Добро с кулаками - Денис Грушевский

— Только вот давай не будем рассказывать, что ты тут не причём, — сходу, без обиняков начал первый подошедший «кожа да кости». — Это ты Томасу можешь мозги промывать, про вернуть время назад и всё такое. Здесь подобное, не прокатит. Ответь-ка пожиратель младенцев: сколько твоё семейство вместе дружками подзаработали, развязав войну? Продажа руды, оружия, нефти, ссуды и кредиты и это только то что я знаю. Верхушка айсберга, так сказать, — наседал крайне дошедший человек, злобно и напористо.

Он видимо являлся председателем группы подобных себе, на данном собрании.

— Привели к власти одного вырожденца шизофреника, затем вдоволь налюбовавшись над его проделками по Европе, столкнули лбами с вышедшим из-под контроля отцом народов и, кстати, весьма, талантливым руководителем. И затем, продавая и ссужая и нашим, и вашим, здорово провели время, а главное интересно и с пользой. Замечательный план ничего не скажешь. Весь мир в огне, зато вы как всегда в огромном плюсе. И как вам только это удаётся? Вот ведь истина: в войну умный насмеётся, глупый навоюется, хитрый наживётся! А ну как тебя самого голышом да в газовую камеру, а?

Рокфеллер тяжело молчал. Он знал, что хотя и по причине своей тогдашней молодости основные решения принимал не он, но всё же призрак стократно прав. Но настроение в ту ночку было не то чтобы оправдываться. Угрызения совести почувствовал старик? Ни как нет! Какие там угрызения. До угрызений было ещё далеко. То были чувства, как если бы съеденный на обед ягнёнок вдруг вырвался из брюха и, представ перед лощёным едоком, вздумал нагло и даже по-хамски, опротестовывать свою несчастную участь да проповедовать вегетарианство. Съевший ягнёнка, неторопливо вытирая бараний жир с бороды и усов салфеткой, естественно заявил бы этому куску мяса: во-первых: убивал не он, а значит, ягнёнок как минимум обратился не по адресу. Далее, претензия должна быть подана туда сам не знаю куда, и уж просто наверняка едок потребовал бы с барашка мандат на право вести беседу. Затем не получив этого самого заранее несуществующего в природе мандата, румяный и упитанный едок продолжил бы объяснять, что во-вторых: собственно для этих самых целей ягнёнок и появился на свет белый. В-третьих: обычно еда не перечит пожирателю. Уж так заведено с начала времён. Плотоядных покамест ещё никто не отменял. В-четвёртых: ягнёнок должен спасибо ещё сказать за то, что за ним ухаживали, кормили и поили, прививали, держали в тепле в студёные дни, а главное иногда приятно расчёсывали. В-пятых: маму с папой, деда с бабой ягнёнка ведь тоже когда-то слопали, а они знай, молчат себе, не лезут на рожон, не протестуют почём зря. В-шестых: продолжал бы любитель баранины, на этот раз, вытерев остатки жира с губ пальцами руки, а пальцы эти в свою очередь очистив о шкурку и шерсть безропотно стоявшего напротив ягнёнка, умертвили барашка безболезненно, можно сказать гуманно, и отправился он в лучший мир невинною душою щипать травку на райских лугах. И собственно ну что с того что ягнёнка скушали в рассвете юности?! Ягнёнку ведь тоже, небось, сочная молодая травка более импонирует нежели старые обезвоженные кусты. А травка между прочим если уж на, то пошло тоже живая! В-седьмых: ягнёнок ведь, по сути, сделал доброе дело, а именно смертью своею поддержал и продлил другую более значимую жизнь. А ведь это что как не подвиг?! Разве не об этом мечтает каждый истинный патриот-энтузиаст в военное время. И чем окончательно бы добил и без того уже раздавленного ягнёнка слопавший того, так это вырезкой из писания, в которой говорится что никто иной, а сам Господь Бог дал когда-то человеку зверей всяких и растения многие дабы употреблял человек и то и то в пищу. Глубоко вздохнув, ягнёнок, конечно же, сказал бы съевшему его:

