Священная охота - Лоис Буджолд

Сколько ещё повторений потребуется, прежде чем Венсел утратит свой даже уже теперь хрупкий рассудок и станет настолько невменяемым, что уже не сможет считаться нормальным человеком? Продолжающее действие заклятия на посторонний взгляд станет, возможно, казаться какой-то семейной болезнью, когда одного кровного родственника за другим поражает безумие — кого в юности, кого в зрелом возрасте…

«Только одно повторение, мне кажется».

Следующий переход будет отличаться от прежних, если Ингри проживёт дольше Венсела. Об этом позаботится его волк. Будет отличаться, но совершенно не обязательно в лучшую сторону.

«Нет, не в лучшую…»

Если не считать того момента, когда Ингри получил дух волка, сегодняшний день стал самым ошеломляющим в его жизни — он начался со встречи лицом к лицу с богом, а кончился ужасными откровениями Венсела. Ингри ничего так не хотел, как дотащиться до дому, прижать к себе Йяду и выплакать новости, уткнувшись ей в плечо. До дому? Здание, где содержалась Йяда, домом Ингри не было.

«Но где бы ни была Йяда, там место и мне».

В хаосе и неразберихе битвы знамя, высоко поднятое над сражающимися и умирающими, было местом, где собирались растерянные и потерявшие командиров воины, местом, где можно перегруппировать силы, найти надёжного товарища, спиной к окровавленной спине которого можно продолжать биться.

«И нужно предупредить её об опасности трансформации».

Ингри с ужасом осознал, что жуткое наследие Венсела висело над его головой многие годы, а он ничего не подозревал. Выбор времени, когда его тело будет захвачено, был полностью во власти Венсела. Граф в любой момент мог перерезать себе горло, по своей воле совершив сверхъестественное переселение. Впрочем… поразмыслив, Ингри решил, что Йяда может оказаться единственным человеком во всём Вилде, способным с одного взгляда определить подделку. Определить, но не обязательно понять, что произошло, а лживые измышления Венсела, произнесённые ртом Ингри и голосом Ингри, наверняка окажутся искусными и убедительными.

Ингри заставил себя подняться на ноги и снова пошёл по улице, стараясь не шататься, как пьяный. Движение несколько взбодрило его тело и освежило ум. Дойдя до жёлтого каменного фасада дворца Хетвара, который был ему домом последние четыре года, Ингри помедлил, вспомнив о своём первом паническом порыве кинуться к патрону. Он внезапно почувствовал, что совершенно не представляет, что сказать Хетвару, однако хранитель печати ведь велел ему явиться. По крайней мере нужно узнать, не ждут ли его новые распоряжения. Ингри свернул к двери.

— У милорда посетители, — предупредил его привратник.

Ингри едва не удрал, но вместо этого скромно сказал:

— Передай, что я подожду, и узнай, что милорду угодно мне приказать.

Привратник отправил пажа, который тут же вернулся с известием:

— Господин желает, чтобы вы явились в его кабинет, лорд Ингри.

Ингри кивнул, поднялся по широкой лестнице и свернул в знакомый коридор. Наступали сумерки, и слуга зажигал свечи в настенных подсвечниках. На стук в дверь раздался ответ Хетвара:

— Войдите.

Ингри повернул ручку и проскользнул внутрь, но тут же с трудом подавил импульс сбежать. Вокруг письменного стола Хетвара сидели принц Биаст, просвещённый Льюко и сам настоятель-выборщик, Фритин кин Боарфорд. У стены стоял Геска; напряжённая поза лейтенанта выдавала в нём человека, которому нелегко даётся отчёт перед начальством. Глаза всех присутствующих обратились на Ингри.

— Вот и хорошо, — сказал Хетвар. — Мы как раз обсуждали вас, Ингри. Оправились ли вы после утреннего нездоровья?

Выражение лица хранителя печати было откровенно насмешливым. Быстро перебрав в уме возможные варианты, Ингри решил, что ответа на этот вопрос не существует; поэтому он просто кивнул и стал всматриваться в своих неожиданных слушателей.

Настоятель Фритин приходился дядей графам-близнецам Боарфордам; это был представитель предыдущего поколения, избравший служение храму, поскольку слишком большое число старших братьев лишало его надежды унаследовать родовые земли. Его долгая карьера была типичной для священнослужителя и вполне достойной: если он и покровительствовал своим родичам, то всегда заботился о том, чтобы они ревностно служили храму. Его назначение в Истхом, сопровождавшееся важным постом выборщика, произошло около семи лет назад, ознаменовав кульминацию карьеры и возможности оказывать покровительство.

По наблюдениям Ингри, Фритин и Хетвар вполне уживались: оба они были прежде всего людьми практичными. Благодаря им Храмовый город и Королевский город чаще действовали сообща, чем противостояли друг другу, хотя бывали и исключения. В настоящий момент некоторая напряжённость была вызвана приближающимися выборами, поскольку Хетвар полагал, что Фритин ещё не определился с тем, кому отдаст голос: настоятель по матери был в родстве и с Хокмурами, и с Фоксбриарами. Фритин сумел использовать своё положение главы храма для того, чтобы пока что не пообещать свой голос никому. Не приходилось сомневаться, что он собирался извлечь пользу из такого положения вещей.

Ингри никогда не был уверен, что верховный настоятель снисходительно смотрит на его волка. Прощение Ингри даровал его предшественник; бумага с его подписью была единственной собственностью Ингри, которую он берёг все последние десять лет; сейчас она хранилась в комнате Ингри в этом самом дворце. Ингри не было известно, является ли отвращение Фритина ко всему сверхъестественному следствием его теологических взглядов или личного отношения: настоятель так же не жаловал мистику, как и Хетвар.

«Так зачем же, интересно, он привёл Льюко?»

Льюко как раз грыз палец и пристально смотрел на Ингри, что вызвало у того новый приступ беспокойства. Вежливо кивнув жрецу, Ингри стал ждать, когда кто-нибудь заговорит.

«Кто угодно, только не я. Пятеро богов, я недостаточно сообразителен для такой опасной компании».

Верховный настоятель сразу перешёл к делу.

— Просвещённый Льюко сообщил нам, что вы утверждаете, будто пережили чудо сегодня утром в храме.

На мгновение Ингри задумался о том, как бы прореагировал Фритин, если бы он ответил: «Нет, я совершил чудо. Мне очень не хотелось, но бог так меня упрашивал…» Вместо этого Ингри ответил:

— Со мной не случилось ничего, что я мог бы доказать в суде, милорд. По крайней мере так мне сказали.

Льюко смущённо поёжился под спокойным взглядом Ингри.

— Я там был, — холодно сказал настоятель.

— Да, милорд.

— Я не видел ничего. — К чести Фритина, хоть в его голосе мешались подозрение и тревога, тревога всё-таки преобладала.