Бог из глины - Иннокентий Соколов

Подвал закончился деревянной стеной, вдоль которой также как и везде примостились полки, забитые до отказа разным хламом, подобным тому, что валялся у входа.

Нужно будет заставить Сергея, навести здесь порядок — про себя решила Надежда, и повернулась, чтобы выйти. Тихий шорох, неожиданно раздался сзади, заставив вздрогнуть. Сердце подпрыгнуло и только чудом осталось в груди.

Шорох повторился. На этот раз он оказался намного громче, словно что-то там, за фанерной перегородкой только и ждало своего часа, чтобы выпрыгнуть и вонзить острые зубы в нежную девичью шейку…

Надежда застыла.

— Ну же, давай повернись, посмотри что там — прошептала она, и осталась неподвижной.

Шорох стал намного громче. Было в нем что-то такое… вызывающее. Словно тот, кто шуршал там, за стеной, вдоволь насладился ее испугом, и теперь ему показалось недостаточным то, что молодая толстушка стояла как вкопанная, не в силах повернуться.

Хей, детка, так и будешь стоять, словно глиняный истукан? Если ты не в силах повернуться, то, как же ты надеешься выбраться отсюда? Или ты решила остаться здесь до тех пор, пока проголодавшийся муж не начнет разыскивать свою ненормальную женушку и не заглянет невзначай в старый погреб, где его любимая застыла мешком дерьма, пугаясь ударов собственного сердца, то ли услышав, то ли придумав будто услышала странный шорох, источником которого может быть что угодно — возможно скрипнула полка под тяжестью барахла, в беспорядке наваленного неизвестно кем, а может быть мыши затеяли возню, мотаясь между стеклянными банками, которые неплохо было бы оттереть от пыли.

Крошка, все, что нужно тебе сейчас, поднять ногу, и сделать шаг. Нет, если ты, конечно, действительно решила остаться здесь, то ничего этого делать не нужно. Но тогда (не хотелось бы тебя пугать, Наденька), тебе придется встретиться лицом к лицу с тем, кто шуршит за стеной, заставляя стоять столбом в грязном холодном погребе.

(Ну как толстушка, готова ли ты глянуть в лицо хозяину этого погребка?)

Надежда всхлипнула. Ей не нужно было ничего такого. На кухне варились яйца, и если она не хотела, чтобы они составили компанию вермишели, то следовало вернуться на кухню и снять их с печки.

Ну же, такой пустяк — сделать первый шаг. Поднять ногу, переместиться немного вперед, опустить ногу. Нехитрая наука. Вот только… нога отказывалась подниматься.

Наступила тишина.

(Хей-хо детка. Сейчас, погоди минутку…)

Да что же это такое? Словно неведомое существо поселилось там, за стеной и только поджидает своего часа, чтобы…

(Выскочить, выпрыгнуть…)

вонзить клыки в ее тело.

Это существо! — внезапно поняла Надежда. То самое существо, что гналось за ней во снах. Это оно разбрасывало кресла в зале ожидания, оно вставало рядом с ней, держа в руках свадебный букет, в котором так удобно примостился отрезок ржавой водопроводной трубы. И сейчас оно притаилось там, в темноте, слушая, как бешено стучит ее сердце.

— Хей, детка — напевает существо — я высосу твой мозг через трубочку, и буду смотреть, как тускнеют глаза, из которых по капле уходит жизнь, а потом выпью их.

(Хей-хо, Надежда — иногда реальность намного страшнее самого страшного кошмара)

— Беги детка, беги — поет существо. — Пока тебе есть, чем бежать. Я буду грызть твои коленные чашечки, и выложу из костей твое имя.

(Косточки сложатся в причудливый узор, в котором будет все — и боль и страх…)

Давай Надежда, шевели своими толстыми бедрами. Не теряй драгоценного времени.

— Мне показалось — упрямо прошептала Надежда. — Это просто… мыши.

Точно так, детка — маленькие отвратительные серые существа, что носятся как угорелые, задевая хвостиками банки, оставляя тоненькие следы на пыльной поверхности.

Сразу после этого ей стало намного легче. Ответ лежал на поверхности, и она схватилась за него, как утопающий за соломинку. Надя засмеялась. Тьфу ты черт — испугалась как дурочка, а это всего лишь гребаные мыши. Насколько становится легче, когда придумаешь рациональное объяснение всему непонятному, потустороннему, от которого веет неприкрытым ничем ужасом. Маленькие мышки — мать их так. Пускай шуршат себе, лишь бы не было повода сомневаться в собственном рассудке.

Твое воображение немного разыгралось — только и всего. Нет никого за этой стеной. Если подумать хорошенько, то можно сообразить что эта дальняя стена погреба как раз граничит с другим погребом, тем самым, попасть в который можно из прихожей, стоит только открыть прямоугольную крышку, которую давным-давно прибили на совесть, чтобы никаким толстухам было неповадно совать свой нос, куда не следует. И мышиное гнездо, где-нибудь там, в темном пространстве ТОГО погреба — обычное дело. Маленькие твари так любят прятаться в темноте, и тонкий отвратительный писк слепых мышат тому подтверждение.

Надежда облегченно вздохнула. Конечно, она не слышала ничего такого, но при необходимости можно было представить себе, как у самой стены, в сыром углу, мыши натаскали обрывки газет, кусочки войлока из того самого валенка, что вольготно расположился в середине кучи у входа, и прочий мусор, чтобы соорудить гнездо и наполнить ее детенышами. Этими маленькими омерзительными мышками, которые вырастут и станут большими, сытыми мышами.

Теперь дело оставалось за малым — попытаться выбраться из этого чертового подвала, ничего не задев, и не разбив. Сущие пустяки.

Надежда вздохнула еще раз. И поймала себя на мысли, что готова стоять здесь целую вечность, лишь бы только не пришлось потом убедиться, что ноги окончательно отказались повиноваться ей.

— Ты неуклюжая дрянь — прокаркал в голове голос матери.

Когда-то в детстве, Надежда хорошо запомнила этот случай, мать сварила огромную кастрюлю компота. Кастрюля стояла в холодильнике, на нижней полке. Однажды прекрасным утром, маленькая Надя (ей было лет восемь) решила выпить стакан компота. Мама возилась на кухне, и Надя решила не отвлекать ее. Она подошла к холодильнику, и открыла дверцу. Кастрюля была наполнена до краев. Надя осторожно взяла кастрюлю и вытащила ее из холодильника. Закрывая ногой дверцу холодильника, она слегка покачнулась. Этого было достаточно, чтобы холодный компот выплеснулся из-под крышки кастрюли, прямо ей на ноги. От неожиданности Надя тихонько ойкнула и благополучно выронила кастрюлю, которая упала на пол, обдав компотом добрую половину коридора.

В этот миг время словно замерзло. Надя отрешенно смотрела, как бардовая лужа увеличивалась прямо на глазах.

Мать подняла голову и посмотрела на дочь. Надежда заметила, как на лице матери медленно собираются тучи. Надя стояла в самом центре огромной лужи компота и не могла даже пошевелиться, чувствуя, как промокают тапки.