Твердь небесная - Юрий Рябинин

Но, казалось бы, после всего случившегося европейским державам вообще уже ничего не мешало разделить Китай. Однако этого не произошло. Не погибла древнейшая империя лишь оттого, что победители, между которыми, к счастью для людей Срединного государства,не было единомыслия, больше всего боялись таким образом друг другу доставить какие-либо преимущества. Поэтому они ограничились единственно восстановлением в стране status quo.

Но такие откровенно хищнические действия европейских государств, и прежде всего России, послужили причиной решительной перемены в китайской политике. Совсем недавно Китай заключил союз с Россией против Японии. Но китайцы не подозревали, что этот союз, по сути, будет еще и против них самих. В результате теперь оба народа – и китайцы, и японцы, – каждый по-своему, были в претензиях к России. Не получив от союза с Россией, кроме бедствий, больше ровно ничего, Китай, в котором теперь все заговорили о единстве желтой расы, стал сближаться с Японией.

Россия же продолжала укрепляться в Маньчжурии. И за этим наблюдал весь мир. Английская «Times» в начале 1902 года писала, что обязанности, возлагаемые на русского резидента, как они называли наместника, в Мукдене, схожи с таковыми же полномочиями великобританских резидентов в туземных княжествах Индии и что Маньчжурия уже de facto находится под русским протекторатом.

Тогда японское правительство, полагая, что Россия вполне удовлетворена своим безраздельным владением огромною Маньчжурией с северным берегом Желтого моря, предложило русскому правительству заключить конвенцию о разграничении интересов обеих держав на Дальнем Востоке, по-видимому, рассчитывая, что петербургский кабинет, ввиду фактического признания Японией русских приобретений в Китае, не станет препятствовать осуществлению японских интересов в Корее. Но не тут-то было. Россия отнюдь не собиралась ограничиваться владением одною только Маньчжурией. О Корее в Петербурге и сами думали.

Когда в российских высоких кругах стало ясно, что политика осваивания новых земель на Дальнем Востоке привела империю к реальной угрозе столкновения с Японией, проводящей ту же политику, высокие российские круги разделились на две партии: одна из них, возглавляемая министром финансов Сергеем Юльевичем Витте, проповедовала умиротворение Японии путем разумных уступок ей; другая же партия, во главе которой стоял статс-секретарь действительный статский советник Александр Михайлович Безобразов, настаивала на сколько возможно жестком противостоянии с Японией, полагая в этом для России большую пользу. Безобразов и его единомышленники считали, что войны с Японией России не избежать ни в коем случае, уступать ли ей в чем-то или, напротив, абсолютно неглижировать японскими интересами. Так лучше уж, если война начнется при условиях наибольшего нашего продвижения на Дальнем Востоке, то есть как можно дальше от России, нежели умиротворять неприятеля уступками до тех пор, пока он не появится на собственных наших границах, – так они рассуждали. Поскольку в Китае России продвигаться практически было уже некуда – южнее начинались территории, относящиеся к германским интересам, – то русским оставался один путь – в Корею. Проникнуть в эту страну, ввезти туда капиталы, ввести туда войска для защиты этих капиталов, а затем и аннексировать ее всю или, по крайней мере, северную ее часть. Вот такой порядок действий предлагал Безобразов. И именно на сторону этой партии склонилась российская верховная власть. Сам государь император стал ревностным приверженцем и покровителем Безобразова и его соратных товарищей.

В результате Россия двинулась-таки в Корею. Началась колонизация этой страны с действий, казалось бы, безобидных. Учрежденное безобразовскою партией Русское лесопромышленное товарищество получило концессию на заготовку леса по обоим – и маньчжурскому, и корейскому – берегам реки Ялуцзян. Русский посланник в Токио барон Розен по этому поводу сообщал в Петербург, что в Японии очень внимательно следят за происходящим в Корее и считают деятельность русского лесопромышленного предприятия несомненным проявлением затаенных замыслов России на Корейский полуостров. Но когда уже вслед за этим Россия стала добиваться от Кореи концессии на строительство железной дороги до Сеула, японцы пришли к окончательному убеждению, что русские приступают к следующей части своей программы на Дальнем Востоке: к поглощению вслед за Маньчжурией и Кореи. Всему миру, по примеру с Маньчжурией, было известно, что это такое русская железная дорога – пять футов между рельсами, переселенцы, охранная стража и de facto протекторат России, а возможно, и аннексия. Дальше Японии отступать было некуда. Дальше оставалась одна только вода. Так русское продвижение в Корее закончилось японскою атакой на Порт-Артур.

Но столь несчастный результат деятельности безобразовской партии вовсе не подтверждает возможный удачный для России исход, последуй государь предложениям своего министра финансов Витте. Если постоянное наступление на чьи-либо интересы приводит противную сторону в отчаяние и побуждает к самым ожесточенным ответным действиям, то чрезмерные уступки противнику позволяют ему уверовать в собственное всесилие и, опять же, могут побудить его к решительным действиям, чтобы добиться еще большего. Поэтому война России с Японией, скорее всего, началась бы при любых обстоятельствах.

Но в Петербурге мало кто сомневался в безусловно счастливом исходе этой войны, случись она. Даже многие компетентные лица считали, что России одолеть теперь Японию не сложнее, чем было завоевать Ахалтекинский оазис. Когда наместник на Дальнем Востоке адмирал Евгений Иванович Алексеев за несколько месяцев до начала войны доложил военному министру генералу Алексею Николаевичу Куропаткину, побывавшему, кстати, незадолго перед этим в Японии, о недостаточном, по его мнению, числе войск на Квантуне и попросил отправить туда дополнительные войска, военный министр не нашел достаточного основания для исполнения просьбы наместника и подкреплений не отправил. Он послал адмиралу Алексееву телеграмму, в которой приказывал обратить внимание на то, что при соотношении сил нельзя упускать из виду, что один русский солдат может равняться сорока японцам. Скорее всего, это была такая шутка.

Ровно за четыре года до начала войны, по личному желанию государя, в Николаевской Морской академии прошли занятия военно-морской игры, имеющие целью проверить боевую готовность русской армии и русского флота на Дальнем Востоке. Естественным образом, противником России в этой игре являлась Япония. Русской стороной назначен был командовать великий князь Александр Михайлович, а японской – адмирал Вирениус.