Белые пешки - Екатерина Звонцова

Ну вот, увлеклась. На самом деле, особенно после сказки Крыса, я просто многое переосмыслила, решила перестать дичиться и киснуть. Чаще гулять, больше читать, раз ни на что другое настроения все равно нет. Осень – это хорошо для нового начала. Целей. Подвигов. Надежд. Давно пора поучиться у друзей и повзрослеть.

Аудитория походила на взбудораженный курятник: вчерашние абитуриенты гудели, ожидая раздачи билетов. Сложно сказать, почему эти последние минуты нестуденчества ощущались так волнительно, но правда: все поджилки тряслись, во рту было сухо-сухо.

Каждый раз, как аспирантка называла фамилию и имя, очередная нервная фигурка проходила к помосту, а там пожимала руку декану факультета – полной рыжей женщине, Александре Андреевне, в полосатом платье напоминавшей пухленькую осу. Ася, Саша и Марти, ожидая своей очереди, с любопытством озирались. Их интересовали симпатичные парни, вид из окон и удачные для списывания места.

– Вот тот ничего, – хихикала Марти, тыкая пальцем в высокого светленького гота.

– И вот тот, – Саша ожидаемо засматривалась на подтянутого юношу, похожего на Макса.

– И все-таки лучше бы кого постарше… – проворчала Марти. Ася прыснула:

– Ну замути с преподавателем каким-нибудь, ты же совершеннолетняя… – Для себя она такого представить не могла, даже если бы была свободна, а вот Марти даже с директором школы в старших классах флиртовала.

– Я девушка приличная, – начала было Марти чопорно. Саша заржала.

– Тише! – пискнула Ася, боясь прослушать свою фамилию, но продолжить не успела.

Распахнулась дверь, и «церемония» прервалась. Вошел подтянутый мужчина в дымчато-сером костюме и неожиданно яркой лиловой рубашке. Волосы у него были темные и густые, кожа смуглая, на лацкане пиджака алел значок – два перламутровых цветка вроде лилий. Приятное смуглое лицо. Раскосые голубые глаза. Прямо какой-то актер смешанных кровей, Ася невольно засмотрелась, хотя такие гремучие смеси, в принципе, не любила.

– Кто это? – выдохнули за спиной.

– Симпатяжка! – похоже, желающих закрутить роман со взрослым тут и без Марти было немало.

Оглядев аудиторию, мужчина приосанился, подмигнул и громогласно поздоровался:

– Привет, молодежь! Вмешаюсь, ладно? Ух, люблю первокурсничков, люблю…

В любопытной тишине было слышно, как кто-то чешет коленку, а кто-то жует сухарики из пакета. Мужчина просиял и крикнул этому последнему: «Приятного аппетита!» По тому, как почтительно заулыбалась в ответ деканша, как пожирателя сухариков вдруг начали пихать соседи, а также по паре попадавшихся на глаза рекламных буклетов Ася наконец поняла: явился сам…

– Арсений Викторович! – пропела деканша, расцветая на глазах. – Конечно, конечно! – Она обвела аудиторию взглядом и на всякий случай пояснила: – Наш почтенный ректор. Вот он какой!

Володарский. Фамилия была какая-то такая, звучная и длинная.

Получив дозволение, ректор пересек аудиторию (сухарики по пути отобрал) и взошел на помост. Он был высоким и статным, ухоженным, а еще казался невероятно приветливым. От него разливались почти осязаемое обаяние и величие, которое не могли разбавить даже «Три корочки с холодцом и хреном». Пробежав по лицам студентов новым взглядом, ректор наконец заговорил – гулко, выразительно и воодушевленно, встряхнув пакетом:

– Свежая кр-ровь! – Он шумно втянул носом воздух. – Вещь вдохновляющая, а вдохновение книжному делу необходимо. Правда?

Все настороженно молчали. Стеснялись. Даже Сашка с Марти.

