Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

— Высоким положением, каким вы наслаждаетесь теперь, вы обязаны только мне! И вместо того чтобы испытывать чувство благодарности, вы всеми силами стараетесь лишить меня привязанности короля, которого вы и в глаза бы не увидели, если бы не я!

И все в том же духе...

Король появился, когда красноречие мадам де Монтеспан уже иссякало. Мадам де Ментенон смиренно обратилась к нему, прося оказать ей милость и уделить несколько минут для разговора наедине. Милость была ей оказана. После разговора с мадам де Ментенон Людовик попытался успокоить и привести в чувство тигрицу, которую когда-то так любил... и которую не вполне разлюбил и сейчас. Он попытался воздействовать на нее следующей логикой: можно ли поверить, что столь знатная дама, как она, выбрала в воспитательницы для своих детей особу не только не знатную, но еще и порочную, которая могла научить их только дурному? Что могла возразить королю мадам де Монтеспан? Ничего. Так что ей пришлось удовольствоваться этим. Но всем при дворе стало ясно, что соперничество между двумя женщинами перешло в стадию открытой войны. И что, судя по всему, стрелка весов склоняется к бывшей воспитательнице незаконнорожденных детей короля...

Дофина Мария-Анна, урожденная принцесса Баварская, была родственницей герцогини Орлеанской по боковой линии, но они подружились вовсе не из-за своего родства. Они обе были некрасивы, но облик Лизелотты, ко всем прочему, был абсолютно лишен грации, зато Мария-Анна обладала ею в избытке. Высокая, стройная, она была не только великолепно сложена, но и обладала бесподобной красоты руками и изящными ножками. Она говорила на четырех языках, прекрасно играла на клавесине, чудесно танцевала и была необыкновенно остроумна, в чем походила на свою «тетушку». Но лицо! Ах, какое же оно было неприглядное! Если нос «тетушки» был длинноватым и чуть кривым, то у Марии-Анны он был крупным и широким, как картошка. Вывороченные алые губы, круглые красные щеки и желтые пятна на лбу не вызывали ассоциацией с дивным цветком, но когда она улыбалась, видны были аккуратные ровные зубки, а темно-синие глаза сияли веселостью, что очень ей шло, и дело кончилось тем, что она покорила не только флегматичного дофина, но и короля, родственников мужа и большую часть двора.

Этим утром она по-соседски заглянула поболтать к герцогине Елизавете, как делала это нередко — они вспоминали родные места, близких, которых там оставили (хотя их родные ненавидели друг друга) — и вкус баварских сладостей. Но в это утро Мария-Анна хотела поделиться еще и своими заботами.

— Хотела бы я знать, — начала она, — что собой представляет эта мадам де Ментенон, которую ввели в мой дом и сделали второй статс-дамой! Говорят, она незнатного происхождения и в очень плохих отношениях с мадам де Монтеспан, которая, как я знаю, близкий друг короля?

— Вы ею недовольны? — осведомилась герцогиня Елизавета с надеждой.

— Нет-нет. Она всегда необыкновенно любезна, вежлива, улыбчива, скромна и очень набожна, но никогда не знаешь, что у нее на уме. И потом, мне совсем не нравится ее отношение к королю.— Почему? Разве вам не сказали, что теперь она его друг?

— Мне кажется, эта дружба переходит дозволенные границы. Вы, наверное, не знаете, что каждый вечер в восемь часов месье де Шарманд приходит за ней и сопровождает ее в покои короля, где она проводит не меньше двух часов? Почему мой тесть хочет видеть ее каждый день и о чем они могут так долго говорить? Я подумала, уж не приказано ли ей следить за мной и не отправляется ли она каждый день к королю с докладом?

— Успокойтесь, дорогая, — засмеялась герцогиня Елизавета. — Я уверена, что вы — не главная тема их бесед. Я допускаю, что речь может зайти и о вас, но вы ведете такую спокойную и размеренную жизнь подле своего супруга, что вас даже не за что покритиковать. Но не сомневайтесь, что у этой лицемерной ханжи есть много тем для разговоров с королем! Не случайно он так любит с ней беседовать!

— Что вы хотите сказать? Герцогиня едко засмеялась.

— Господи! До чего же вы наивны! Чем, по-вашему, занимаются мужчина и женщина в спальне?

— Неужели вы хотите уверить меня, что он... с ней спит?

— Она — настоящая авантюристка, и никогда не гнушалась подобных затей. Когда мадам де Монтеспан в ярости перечислила все ее любовные приключения, она сказала чистую правду.

— Но она же такая старая! Мне сказали, что она даже старше короля!

— И что из этого, если она старая шлюха? — без обиняков заявила принцесса. — Они как раз и отличаются особым искусством в постели, им приходится возмещать недостаток свежести другими талантами.

— И такую особу ввели в мой дом?

— Да будет вам известно, что мадам де Монтеспан занимается финансами дома королевы! Ментенон от злости вьется, как уж, но вы должны с ней расправиться, моя дорогая! Вы говорили о ней с вашим супругом?

— Я пока не решалась из опасения не угодить ему. Ему могло показаться, что я критикую Его величество, а я, право же, очень его люблю.

На этот раз герцогиня откровенно расхохоталась.

— Решитесь же, черт побери! Я обещаю вам сюрприз, вы увидите, что дофин ненавидит старую перечницу не меньше меня. И вам сразу станет легче. Любое испытание лучше преодолевать вдвоем.

— И, быть может, дофин замолвит однажды словечко своему отцу, — с надеждой прибавила Мария-Анна, и глаза у нее засияли.

— Никогда не просите его об этом! — воскликнула герцогиня. — Мне кажется, между вами царит полное взаимопонимание?

— О да! Монсеньор — лучший из мужей. Я люблю его бесконечно, и он отвечает мне тем же.— Так не нарушайте вашей чудесной гармонии. Витайте в собственных эмпиреях и не снисходите до мерзостей других. Настанет день, и вы будете королевой Франции. Тогда вы окружите себя теми людьми, которые будут вам по нраву.

— Так я и постараюсь поступать. Спасибо вам за ваши добрые советы. Но как удается королеве переносить, что ее финансами занимается мадам де Монтеспан?

— Королева у нас святая. Но не подумайте, моя дорогая, что раз она святая, то значит — дурочка. Когда Монтеспан была назначена к ней, она мне сказала: «Теперь я вижу, какая у меня судьба — все любовницы моего мужа будут у меня на службе». Она намекала на свою предыдущую статс-даму, которая тоже занималась ее финансами, графиню де Суассон. Графиня теперь за границей, она успела уехать туда до того, как ей предъявили обвинение в отравлении. Я все вам рассказала, а выводы делайте сами.

Наконец был назначен день переезда из Версаля в Сен-Жермен, где придворных ожидали их зимние квартиры. Но Его величество решил перед отъездом пригласить всех дам и девушек на праздничную прогулку по парку. Праздник должен был закончиться угощением в одной из прелестных рощиц, которые так украшали чудесный парк. Мужчины на праздник приглашены не были, зато король потребовал, чтобы все до единой женщины этот день провели с ним. Почему бы не окружить себя прелестными цветами, когда осень почти не оставила их на клумбах?