Кости Авалона - Фил Рикман

— Вы должны мне помочь, — сказал я.

Мы пошли вместе и застали жалкое зрелище.

Он скорчился на полу, среди груды костей. Он перевернул полки, и черепа, челюсти, кости были свалены в кучи, словно на поле древней жестокой битвы. Местами на старых костях темнели свежие кровавые пятна. Скрюченными, дрожащими руками он держал расколотый пузырек, направленный к горлу. Должно быть, хозяин дома уже попытался перерезать себе вены с его помощью: браслеты на запястьях истекали кровью до самых локтей.

Свечи еще горели, но к аромату ладана добавился острый запах мочи. Из разбитого горлышка пузырька стекала каплями коричневатая жидкость. Должно быть, снадобье, которое Мэтью Борроу дал Бенлоу.

— Слишком слаб. — Разжав ему пальцы, Монгер швырнул пузырек в угол подвала. — Слишком слаб, чтобы сделать это.

На глаза Бенлоу навернулись слезы.

— Надо привести сюда Мэтью, — предложил Монгер.

— Да.

Я тоже подумал, что мне стоит поговорить с доктором Борроу еще раз.

— Сейчас схожу за ним. Можете пока остаться с Бенлоу? — Монгер задумался и добавил: — Ненадолго.

Вынув из-под сутаны металлический крест на цепочке, кузнец начал надевать его на голову Бенлоу.

— Да пребудет с тобой Господь, — тихо произнес Монгер. — Ныне и во веки веков.

— Сними это… — Бенлоу повернулся на бок, задыхаясь и хватаясь за горло. Он произносил странные звуки — жалкое подобие смеха. — Я отрекся от Бога.

— Тогда поговори с этим человеком. — Монгер отошел в сторону. — Облегчи душу. Не уноси это с собой. — Ухватившись за лестницу, кузнец обратился ко мне: — Задайте ему ваш вопрос. Возможно, у вас осталось мало времени.

Я опустился на колени, откатив в сторону череп не то короля Эдгара, не то какого-то другого монарха.

— Мастер Бенлоу…

Он улыбнулся мне. Думаю, что улыбнулся. На маленьких острых зубках осталась кровь. Возможно, он пытался перегрызть себе вены, пока воля и силы не подвели его.

— Они прикончили меня, — прошептал он. — Разве не так?

— Доктор сейчас придет.

— Заверните меня в овчину, милорд. Положите меня в могилу… завернутым в добрую овечью шубу, чтоб мои кости…

— Покоились, как кости Артура?

У меня не было лишнего времени. Ни минуты. Я ждал, глядя ему в глаза, теперь неподвижные и осторожные.

— Что вам известно?

— Я знаю, что вы похоронили в Бутли.

Бенлоу широко раскрыл рот, будто желая глотнуть больше воздуха, потом закрыл его и заговорил слабым голосом.

— Неужто я не достоин куска овчины?

— Вы достойны руна получше того, что лежит под костями Артура.

— Я предлагал им лучше. Хорошую шкуру. Руно из моих личных запасов.

— Но они не просили у вас хорошую шкуру, не так ли? — тихо спросил я. — Хотели руно, которое выглядело бы лет на двадцать.

Бенлоу попытался вдохнуть через нос. Глаза расширились от страданий.

— От… вратительное старье. Оставили мне.

— Где?

— В аббатстве, позади… за аббатской кухней. Отвратительное старье. Страшно смотреть…

— Но сначала вам принесли ящик? Когда это было?

— Вчера? Позавчера? Третьего дня? Что сегодня?

— Понедельник.

— Неделю назад? Кто его знает? Время быстро летит, когда ты при смерти.

— Кто принес руно, мастер Бенлоу?

— Не знаю. Оно просто лежало там. Мне велели забрать.

— Кто?

— Откройте мне тайну.

— Вам известны все мои тайны.

Вероятнее всего, овчину привезли с какой-нибудь фермы, где животные заразились овечьей чумой. И, скорее всего, сделали это ночью, перенеся шкуру на длинных вилах.

Покуда она не прикоснется устами к костям короля всех бриттов.

— Чьи это кости? — прошептал я. — Чьи кости вы завернули в руно? Чьи кости вы закопали в Бутли?

Мне казалось, я знаю. Просто не мог вспомнить имени.

Бенлоу не отвечал, и я спросил снова, приблизившись к нему настолько, чтобы хорошо разглядеть волдыри на его шее, один из которых был величиной с дюйм, с черной, похожей на воронку, точкой в центре.

— Большого человека, — сказал я. — Кости самого большого покойника на кладбище.

— Артур, — прохрипел Бенлоу. — В этой стене сотня святых, но всем нужен только Артур.

Он снова попытался глотнуть воздуха, но дышать не получалось. Глаза запылали ужасом, и он припал к стене смерти.

