Византийская цивилизация - Андре Гийу

Географические произведения озадачивают. Византийцы, избороздившие все дороги и моря мира, известные в то время, оставили только одно оригинальное произведение под названием «Христианская топография», составленное торговцем из Александрии VI в. Косьмой Индикопловом, который описал различные страны, которые он сам посетил или которые были ему известны, но, чтобы дать представление о физической географии, он ссылается на Библию. Известны путеводители по Константинополю XII в., рассказ о путешествии в Египет и Палестину Андрея Ливадина, хартофилакса митрополии Трапезуид, и рассказ Канана Ласкариса о Германии, Норвегии, Швеции и Исландии XV вв. — это полное описание всей византийской географической литературы, так как первые компасные карты появились только в XVI в. Кроме того, существовали трактаты о военном искусстве, о которых мы уже говорили и которым византийцы придавали большое значение.

Риторика была больше чем школьная дисциплина, это особый жанр, чтимый жителями империи. Для них она была сродни поэзии и стояла выше прозы. Пристрастие к высокопарности проявляется в многочисленных панегириках императору, где большие запутанные пассажи наполнены мифологическими и библейскими аллюзиями. Были популярны послания отцов церкви, а также труды историков, философов, риторов или поэтов, скомпилированные разными авторами.

Известные имена в ораторском искусстве появляются с IV в. Ливаний Антиохийский — преподаватель красноречия, помимо большого числа бесед на различные темы, написал 143 беседы и 1604 письма, он был мэтром аттического стиля. Фемистий Пафлагонский, преподаватель философии и друг императоров, стал знаменитым благодаря придворным беседам. Император Юлиан, Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Василий Кесарийский и Иоанн Златоуст прославили в это же время искусство убеждения, которое пустило глубокие корни в языческую софистику. Оно было возвеличено в школах Газы VI в., где ее глава Прокопий своими беседами обучал самому чистому греческому языку. Относительно позднейших времен можно сказать, что всякий сколько-нибудь значимый автор упражнялся в этом жанре в поисках успеха, писал в форме писем наброски на вымышленные или преувеличенные сюжеты (progimnasmata), панегирики императору, заупокойные молитвы, утешительные речи на смерть неизвестного друга, а также собственно письма. Вот один из примеров: «Тебе известна репутация Дельфов и то, что поражает нас при любовании ими, — золотые слитки Креза и знаменитые таланты, звуки тагана, Музы и переборы лир. Впрочем, когда сын Леты отсутствует, все замолкает, печаль обрушивается на алтарь, тишина делает треножник заложником, нет больше повода для пения, так как Аполлон отдыхает в чужих краях или на Делосе, но когда Предводитель муз возвращается в храм, то радость наполняет всех, лира и лебеди соперничают в пении, гармонично звучат струны, предсказательница передает слова оракула… Вот что привиделось мне, мой друг…» — пишет магистр Никий, изгнанный на побережье Черного моря, своему другу Иоанну, чиновнику при дворе.

К этой академической литературе приближаются сатирические произведения, вдохновленные Лукием, такие как «Патриот», «Тимарион» в XII в., или рассказ «Мазарис» начала XV в., несколько «Зеркал императоров», скопированных с проповеди Исократа об обязанностях монарха, или экзотические восточные романы: «Калила и Димна», на греческом «Смбат» (по-гречески «Syntipas»), переведенный на Западе как «Роман о семи мудрецах», «Жизнь Эзопа», переведенный на славянский, «Варлаам и Иоасаф», распространенный на Западе с XI в., а также нравоучительные басни в народном вкусе, которые, кажется, не завоевали внимания публики в Византии.

