Обратная сторона медали - Ольга Борискова

Узкая тропинка уводила их все дальше и дальше от деревни. Алисе потребовалось приложить усилие, чтобы забрать Стефана у повеселевшего отца. Когда было выпито две бутылки вина, мама принесла вишневую наливку, а когда угомонили и её, Стефан расслабился, и они с отцом долго разговаривали, сидя на лавочке. Удивительно, но у них действительно нашлось множество тем для обсуждения. Отец рассказывал о своей молодости, о выступлении на Олимпиаде, и, Алиса видела – Стефану действительно это интересно. Щеки его разрумянились, а глаза заблестели. Он улыбался более открыто и разговаривал тоже смелее, но при всем этом не переставал быть самим собой, все тем же Стефаном, в которого она… Алиса остановилась, и Стефан едва не врезался в неё. Тропинка была узкой, а трава вокруг высокой, поэтому шли они друг за дружкой.

– Что случилось? – немного обеспокоенно спросил он.

Алиса обернулась на него через плечо, посмотрела внимательно, а после качнула головой и продолжила путь. Она хотела показать ему лесное озеро, – очень красивое место, которое она нашла в прошлом году. Тогда она так же приехала на свой день рождения, и на неё вдруг нахлынула такая грусть, что Алиса поспешила сбежать из родительского дома, чтобы не показывать своего настроения матери и отцу. Она долго гуляла, пока не набрела на озеро, спрятанное от глаз в тени деревьев. Местные ловили там рыбу, а молодежь даже купалась, но Алисе нравилось просто сидеть на дощатых мостках, опустив в прохладную воду ступни, и упиваться тишиной и спокойствием, даруемыми ей природой.

– Ничего. – Алиса протянула к нему руку, и он без раздумий обхватил её ладошку пальцами.

Через пару минут тропинка сменилась заросшей проселочной дорогой, ведущей вглубь леса. Они шли не торопясь, наслаждаясь летним вечером и ощущением друг друга. Плечо Алисы соприкасалось с его, она пару раз украдкой бросала на него взгляд и тут же торопливо отводила, боясь встретиться глазами. Как же все странно. Она всегда выбирала совершенно других мужчин, и мужчины, интересующиеся ею, тоже были абсолютной противоположностью Стефану Мартье. Но именно ему она позволила прикоснуться к самому дорогому, что у неё было, – к своему прошлому, к своим родителям. И Руслан, и Макс знали о её семье совсем немного. Что в финансовом плане они испытывали трудности, было понятно и без слов. Что она из области тоже знали, и Макс, наверное, подозревал, что её отец болен. Пару раз мама при нем звонила ей, и Алиса не могла не спросить, как папа. Но он никогда не пытался влезть в её жизнь. Горечи собственной утраты ему хватало за глаза. Несчастье, постигшее его семью, оказалось столь велико, что вешать на себя ещё чьи-то проблемы у него не имелось никакого желания. Да и сама Алиса не была готова раскрыться перед ним, считала, что просто не имеет права показаться перед ним слабой. Ни разу она не позволила ему усомниться в своей целеустремленности, в своём желании достичь поставленной цели. Родители всегда были не только её силой, но и огромной слабостью, её болевой точкой. Это уже позже она стала понимать, что, может быть, им с Максом стоило с самого начала пустить друг друга чуть глубже, чаще делиться проблемами и тревогами. Возможно, тогда бы они смогли лучше понять друг друга, стали бы ближе. Но что уж, прошлого не вернуть, да и в конечном итоге оба они получили, что хотели. А Стефан Мартье… Алиса снова посмотрела на него. Он шел, разглядывая окружающую их местность, такой спокойный, степенный, надежный. В сердце её поднялась волна нежности. С ним она почему-то не боялась быть слабой, быть обычной женщиной, а не жесткой стервой, готовой идти к достижению цели не оглядываясь по сторонам, коей так часто выставляли её окружающие. Он, казалось, видел её насквозь. С самого первого дня на Майорке он смотрел на неё так, что ей хотелось провалиться под землю, его взгляд оголял её чувства, и она изо всех сил пыталась спастись, забраться в скорлупу, спрятаться от него. Она так боялась, что он увидит то, чего она никому никогда не показывала. Но теперь ей не оставалось ничего другого, кроме как признаться самой себе – все это было безрезультатно. А ещё она поняла, что больше не хочет забираться в обертку, не хочет быть бескомпромиссно сильной и смелой. Она женщина, и порой она бывает очень слабой. Слабой, чёрт возьми! Слабой…

К величайшей радости Алисы, у озера не оказалось ни души. Их уединение нарушали разве что комары и лягушки. Она не удержалась от кривоватой усмешки, когда Стефан хлопнул по собственной щеке и стер комариные останки с лица.

– Надо было взять средство от насекомых, – посмотрев на него с сочувствием, констатировала она и, высвободив руку из его ладони, прошла вперед, на мостки.

Там сняла босоножки, и, усевшись на край, опустила ноги в прозрачную воду. Поболтала ими и уставилась на образовавшуюся рябь. Подойдя ближе, Стефан закатал штанины до колена и устроился рядом.

– Красивое место, – сказал он, глядя куда то в даль, туда, где сгущался скрывающий озеро от посторонних глаз лес. – У нас дома тоже есть красивые места, я тебе обязательно их покажу.

Алиса удивленно вскинула брови.

– Ты зовёшь меня в гости?

– Твоих родителей я позвал, было бы странно, если бы не позвал тебя.

Он улыбнулся, глядя в её темные, глубокие глаза и, не удержавшись, провел кончиками пальцев по скулам, очерчивая овал лица. От его рук пахло костром, а от футболки – жареным мясом. Алиса, прикрыв глаза, втянула в легкие эту потрясающую смесь запахов, слившуюся с запахами леса и чуть уловимым ароматом банного мыла. Это было так необычно: сидеть тут, у лесного озера, в местечке, всё ещё хранящем свою самобытность и естественную красоту. Здесь, казалось бы, так недалеко, всего в какой-то сотне километров от мегаполиса, практически не работал интернет, а у прилавка в небольшом магазине стояла щекастая продавщица – никакого самообслуживания, никаких пластиковых карт. И вот она сидит тут, чуть побалтывая ногами в кристально-чистой воде, а рядом с ней человек, бывший для неё до недавнего времени лишь крупинкой в песчаном море, маленькой песчинкой среди тысяч таких же. А теперь… Как-то внезапно он стал частью её жизни. И, как знать, может быть из песчинки он уже превратился в