— Помогите мне, Бенлоу. Сделайте доброе дело.

— Доброе? — Его веки дрожали, как мотыльки. — Что есть добро? Что есть зло? В чем отличие между ними? И то и другое — ложь. Даже Бог — ложь.

— А небог?

— Что?

— Вы говорили… Раньше, когда я приходил к вам, вы говорили, что даже отсутствие Бога — ложь. Кого вы имели в виду? Часом, не доктора Борроу?

Я подумал о том, что рассказала мне миссис Кадвалад. Вспомнил чувства, которые я испытал, покидая в первый раз дом Борроу, когда мои мысли еще не были затуманены грезами Леланда.

— Я благоговел перед ним, милорд. Меня тянуло к нему.

— Вы следили за ним?

— Он был для меня как мессия.

— Вы говорили, что все время следите за людьми.

— Бывает, люди ходят в неожиданные… места.

— Например? Куда ходит доктор Борроу?

— Как-то ночью заходил в церковь. Доктор вошел в церковь Святого Бениния, потом… зажег свечу, а я…

Бенлоу взял меня за руки, пытаясь вздохнуть полной грудью.

— Что вы еще видели там?

— Слышал. Он закричал. Он был один в темноте у алтаря, и он закричал, как Христос на кресте. Гневно.

— Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?[22]

— Что?

— То, что Христос сказал на кресте.

— Я… не знаю.

— Куда еще он ходил? Вы видели, куда еще ходил доктор Борроу?

— Как-то раз ходил к морю, но я… я устал. Слишком далеко. Вернулся назад. А ночью он ходил в Медвел.

— Когда?

На лестнице раздались шаги.

— Когда это было, Бенлоу?

— Раза два, может, три… — Его глаза лукаво сощурились. — Я устал делать добро. Это неправда, милорд. Все ложь.

— Ушел, — объявил Монгер, спускаясь с лестницы. — Он ушел.

Лицо кузнеца блестело от пота, в широких глазах читалось недоумение, которого я прежде не замечал за ним.

— Мэтью нет на месте. Наверное, ушел на обход, нигде не найти. Мы остались без доктора.

Бенлоу содрогнулся, издав тонкий звук, похожий на далекое пение птицы.

— Как вы и предполагали? — спросил меня Монгер, и я кивнул.

— Ступайте и сделайте все, что нужно, — предложил он. — Я исповедую и утешу его. Не могу смотреть, как он умирает.

— Лучше в ваших руках. — Я осторожно поднялся, стараясь не удариться головой о потолок. — Лучше целитель коней, чем… Джо, его надо остановить.

Бенлоу разинул рот наподобие одного из его черепов и поманил меня скрюченным пальцем.

— Дадли, — сказал я. — Нам надо вернуть его. Вместе с костями. Их нужно снова закопать в землю. Где-нибудь далеко, где никто не копает.

— Тогда кому-то придется скакать как ветер, — ответил Монгер. — Скажите Ковдрею. Если он вышлет своих мальчишек… С повозкой им далеко не уйти.

— И придется останавливаться где-нибудь на ночлег.

— Молите Бога.

Бенлоу попытался подняться, и Монгер подошел к нему. Бенлоу искал меня взглядом, его глаза тупо уставились в точку, где мгновение назад стоял я.

— Неспроста… — хрипел он, пытаясь выдавить смех. — Неспроста… его называли Большой Джейми Хокс, милорд.

Мы с Ковдреем проводили всадников взглядами. Остатки серого дня догорали под хмурым свинцовым небом.

В погоню за Дадли отправили троих гонцов: конюшего, поваренка и, должно быть, сына самого Ковдрея. Один из них взял мою лошадь. Каждому я вручил по копии письма на имя Дадли, подписав их, за неимением подходящей печати, парой глаз. Однажды я придумал знак ради шутки, в качестве своей подписи на письме к королеве. В послании говорилось о том, что если Дадли не вернется немедленно с костями в запечатанном ящике, то единственной наградой ему станет смерть. Самая страшная смерть. Я даже не нашел слов, чтобы точнее описать ее. Могила любви, в конце концов написал я. И дважды подчеркнул эти слова.

— Не знаю, сколько вы хотели взять за услугу, — сказал я, — но вам следует удвоить плату.

Немного помолчав, Ковдрей покачал головой.

— За это я ничего не возьму с вас.

Он не знал. Не мог знать. Но человеком он был хорошим.

Я кивнул в сторону холма Святого Михаила, стараясь говорить ровным тоном.

— Где Нел проведет ночь?

— Наверняка в Медвеле. В городе есть старая тюрьма, но ей больше не доверяют. В Медвеле есть темница. Этот дом — целая крепость. Так говорят. Сам я там никогда не бывал.