поражаюсь: как такое произошло?!

– Как ты себя чувствуешь, Дианочка? Что с тобой? Где-то болит? – теперь дядя Саша начинает у меня допытываться.

Но прежде чем ему ответить, принимаю сидячее положение и закрываю лицо руками.

Я что, упала в обморок? Когда услышала… О, боже, Давид?

Поднимаю взгляд на его маму.

– Как Давид?

Она улыбается доброй улыбкой.

– С ним всё нормально, относительно того, что могло произойти. Операция закончилась, и скоро его выведут сюда.

Всматриваюсь в её лицо и понимаю, что видела её тогда, в агентстве. Но общение происходило через видеоконференцию, и я так волновалась, что и не запомнила толком эту ухоженную деловую женщину. Сейчас вблизи она мне кажется моложе и ещё красивее. И теперь точно понято, от кого у Давида такие потрясающие зелёные глаза.

Перевожу взгляд и натыкаюсь на непонимающий взгляд дяди. Он, подняв бровь, подозрительно смотрит на меня.

Пока ничего говорить ему не в состоянии по поводу Давида, поэтому вновь тру лицо руками и предпринимаю попытку встать, со словами:

– Уже всё хорошо. Переутомилась, наверное. Последнюю неделю плохо ела и много занималась. Скорее всего, из-за этого слабость и подступила. Что от Саши? Новости есть?

– Нет, – твёрдо произносит дядя, – операция продолжается.

В этот момент слышно, как открываются двери, и к нам в комнату входят мужчины в форме полицейских в сопровождении врача. И в этот же момент из операционной вывозят на каталке Давида. Он раздет по пояс, и все его туловище перебинтовано. На лице видны свежие ссадины, но так, в общем, он выглядит неплохо.

К нему кидаются оба его родителя. Мать обцеловывает всё лицо сына и крепко обнимает, но услышав его стон, просит прощения и выпускает из своих материнских объятий. Она вновь плачет, но теперь это слёзы радости оттого, что с её сыном всё хорошо.

Его отец стоит, гордо выпрямив спину. Спрашивает, как себя чувствует Давид. Тот отвечает, что всё нормально и сразу интересуется, как там Сашка. А после переводит взгляд на его родителей. И вместе с ними видит меня. Мы встречаемся с ним глазами, и всё моё тело прошибает волна радости: вот он тут, полулежит, живой и относительно невредимый. Его взгляд тоже меняется и становится воодушевлённым, но после так же резко потухает, делается грустным и виноватым, когда он переводит его на тётю Таню, которая надеется, что и её сын вот так вот выйдет из соседней операционной комнаты.

– Это потерпевший? – привлекают внимание всех полицейские.

– Извините, – вступает в разговор врач, который их привёл, – господа настаивают на разговоре с Давидом.

– Может, позже? Всё же мальчик после операции, – на их пути становится мама Давида, такая естественная в своём желании защитить собственного ребёнка от излишнего стресса.

– К сожалению, это требуется сделать как можно скорее.

Она снова хочет возразить, но Давид её перебивает.

– Мама, оставь. Я готов разговаривать.

Полицейские подходят ближе и начинают задавать ему вопросы:

– Расскажите всё по порядку, как это произошло?

– Мы ехали с работы по домам. Я на байке, Романов на своей машине. Как только выехали за пределы клуба, я заметил, что за мной следует машина, – вся женская часть присутствующих одновременно встревожено ахнула. Отец Давида стал мертвенно белым и с лихорадочным волнением всматривался в лицо сына.

Давид отвлёкся на секунду на нас, а после продолжил:

– Она не приближалась, но все время ехала следом. Ночь, машин немного, оторваться у меня не получается. Тогда я позвонил Сашке, так как он ехал недалеко, и объяснил ситуацию. Мы решили проверить, вдруг мне показалось. Рассказал ему, на какой улице нахожусь, и не клал трубку. Мы продолжали разговаривать. Уже через два светофора он был рядом, а когда мы выехали на Ленинский проспект, то удостоверились, что это действительно слежка, так как, несмотря на высокую скорость, парни в машине от меня не отставали и продолжали преследовать. Я решил остановиться и спросить, что им надо. Саня в этот момент поравнялся с ними. Я начал сбрасывать скорость, а они, наоборот, – набирать, толкая меня сзади. Хотел оторваться, потому что понял: у парней есть цель. И когда мне это почти удалось, увидел, что не успеваю проскочить на зелёный. Сашка ехал по соседней полосе. Я замедлился и остановился на красный, парни же, не снижаясь, летели в меня, и тогда… – Давид делает паузу.

По нему видно, что ему трудно говорить, полицейские его не торопят, ждут, когда он продолжит.

– И тогда Саня резко вырулил и встал перед ними, заслонив своей машиной меня. И они вместо того, чтобы снести меня с дороги, со всей скорости влетели в его дверь, а меня лишь немного ударило остаточной волной от машины Романова, – заканчивает свой рассказ Давид. И в предоперационной настает звенящая тишина. Все обдумывают сказанные Давидом слова.

– Получается, это не просто ДТП, а покушение на Давида?!

Мама Давида со слезами на глазах сначала кидается и прижимает, и целует Дэва, а после спешит обнять тётю Таню за то, что её сын спас её ребёнка. Ведь если бы не заслон Сашки, Давид точно бы погиб, они бы его просто подмяли под свою машину.

Полицейские, прокашлявшись, вновь заговорили.

– Гражданин Романов сначала врезался в ограду между полосами, что спровоцировало вылет подушек безопасности, а после с его стороны в машину въехал автомобиль Nissan Qashqai. Подушка смягчила удар, и мы надеемся, что это поможет парню впоследствии. Вы видели, кто был за рулём?

– Нет, а что? Их там нет?

– Нет, к сожалению, водитель и рядом с ним сидящий человек скрылись в неизвестном направлении. Полиция уже просматривает камеры, не волнуйтесь. На многополосном Ленинском проспекте хорошее освещение, камеры все в рабочем режиме. Записи сейчас изымаем и у рядом стоящих магазинов. Думаю, опознать и найти их проблем не составит. Ну, что же, спасибо. К Романову мы придём позже. Врач сказал, что операция продолжается. Искренне желаем ему скорейшего выздоровления. Смелый и отважный он парень. – Говоривший полицейский пожимает руку дяде Саше, кивком головы прощается со всеми, и с напарником они скрываются за дверьми.

Мама Давида что-то тихо ему говорит, а после его увозят от нас в палату. Уже у дверей он обернулся, и мы с ним встретились взглядами. Все слова поддержки, какие я только могла бы ему сказать, я постаралась выразить взглядом. Он как будто понял, слегка кивнул мне и скрылся