Рецепт идеальной мечты - Анна и Сергей Литвиновы

Об этом позаботился мой русский друг, прекрасный помощник – Коля…

Он кивнул на херувимчика со жвачкой. Тот, заслышав свое имя, приосанился и заулыбался.

– Позволю себе заметить, сэр, – почтительно сказал Пьер, – не слишком ли много эти русские узнают?

– Кончить их, и дело с концом, – с ужасным английским акцентом предложил херувимчик Коля.

– Им все равно никто не поверит, – пренебрежительно махнул рукой Макфарлин. – Даже если мы кого-нибудь оставим в живых.

Он воодушевился и с очевидным удовольствием продолжил:

– Коля со своими русскими подручными ловко и относительно недорого устранил историка Фомина. Прямо в самом центре Москвы!..

– Значит, дело в "русском Нострадамусе", – еле слышно прошептал Дима. – Боже, какой этот Стивен псих!

Макфарлин гордо оглядел вынужденных слушателей.

Пола сидела неподалеку от его ног, склонив голову Ее черные волосы струились, скрывая лицо. Похоже, она плакала. Игрек и Дима слушали, тоже опустив головы и полуприкрыв глаза. Со стороны казалось, что они молятся – но Надя втайне надеялась, что они, напротив, продумывают план побега. Русский херувимчик держал их, всех троих, на мушке. Судя по всему, он мало что понимал из того, что говорил Макфарлин, и тупо жевал жвачку. Пьер не отводил свой пистолет от Полы и скалил зубы с радостным вожделением.

Макфарлин выспренне продолжил:

– После того как я выяснил местонахождение тетради и Коля ликвидировал мистера Фомина, настал ваш черед, сэр. – Макфарлин кивнул в сторону Игрека. – Я не мог доверить интеллектуальную часть работы такому простому парню, как Коля. До меня, мистер Старых, дошли известия о вашем уме, авантюрности, хитрости и порядочности (пусть кому-то покажется странным такое сочетание черт в одном человеке – но не мне!..). К тому же вы были русским и превосходно знали Россию. Потому я выбрал вас на главную роль. Вы получили аванс и список нужных мне книг. Что ж, вы, господин Старых, справились со своей миссией в Москве замечательно.

Нашли себе прекрасную помощницу. Быстро доставили мне книги и бумаги. Я искренне, искренне вам благодарен…

– Я бы пожал вам руку, мистер Макфарлин, – усмехнулся Игрек, – но не привык делать это, стоя на коленях.

– ..Итак, тетрадь графа Потоцкого наконец оказалась в моих руках, – не обращая внимания на реплику Игрека, продолжал токовать первый муж Полы. – А далее на сцену выходил любитель мальчиков, профессор русской филологии Васин. (Его порекомендовал мне, как прекрасного знатока русского и английского языка, тот самый автор статьи, безвременно погибший историк Фомин.) Я пригласил Васина в Америку – и он, в моем охотничьем домике в Монтане, сделал огромную, сложнейшую, интеллектуальную работу. Он перевел для меня рукопись графа Потоцкого. Перевел – и дал подробнейшие толкования к тексту. Я щедро вознаградил его за труды. Больше профессор Васин был мне не нужен. Не нужен ни он, ни прочие манускрипты из русской библиотеки. Еще не хватало, чтобы мое имя связали с похищением в Москве! И я… Я подарил профессора и книги тебе, Пола.

– Подонок, – прошептала миссис Шеви, вскинув голову. Глаза ее были заплаканы, но в них отражались презрение и ненависть.

– Давай, давай, рычи в бессильной злобе, – усмехнулся Макфарлин. – Я знал, что ты, Пола, благодаря своему русскому происхождению и любви в России, клюнешь на ту приманку, которую забросил тебе мой приятель. И ты клюнула!.. Конечно, главной моей целью было – заполучить рукопись графа Потоцкого. Но попутно, между делом, я хотел подставить тебя, моя милая Пола…

Что ж! Именно поэтому русский историк Фомин отыскал для меня в московской библиотеке записки некоего полковника Шевелева. А вы, мистер Старых, украли согласно моему списку в числе прочих рукописей и эту тетрадь.

Я знал тебя, Пола. И знал твои увлечения. В том числе – Россией. Разве ты отказалась бы от возможности прочесть воспоминания собственного русского пращура, полковника Шевелева! И ты, конечно же, не отказалась. Так профессор Васин, с тетрадью Шевелева и со всеми прочими украденными рукописями (я ему их подарил), оказался в твоем доме…

– Сумасшедший мерзавец, – устало сказала миссис Шеви. – Ты мог бы просто меня убить.

– Э-э, нет, – засмеялся Макфарлин. – Когда человека просто убивают, не страдает его репутация. Наоборот, в глазах окружающих он становится кем-то вроде мученика. Я не стану дарить тебе такую судьбу. Тебя ждет нечто более неприятное…

У Нади затекли закинутые за голову руки. Колени горели. И тогда она потихоньку опустила руки, и медленно переместилась на корточки. То ли надзиратели были упоены собственной властью над пленниками, то ли их заворожил пафосный голос Макфарлина – но они не обратили внимания на Надины перемещения. Вскоре, как она заметила, ее примеру последовали и Дима, и Игрек.

Солнце уже свалилось за противоположный берег бухты. Надвигался вечер. В огромных окнах стремительно серело.

– Пьер, включите, пожалуйста, свет, – мягко попросил Макфарлин.

– Свет, – негромко сказал Пьер. Тут же вспыхнули невидимые лампы. Похоже, сенсоры были настроены на звук его голоса. – Больше, – скомандовал Пьер. Света прибавилось.

– Кстати, пару месяцев назад, – заметил Макфарлин, – я перекупил у тебя Пьера. Верность хороша, когда сопровождается звоном монет, Пола. Когда монеты бренчат в кармане недостаточно звонко, даже самый преданный слуга начинает посматривать на сторону…

Пьер ухмыльнулся.

Макфарлин с еще большим жаром продолжил:

– Итак, профессор и рукописи были в доме у Полы.

Пьер – на моей стороне. И вот тут я совершил, как мне представляется теперь, ошибку. Среди моих знакомцев числится один работник российского консульства в Степлтоне – разумеется, сотрудник ФСБ, как и все российские дипломаты. И вот я слил ему информацию о том, что в доме у миссис Шеви находится русский филолог. А также – рукописи, похищенные в московской библиотеке. Честно говоря, я ждал от русских более эффективной реакции. Какие-нибудь ноты, протесты или совместные полицейские рейды… Но, видимо, русское Кей-Джи-Би совсем одряхлело. Как у старого льва, у него сточились когти и зубы. Сюда прислали одного этого мальчонку, – Макфарлин кивнул на Полуянова. – А он вообразил себя Джеймсом Бондом и совершал рейды в твою. Пола, постель…

"Вот оно, – подумала Надя. Сердце у нее упало. – Теперь все ясно. Все определенней некуда. Дима действительно спал с ней. Какая же он сволочь!"

Выражение лица Полуянова при этом сообщении не переменилось. Глаза были по-прежнему полузакрыты.

Губы плотно сжаты. По щекам ходили желваки.

"Хотя какая разница, с кем он спал, когда нас все равно всех убьют, – подумала она. – Нет, разница есть: так бы я умирала с мыслью, что меня кто-то любит".