— Бе! И ещё тысячу раз Бе! — барашек прослезился бы и продолжил. — Ты бесконечно прав о великий мудрец! Прости что побеспокоил тебя после сытного обеда и оторвал от важных мыслей о возвышенном. Я смиренно возвращаюсь в твой желудок и мечтаю теперь только об одном, как не доставить тебе хоть малейшего беспокойства в процессе переваривания меня собственного. Очень жаль, что твой повар цыган, выдающий себя за серба, немного пересолил меня, и ты до конца не распробовал всю палитру и гамму вкуса моего молодого нежнейше сочного мяса. Советую тебе строжайше с поваром, вплоть до последнего предупреждения. Обед это дело такое — интимное, и портить его лишней солью всё равно что женщину прелюбодеять пока в соседней комнате муж хоккей смотрит. Никуда не годится такое дело. Никакой слабины, но только это потом, не сейчас. Дабы не портить и без того подпорченного моей пустой, ровным счётом ничего не соображающей башкой, настроения, во время этого загадочного, волшебного процесса, именуемого пищеварением. Да кстати, завтра, ближе к вечеру за рюмочкой коньяка девяти летней выдержки, советую тебе не церемониться и попробовать мою младшую сестрёнку Галю. Вот уж где точно язык прикусишь если конечно опять-таки сволочь повар не подпаганит. Редчайший товар. Я по сравнению с ней кусок просроченной говядины, умершей от старости и болезней, да к тому же ещё в прошлом веке. Полтора месяца от роду, и всё родная титька да альпийские луга. Никакого крахмала, сои и кукурузного корма. Да чего уж тут говорить, сам всё понимаешь. Уверяю тебя оно так, девочки они всегда вкуснее. Особенно те места умопомрачительно вкусны, что пониже пояса. А сам я, конечно же, исчезаю, и отправляюсь щипать сочнейшую травку, произрастающую только на райских лугах и нигде боле. Спасибо тебе огромное за то, что поделился маленьким процентом своей мудрости, притом совершенно бесплатно. А про вегетарианство забудь! Даже и не думай! Клали мы на это самое вегетарианство огромный болт с резьбой. Храни тебя Бог и спасибо во сто крат! Я буду молиться о твоём благополучии. Ещё раз прости!

Примерно по этой аналогии и прошла дальнейшая беседа с набравшимся храбрости Рокфеллером и бедными узниками, и мучениками из недалёкого прошлого. После убедительной и жаркой речи Джона все без исключения выразили желание вернуться в газовые камеры и печи где ещё немного пострадать во имя человечества. А главный предводитель даже прослезился, и на прощание, тряся старику руку, проговорил лишь одно:

— Прости меня. Я чудовищно ошибался на твой счёт. Ты, несомненно, честный человек!

В другие, следующие ночи приходили умирающие от голода и болезней африканцы по комплекции своей не особо более пухлые, чем узники Освенцима, да к тому же ещё с постоянным роем мух на слипшихся на выкате глазах. Так же были гости со всех континентов без исключения и просто умершие от разного рода болезней и вирусов. И те, и эти просили лишь одного: покушать, воды и лекарств. И, между прочим, справедливо замечали старику, что сами натворили сами и исправляйте. Одна мёртвая африканская ведьма даже грозилась каким-то там Обаталой, неврастенично тряся бубенцами и брызгая ядовитой слюной почти в лицо Джону. А напоследок эта страшная, разукрашенная как попугай старуха, пожелала Рокфеллеру вульгарную бородавку на детородный орган, да непременно размером с теннисный мячик. Плюс вдобавок ко всему всё полное без исключения семейство хламидиявых вместе с комаром неубивайкой сосущим и сосущим в местах разных иногда, но часто, а особенно по ночам. С этими Рокфеллер и вовсе спорить не стал. Кто они вообще такие, в конце-то концов? Так, мусор из-под ногтей. Бультяшки в стакане с содовой.