Разбойник - Роберт Сальваторе

– Тебе не стоит ходить одной в темноте, – сказал Разбойник. – Никогда не знаешь, на каких негодяев можно нарваться по пути домой.

Кадайль вспыхнула румянцем и порадовалась, что уже стемнело. Несмотря на пятнадцатифутовую высоту, Разбойник ловко перекинул ногу через ветку и легко спрыгнул на землю, слегка присев, чтобы погасить силу удара. С широкой улыбкой на лице, как и всегда, когда он встречался с Кадайль, юноша выпрямился и встал перед девушкой.

– Так что, ты не собираешься принять мой подарок? – спросил он, нагнулся и подобрал мешочек и яблоко.

Он протянул вперед руку с яблоком, но, как только Кадайль потянулась за ним, с веселой усмешкой отдернул яблоко и откусил большой кусок. И снова предло жил его девушке. Кадайль опустила руки на бедра и ответила вызывающим взглядом.

– Ты отказываешься поделиться подарком с человеком, который его добыл? – спросил уязвленный Разбойник.

Кадайль не могла долго притворяться, ее лицо снова осветилось улыбкой, и девушка приняла и надкушенное яблоко, и мешочек. Взгляд внутрь подтвердил ее подозрения – в глубине, среди всякой снеди блеснули монеты.

– Деньги? – спросила она.

– Мне они ни к чему.

– Если я пойду с ними на рынок, я вызову подозрения. Сейчас ни у кого нет лишних монет, все забирают сборщики подати лорда Прайди. Разве что кое-кто утаивает часть денег, но это грозит наказанием.

– Люди каждый день тратят деньги на рынке, – возразил Разбойник, пожимая плечами.

– Но не так много.

– Тогда оставь часть на потом. Купи что-нибудь для своей матери.

Кадайль замолчала и смущенно опустила голову. Через секунду она снова посмотрела в лицо Разбойника:

– Почему ты это делаешь?

– А что я делаю? Вам нужна еда, и я добываю для вас продукты, – ответил он.

– Нет, я хотела спросить, почему ты этим занимаешься? Ты живешь только в ночной темноте. А что бывает днем?

– Днем я тоже живу. Кадайль разочарованно вздохнула:

– Скажи, ты служишь у лорда Прайди? Или ты крестьянин? Был ли ты на войне?

– Разве ты шпионишь для правителя? Девушка снова вздохнула:

– Ты невозможен.

– Неправда, леди, я перед вами, – ответил Разбойник, отвешивая изысканный поклон.

– Правитель тобой недоволен.

– А я и не рассчитывал, что будет иначе. Правду сказать, я был бы разочарован, если бы узнал, что он доволен.

Только Кадайль решила предупредить своего друга о том, что повсюду рыщут солдаты, как ее опередил приближающийся звук лошадиных копыт. Не успела она и глазом моргнуть, а Разбойник уже схватил девушку за плечо и стащил с дороги, и они оба оказались лежащими в пыли у обочины. Вскоре мимо них галопом проскакали трое солдат. Кадайль с тревогой повернулась к Разбойнику, но увидела на его лице обычную улыбку и услышала негромкий смех.

– Да, правитель действительно мной недоволен, – весело сказал он. – Будет лучше, если тебя не застанут за разговором со мной.

Кадайль хотела что-то возразить, но вдруг осознала, насколько близко они находятся друг к другу. Тела молодых людей соприкасались, а теплое дыхание Разбойника шевелило волосы на ее щеке. Казалось, его тоже взволновала их близость, и Кадайль пришла в голову мысль, что юноша хочет ее поцеловать.

И еще она поняла, что ждет этого поцелуя.

Но Разбойник поднялся на ноги, помог ей встать и отряхнуться.

– Почему ты это делаешь? – еще раз спросила Кадайль.

Разбойник ответил ей долгим взглядом темных глаз, сверкающих через прорези маски.

– Потому что это правильно, – наконец сказал он.

После таких слов Кадайль не знала, как продолжить разговор. Потому что это правильно. Она снова и снова повторяла про себя эти слова. Много раз она слышала их от своих соседей, и люди действительно часто поступали в согласии с ними. Но никогда в жизни Кадайль не слышала таких слов от людей, облеченных властью.

Потому что это правильно. Так просто и так уклончиво.

– Желаю тебе прекрасных снов, моя госпожа, – произнес Разбойник. – Могу я надеяться, что ночью ты станешь мечтать обо мне?

Откровенный вопрос заставил ее отпрянуть, но, поскольку он сопровождался обычной легкомысленной усмешкой, Кадайль тоже улыбнулась.

Разбойник взял ее руку и поцеловал, потом, поклонился и танцующей походкой ушел в ночь.

Так или почти так проходили их нечастые встречи в последние несколько недель. Может, именно поэтому она сегодня сказала матери, что пойдет к соседям попросить у них несколько яиц, а потом заболталась с соседкой до темноты? Неужели она надеялась снова встретиться с Разбойником? Кадайль, конечно, знала правду, и ей все труднее и труднее становилось скрывать истинную причину поздних прогулок от самой себя. С каждым днем она все чаще думала о Разбойнике.

И в подтверждение его дерзких слов она действительно мечтала о нем по ночам.

Потому что это правильно.

Всю дорогу до монастыря эти слова звучали в голове Брансена. Ему и самому понравился такой ответ, и уж наверняка он произвел впечатление на Кадайль.

Но правда ли это?

От таких раздумий Брансен прикусил губу. Учение Джеста Ту требовало тщательного самоанализа и оценки своих действий, и в Священной Книге приводилось несколько способов преодолеть внутреннее неприятие этого болезненного процесса. С каждым последующим шагом Брансен все отчетливее понимал, что его поступки вовсе не так великодушны, как следовало из его слов.

Они были порождением его гордости.

Они были порождением его любви к Кадайль.

Да, он испытывал гордость, спасая кого-то от бандитов, поври или сборщиков подати и видя благодарные улыбки, когда великодушный Разбойник оделял пищей голодных крестьян. Он понимал, что гордость является недостатком. Книга Джеста часто предостерегала от излишней гордости, называя ее причиной падения многих сильных людей. Но он все равно гордился собой.

Отвечая Кадайль, Брансен чуть не решился открыть ей всю правду. Ему страстно хотелось поведать девушке о своей любви, рассказать, что это чувство он испытывал еще мальчиком, неуклюжим Аистом, когда Кадайль помогала ему подняться с земли и защищала от хулиганов. Он почти решился, но в последний

момент испугался. Что может подумать Кадайль о лихом Разбойнике, если узнает, что в действительности это только вечно перепачканный Аист?

У него имелись особые причины скрывать свое прошлое.

Потому что это правильно.

– Но ведь это действительно правильно, разве не так? – произнес он вслух, уже подходя к монастырю. – Я помогаю самым нуждающимся людям, как когда-то помогли мне. Разве Гарибонд поступал иначе?