– Я не просто так заглянул. Ваш курс, – ректор помедлил, загадочно улыбнувшись, – в этом плане кажется мне особенно перспективным. Как на подбор. – Он отвлекся на пакет, зачем-то туда заглянул. – Мне, как хранителю данной, как говорится, альма-матер, лестно, сколько интересных людей связали судьбу с нашими стенами. И я хотел бы, чтобы поток знал своих героев. Для этого я и пришел. Час пробил.

Последние фразы он произнес, улыбаясь так, что сверкали зубы. Чудаковатая улыбка, чуть скошенная на левый уголок рта. Опять повисла пауза. Ректор набирал воздуха для новой тирады.

– Ох… – раздалось над ухом у Аси; она повернулась. Марти вдруг побледнела. Ее дрожащие пальцы впились в парту.

– Тебе плохо? – шепотом спросила Саша, тоже повернувшая голову.

Марти не успела ответить.

– Итак, – продолжал ректор, опять изучая аудиторию. – Те, кого я назову, поднимитесь, пожалуйста. Я буду, так сказать, вещать в произвольном порядке, не по фамилиям, не обессудьте. И не стесняйтесь, не стесняйтесь! – Он властно махнул пакетом с сухариками, словно обеспечивая себе фанфары. – Виталий Карпов, мастер спорта по вольной борьбе, чемпион Российского юношеского первенства! Привет!

Все зааплодировали. С места встал тот самый широкоплечий ушастый парень в яркой майке, на которого посматривала Саша. Смущенно переминаясь с ноги на ногу, он улыбнулся. Ректор подошел еще чуть ближе к краю помоста и опять подмигнул.

– Ну-ка, юноша, какой ваш девиз по жизни?

Парень поскреб подбородок. Девиза у него явно не было, но для качка он соображал быстро:

– Умом и силой можно добиться больше, чем просто силой.

– Умом и силой… – Володарский сощурился. – Та-ак, а что насчет доброты?

– Тоже нужна! – спохватившись, выпалил Карпов. – Просто…

– Просто девиз должен быть лаконичным и емким, я вас понял. – Ректор одобрительно рассмеялся и велел: – Ну же, похлопайте умному силачу еще!

Под аплодисменты и хихиканье Карпов сел. У него покраснели уши. Ректор продолжал веселиться: спрыгнул с помоста в зал, энергично прошелся, приблизился к парню и угостил его сухариком из пачки.

– Ну же, берите, берите, – настаивал он, хотя силач отнекивался. – И вы берите, – это он адресовал деканше, которая тоже спустилась в народ и теперь смущенно стояла рядом. – И не надо, не надо делать сложное личико. Весь этот мир похож на абсурд, а абсурдом нужно уметь наслаждаться.

Деканша сухарик не взяла, а вот Карпов в конце концов угостился. Ректор довольно улыбнулся, отошел немного и назвал новое имя:

– Людмила Николаева. «Мисс Москва-2006» среди девушек до восемнадцати лет. Будет украшать ваш поток. Людочка! – Он простер в ее сторону пачку сухариков, словно дивный цветок. – Будете?

Встала девушка с собранными в пучок черными волосами. Лучезарно, но зашуганно заулыбалась, оглядела всех большими карими глазами, хлопнула ресницами длиной с полспички. Ася пригляделась: и чем такая взяла жюри? Саша будто мысли прочла:

– И чего это? Милая, немного олененок. На конкурсах красоты что, любят оленят?

Они прыснули. Ректор тем временем спросил:

– Ваш девиз, Люда?

Девушка оказалась банальнее своего предшественника.

– Красота спасет мир.

Володарский расцвел и изрек:

– О, ваши бы слова да в уши Елене Троянской, а заодно всем грекам…

Многие засмеялись. Под оживленные хлопки Люда-олененок села и потупилась, крутя сухарик в тоненьких пальцах и явно не решаясь есть. Саша нахмурилась: наверное, шутка ректора ей показалась мерзкой; подруга, существо миролюбивое, не выносила шуток о войнах. Марти вообще сидела белая как полотно, не реагировала на происходящее, никому не хлопала. Только следила за