Измена – билет в новую жизнь - Лена Ручей

Глава 42. Слёзы любви

На меня навалилось оцепенение. Сидела и смотрела в одну точку, а в ушах, словно морской прибой перебирал камушки: "шших-шших…"

Очнулась когда Элина закряхтела. Подхватила её и пошла наверх. В комнате положила дочь в кроватку и расстегнула комбинезон, чтобы малышка не вспотела, а сама некоторое время бестолково сновала к окну и обратно, пытаясь сбросить застывшее в голове видение распластавшейся в снегу голой Ритки. Мне необходимо было сосредоточиться и понять, что делать дальше.

Понимала только одно – не хочу встречаться лицом к лицу с Альбертом и бывшей подругой. Решение пришло спонтанно, как молния, когда взгляд упал на задвинутый за шкаф чемодан. Вспомнила мамины стенания перед Новым годом, что она до сих пор не видела внучку, и, недолго думая, начала собирать детские вещи. Понимая, что всё унести не смогу, из своих вещей взяла лишь то, без чего сразу не обойдусь.

Вытащила с полки коробочку – подарок Альберта, которую он не разрешил открывать сразу, а потом было не до того, повертела в руках – сейчас возиться с ней не хотелось. Подумала и положила коробочку в чемодан, на память о самой удивительной Новогодней ночи, когда я была беспредельно счастлива.

Чемодан оказался довольно тяжёлый. Тихонько спустила его вниз. Постояла, мучаясь совестью, возле закрытой двери в комнату Натюши. Неприятно было, что сбегаю не попрощавшись ни с ней, ни с Егоркой. Особенно с Егоркой. Сдерживаемые до сих пор слёзы проступили и заполнили глаза, делая предметы расплывчатыми. Сердце разрывалось на части, ведь я его уже воспринимала как своего. Но ревность и обида на Альберта доминировали. Мне было непонятно, как я не распознала его? Казалось, что он тот, на кого можно положиться. Кто способен думать не только о телесных утехах, но и о семье и о будущем. Мне казалось, что наша близость не была лишь сексом. Думала, что эта ночь для нас была общим ритуальным танцем, соединяющим на уровне тел и души… А оказалось, что я снова ошиблась? Я всё себе придумала? Ком в горле всё рос и дышать становилось труднее, но я держалась.

Вызвала такси, отнесла чемодан к воротам и вернулась за Элиной. Дочь безмятежно спала и я позавидовала ей. У дочери пока всё в жизни просто: есть мама, которая позаботится о ней, которая любит её и никогда не предаст. А вот в моей жизни всё не так. Я словно бегу по кругу, наступая на одни и те же грабли. Что я делаю не так, если доверяюсь мужчинам, которые предают меня? Неужели мне не дано быть желанной и единственной? От обиды хотелось выть в голос…

Сейчас, острее, чем когда либо раньше я снова хотела к папе на ручки. Ведь для него я всегда была самой любимой его девочкой. А вот во взрослой жизни меня так сильно никто не любил. Я с тоской окинула комнату прощальным взглядом. Здесь я чувствовала себя как дома… Повесила через плечо сумку, взяла Алину и, захлопнув дверь, направилась к воротам.

Вышла на дорогу и, в ожидании такси, прохаживалась взад-вперёд, так, чтобы из окон дома меня видно не было. Послышался шум подъезжающей машины, и из-за поворота показался чёрный УАЗ. Я поняла, что это не такси и прижалась к обочине, пропуская, но машина, проехав несколько метров, остановилась возле ворот. Дверь открылась… и из автомобиля вышел Альберт, с широкой улыбкой на раскрасневшемся лице. Помахал мне рукой, затем открыл заднюю дверь и выпустил Графа. Тот, радостно повизгивая, подбежал ко мне и засновал вокруг, тыкаясь мордой в ноги. Я прижала к себе Элину одной рукой, а другую протянула псу. Граф ткнулся носом в перчатку и, играя, легонько прикусив за край, потянул. Я сказала "Фу", переживая, что порвёт и Граф отпустил, стремглав бросившись во двор. Водитель уже выгрузил из багажника вещи и, вытаскав их за ворота, попрощался, пожав Альберту руку. Сел за руль и проехал вперёд, чтобы развернуться.

Альберт подошёл ко мне и сгрёб в охапку вместе с Элиной. От него пахло костром и чем-то ещё, но в целом я бы этот аромат назвала "настоящий мужчина".

– Как приятно возвращаться домой, когда жена с дочерью встречают у ворот, – сиял он улыбкой и теплом влюблённых глаз.

Непрерывно растущий до встречи с ним ком в моей груди, наконец прорвался. Не в силах больше сдерживаться, я блаженно улыбалась сквозь непрестанно бегущие слёзы

Альберт забрал Элину и озадаченно посмотрел на меня.

– Ивушка, что случилось, – тихо спросил он и, обняв за плечи, прижал к себе.

Это "Ивушка" прозвучало совсем как у папы и я, уткнувшись в его пропахшую дымом дублёнку, не сдерживаясь больше, заплакала навзрыд, а он гладил шершавыми пальцами меня по щеке и ждал, когда успокоюсь.

Выпустив всю разъедающую душу ревность и обиду, я последний раз всхлипнула и сняв перчатки полезла в карман за салфеткой. Пряча от него взгляд, высморкалась и промокнула глаза, предполагая, что выгляжу теперь наверно как больная гриппом.

– Пойдём домой, – он с Элиной направился к воротам, увлекая меня за собой. Там увидел чемодан и озадаченно посмотрел на меня. Позади, шурша шинами по колее, подъехало такси. Я уже успела забыть, что заказывала его. Альберт укоризненно покачал головой и вернулся на дорогу. Порылся в кармане, достал бумажник и, протянув водителю в открытую дверь купюру, махнул ему, показывая, что мы не едем. Вернулся ко мне.

– Пойдём, дома всё объяснишь, а за чемоданом я потом вернусь, – обнял, и мы вместе пошли по заснеженной дорожке в дом.

Потопали на крыльце, стряхивая с обуви снег и вошли в коридор.

– Отнесёшь Элину в комнату? Я здесь вещи оставлю и приду, а то у тебя там запах дыма надолго задержится.

– Да, конечно, дай её мне.

Прошла в детскую половину и в холле бросила взгляд в окно. Я пока не понимала, каким образом Ритка здесь и с кем, но надеялась, что Альберт скоро всё пояснит.

После его "жена" и "дочь", я готова была простить той любые причуды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