Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии - Валерий Моисеевич Лейбин

в таких формах, которые совпадают с изначальными представлениями, лежащими в основании мифов. Эти содержания не осознаются, но могут быть поняты в контексте сопоставления с историческими параллелями, т. е. мифами и сказками. Вне такого сопоставления содержания коллективного бессознательного выступают в качестве проекции и не воспринимаются человеком как нечто внутреннее. При их активизации человек не понимает, что происходит на самом деле, поскольку они обнаруживаются скорее в других людях, нежели в нем самом.

«Коллективное бессознательное, видимо, состоит – насколько мы вообще вправе судить об этом – из чего-то вроде мифологических мотивов или образов; поэтому мифы народов являются непосредственными проявлениями коллективного бессознательного. Вся мифология – это как бы своего рода проекция коллективного бессознательного».

Поясняя суть того, что он назвал коллективным бессознательным, Юнг привел пример сновидения одного негра, с которым он имел дело, когда поехал в Америку для изучения бессознательного негров с целью прояснения вопроса о том, являются ли коллективные прообразы предметом расовой наследственности или же априорными категориями воображения.

В этом сновидении одним из действующих лиц был человек, распятый на колесе. Распятие человека на кресте было бы частью личного опыта сновидящего – малообразованного негра с юга. Но распятие человека на колесе – необычный архетипичный образ, связанный с мифологическим мотивом. Это древнее колесо-солнце, распятие на котором соотносилось с жертвой, приносимой с целью умилостивить солнечного бога.

Стало быть, сновидение негра представляло собой не что иное, как повторение греческого мифологического мотива Иксиона, привязанного Зевсом к вертящемуся колесу в наказание за оскорбление богов и людей. Вряд ли сновидящий, малограмотный негр, изучал греческую мифологию и мало вероятно, что он мог видеть какие-либо изображения греческих мифологических сюжетов. Скорее всего, речь может идти о существовании в бессознательном таких мифологических праформ, которые являются общечеловеческими, что согласуется с идеей коллективного бессознательного.

Однажды в клинике Юнг услышал от одного пациента, страдающего шизофренией, рассказ о посетившем его видении. Пациент хотел, чтобы его врач тоже увидел это видение. Однако, считая пациента сумасшедшим, а себя здоровым человеком, он сказал себе, что подобное видение не должно его беспокоить. Вместе с тем Юнг заинтересовался этим видением и спросил себя, чтобы оно могло означать. Его уже не удовлетворило стремление объяснить подобное явление фактом сумасшествия пациента.

В это же время Юнгу попалась на глаза книга одного немецкого ученого, в которой были опубликованы фрагменты магического папируса. Читая эту книгу, он, к своему удивлению, обнаружил в ней видение его пациента. Все совпало слово в слово.

Юнг был потрясен и задал себе вопрос о том, как могло оказаться возможным такое. После размышлений над всем этим он пришел к выводу, что речь идет не об отдельном образе, а о совпадении целой последовательности образов. Следовательно, можно говорить о наличии коллективного бессознательного.

Согласно Юнгу, коллективное бессознательное включает в себя содержания и образы поведения, являющиеся у всех индивидуумов одними и теми же, то есть оно идентично у всех людей. Если содержание личного бессознательного составляют комплексы, то содержаниями коллективного бессознательного являются такие образования, которые можно назвать архетипами.

«Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, но наследуется. Оно состоит из предшествующих форм, архетипов, которые лишь вторичным образом становятся осознаваемыми и которые придают определенную форму содержаниям психики».

Апеллируя к понятию архетипа, Юнг опирался на древнюю традицию, в рамках которой различные авторы размышляли о прообразах, первоначальных образах, идеях.

Так, выражение «архетип» встречалось в древности у Филона Иудея по отношению к образу бога в человеке. В философии Платона под архетипом понимался умопостигаемый образец, беспредпосылочное начало (эйдос). В средневековой религиозной философии (схоластике) – природный образ, запечатленный в уме. У средневекового теолога Августина Блаженного – исконный образ, лежащий в основе человеческого познания.

Ссылаясь на данную традицию в использовании понятия архетипа, Юнг отмечал, что это наименование является верным и полезным для наших целей, поскольку, говоря о содержаниях коллективного бессознательного, мы имеем дело с древнейшими, всеобщими образами.

Архетипы бессознательного

В понимании Юнга архетипы – это бессознательные образы самих инстинктов или образцы инстинктивного поведения. Архетипы – системы установок, являющиеся одновременно и образцами и эмоциями. Это как бы корни, пущенные в мир в целом.

По выражению Юнга, архетипы являются «психическими аспектами структуры мозга». Они формируют инстинктивные предубеждения и в то же время представляют собой действенные средства инстинктивного приспособления к миру.

Наряду с инстинктами архетипы являются врожденными психическими структурами, находящимися в глубинах коллективного бессознательного и составляющими основу общечеловеческой символики.

«В сущности, они представляют собой, если можно так выразиться, хтоническую часть души, то есть ту ее часть, через которую душа связана с природой или, по крайней мере, в которой связь души с землей и миром наиболее заметна. Влияние земли и ее законов на душу проявляется в этих первообразах, пожалуй, наиболее отчетливо».

Разъясняя свои представления об архетипах, Юнг высказывал различные соображения на этот счет. Однако выраженные в наукообразной форме представления об архетипе не всегда давали адекватное понимание того, что он имел в виду. Поэтому для прояснения сути архетипа в одной из своих работ Юнг использовал образное сравнение.

Так, в статье «Вотан»(1936) он сравнил архетип с руслом реки, которое подчас высыхает, но даже в высохшем состоянии может быть обнаружено в любой момент. Архетип напоминает собой старое русло, вдоль которого в течение многих веков течет вода жизни, пробивающая себе глубокий канал. Чем дольше по этому каналу течет вода, тем больше вероятность того, что так или иначе, рано или поздно она вернется в старое русло.

По мнению Юнга, архетип определяется не содержанием, а формой. Сам по себе он пуст, бессодержателен, но обладает потенциальной возможностью приобретать конкретную форму.

«Вновь и вновь я сталкиваюсь с ошибочным представлением, будто бы архетип определяется содержанием, иными словами, будто бы это некая разновидность бессознательной “идеи”. Я настаиваю на том, что архетипы определяются не содержанием, а формой, да и то весьма условно. Изначальный образ наделяется содержанием только тогда, когда он становится осознанным».

«Архетипы, если можно так выразиться, это органы предрациональной психики. Это наследственные формы и идеи, изначально не обладающие никаким конкретным содержанием. Последнее появляется лишь с течением жизни индивида, когда именно в этих наследственных формах кристаллизуется личный опыт».

Форму архетипа можно уподобить осевой системе кристалла, чья праформа определяется до материального существования, не обладает никаким вещественным бытием, но способствует образованию некоего кристалла в растворе щелочи. Подлинная природа архетипа не может быть осознана, она является психоидной.

Будучи бессознательной праформой, принадлежащей унаследованной структуре, архетип является также психической