Сестрой риторики была философия. Она была признана отцами церкви в IV в. как божественное откровение, как источник всех знаний; принципы веры и нравственности были выставлены в доктринальном корпусе наряду с истинами, различимыми разумом, использовалась терминология античных философов — Платона, Аристотеля и стоиков. Для борьбы с язычеством и гностицизмом христианство в итоге было вынуждено преподавать философию. Воспитанные на неоплатонизме, отцы церкви создали концепцию, основанную, с одной стороны, на христианской истине, данной в откровении, с другой стороны — на языческой (античной) философии. После Прокла Афинского в V в. компилятор Иоанн Филопон в VI в., христианин, известный комментариями к Аристотелю и Льву Византийцу, создал структуру православной теологии с применением методов философии и заслужил имя первого христианского схоластика. Ему равен Максим Исповедник, прекрасный знаток учения Аристотеля, много сделал для того, чтобы усилить неоплатонической элемент в византийской мистике. В «Источнике знания» Иоанн Дамаскин (VIII в.), как и в других своих работах, не привнес ничего нового и не стремился к этому: это был просто первый учебник православной веры. Михаил Пселл преподавал философию в XI в. и настаивал на изучении Плотина, Прокла и Платона, но лишь для того, чтобы подготовиться к метафизике — последнему уровню философского учения перед изучением теологии. Его наследник по философской кафедре в Константинополе Иоанн Итал, прибывший с Запада, знал схоластику, его критика некоторых статей веры привела, например, к поддержке доктрины переселения душ и стала причиной отлучения его от церкви. В тот момент, когда спекулятивная философия, благодаря схоластике, развивалась на Западе, в Византии она застыла. И только в XV в. появляется философ, достойный этого названия: Георгий Гемист Плифон из Мистры, перенявший теорию, неясно высказанную веком ранее Никифором Григорой о мировой душе, царствующей на небе и дерзкой на земле; первым с времен императора Юлиана он стал критиковать православную доктрину: убедил Козимо Медичи основать во Флоренции академию платоников, сыгравшую не только на Западе, но и на Востоке большую роль в развитии философских идей.

Очевидно, что образованные люди в Византии проявляли большой интерес к классической греческой литературе. Именно они вернули значимость процессу передачи ее следующим поколениям. Многочисленные критики и комментаторы античных текстов имели хорошую репутацию. Самые знаменитые среди них: Фотий (IX в.), патриарх Константинополя, который собрал в своей книге под названием «Библиотека» фрагменты светских и церковных авторов, Иоанн Цец (XII в.), написавший комментарий к Гомеру, Гесиоду и другим классическим авторам, Евстафий Солунский (конец XII в.), в XIV в. Максим Плануд, Мануил Мосхопул, Фома Магистр и Димитрий Триклиний, толковавшие Гомера, Пиндара, Феокрита и трагиков. В области грамматики преобладало влияние Дионисия Фракийского (II в.), хотя уже были известны труды Феодосия Александрийского (V в.) и Георгия Хировоска (VI в.). Только в XIV в. Мануил Хрисолара, Феодор из Газы и Димитрий Халкокондил стали применять новую методику преподавания в форме вопросов и ответов, которую стали использовать и на Западе для изучения греческого языка.

Византийская поэзия никогда не имела ни собственных жанров, ни тем: Михаил Пселл в XI в. изложил в стихах комментарий к латинским юридическим понятиям, адресованный Михаилу VII. Редкие сохранившиеся пьесы — это диалоги, предназначенные для чтения, а не для представления на сцене: «Беседа между Адамом и Евой и Змием», написанная диаконом Игнатием в IX в., «Страдающий Иисус» — плач, составленный из небрежно собранных отрывков классических трагедий (XI–XII вв.?), небольшие куски из Феодора Продрома (XII в.) и Мануила Фила. Спектаклем для византийцев был цирк, торжественные церемонии в церкви и при дворе.

В стихах была описана святая София Павлом Силенциарием, а о зиме в Газе гекзаметром писал Иоанн из Газы. В эпоху Юстиниана стихи посвящались церкви Святых Апостолов в Константинополе (Константин Родосский, X в.), как и предметы искусства, иконы и многие другие вещи. Жанр исторической похвалы представлен Георгием Писидой (VII в.), который 12-сложным стихом описал походы императора Ираклия против персов. Феодосий Диакон в том же стихе воспел изгнание арабов с Крита Никифором Фокой в X в., а Константин Манасси — свое посольство в Сирию в 1160 г. В конце XII в. расцвел жанр любовного романа в стихах с бесконечными сценами любви и приключениями, — школьные упражнения, вдохновленные авторами I–III вв., поверхностные и скучные. Византийская дидактическая поэзия имела тот же источник и была, к несчастью, очень распространена среди неразборчивой публики. Зато византийцы были мастерами эпиграмм и иногда даже злоупотребляли этим: маленькими стихотворениями сопровождались подарки, их запечатлевали на памятниках и предметах искусства, в эпиграммах адресату льстили, высказывали пожелания, соболезнования или оскорбляли. Константин Кефала в IX в. был первым составителем сборника эпиграмм, второй принадлежит Максиму Плануду в начале XIV в.