Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Он отвел взгляд и задумался.

– Знаешь, – проговорил через мгновение, – младенцы не должны ничего помнить. Но мне кажется, я помню миг своего рождения. Единственный миг, в котором я видел плачущую женщину с улыбкой на лице. И больше ничего. Учителя и медики говорили мне в детстве, что это фантазии. Что я просто хотел бы иметь мать. При этом они уверяли меня, что на самом деле мне это не нужно. Ведь к моим услугам все сокровища Шейсары. Я – сын Аджансара Кровавого полумесяца. И мне не нужна мать.

Торриен затих, спокойно взглянув на Иллиану. А девушка так и сидела на постели, глядя на него снизу вверх, не смея произнести ни звука. Истории, в которых Торриен рассказывал о своем детстве, были такой редкостью, что она боялась хоть в чем-то перебить его. Поэтому, когда в дверь снова агрессивно постучали, она едва не выругалась так, как не подобает приличной девушке.

Но Торриен не обратил внимания. Словно его не ждал взбешенный брат и подкрадывающаяся гражданская война. Он оперся о резную стойку кровати и продолжил:

– Я быстро научился делать вид, что со всем согласен, и меня не трогали. Бастард без прав на трон мало кому интересен. Тем забавнее то, как это повернулось сейчас. Ведь, кроме меня, больше нет ни одного носителя священного огня царей.

Торриен подмигнул ей, протянул руку вперед, и на его ладони вновь зажглось пламя. Но оно больше не было прежним. Когда-то царевич при ней пытался изменить цвет собственного огня. Но сейчас без всяких усилий вверх взметнулись рубиново-алые горячие языки. Это действительно было очень красиво. Словно живая драгоценность.

Торриен шагнул к Иллиане, присаживаясь на кровать, взял ее руку, которую она отчаянно пыталась отдернуть, и шепнул:

– Не бойся.

А в следующий миг расположил ее ладонь над пламенем.

Девушка затаила дыхание, больше всего на свете боясь обжечься. Но вместо этого между ее пальцами просто сверкнул рубиновый свет. Огонь мягко облизывал кожу, ничуть не обжигая и даже даря странное ощущение удовольствия. Будто драгоценные язычки ласкали ее, щекотали и гладили.

– Потрясающе, – выдохнула она.

– А теперь возьми его, подержи, – с мягкой улыбкой сказал царевич.

– Что? Я не могу!

– Почему? – приподнял брови мужчина.

– Потому что я не умею колдовать. У меня ничего не получится, – отшатнулась Иллиана, мгновенно оробев. – Он потухнет.

– Ты – потомок жрецов, от которых произошли все мираи, – спокойно объяснил Торриен. – Ты обладаешь магией, просто никогда не развивала ее. И огонь послушается тебя. Ты не способна сама вызвать его, но удержать сил хватит.

С этими словами мужчина просто перевернул ее кисть ладонью вверх и перекинул туда свое рубиновое колдовство, как ручного зверька.

Пламя подпрыгнуло и взметнулось вверх, чтобы уже через долю секунды приземлиться на распахнутой женской ладошке.

Кажется, Иллиана перестала дышать.

– Как маленькое живое сердце, – протянула она пораженно, удерживая огонь между пальцами.

Прошло несколько секунд, в течение которых девушка не могла оторваться от волшебства на своей руке. Первого в ее жизни волшебства. А затем огонь вдруг поменял цвет на желтый и потух.

Иллиана подняла на царевича удивленно-разочарованный взгляд, а он лишь улыбнулся:

– Для первого раза отлично! – похвалил он. – Колдуешь не хуже, чем Саримарх. Все мираи обзавидуются. Когда я сяду на трон, ты займешь место казиса, так и знай.

Он усмехнулся, и Иллиана не стала спрашивать, шутка ли это. Потому что она вдруг поняла, что ей хотелось бы услышать иные слова. О том, что она займет совсем другое место, а вовсе не будет первым жрецом мираев.

От этой мысли ее щеки покраснели, и она поспешила сменить тему, спросив:

– Ты будешь претендовать на трон, несмотря на желания брата и сестры?

– Буду, – кивнул Торриен. – Брат переступил черту, и я кое-что понял. Скрываться вечно невозможно. В мире нагов только сильнейший диктует правила. Значит, чтобы было так, как хочу я, придется стать сильнейшим.

– А я? – тихо спросила Иллиана, оказавшись не в силах сдерживать свои желания. Ей слишком хотелось, чтобы он ответил что-то про нее. Про ее место в его жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А ты будешь рядом со мной.

– Но меня никогда не примут мираи, – задумчиво и немного устало проговорила девушка, опустив взгляд. – Я же человек.

Но, когда она вновь посмотрела на царевича, оказалось, что он улыбался.

– Ты недостаточно внимательно меня слушала, – ответил он негромко, не сводя с нее горящих глаз.

Иллиана почувствовала, как в горле пересохло, хотя она так до конца и не поняла, что он имел в виду.

Однако она не успела ничего сказать. В этот момент в дверь снова яростно постучали, и Торриен был вынужден наконец ее открыть.

На пороге стоял Дарьеш. За его спиной Иллиана увидела казиса Саримарха и целую толпу стражников в черно-синем.

– Ты посмел бросить мне вызов? – прорычал Сапфировый змей, и Иллиана обратила внимание, что он был очень необычно одет.

Его грудь и основание хвоста покрывала длинная кожаная куртка, расшитая яркими серебристыми пластинами. Мощные наплечники делали фигуру мужчины еще шире, а латные перчатки на руках заставляли серьезно напрячься. Как и сабля, усыпанная каменьями и подвешенная на поясе.

Торриен сложил руки на груди, без труда выдержав яростный взгляд брата.

– Тебе недостаточно точно передали фразу: «Трон теперь мой»? – ответил он с презрительной иронией.

Крылья носа Дарьеша гневно взлетели.

– Какого гессайлаха ты выдумал? – прорычал он. – Я не хочу с тобой драться, но если придется – убью, не задумываясь!

– Ты вообще редко задумываешься, – фыркнул в ответ Тор, и Дарьеш дернулся, пытаясь высвободить саблю из ножен.

Раздался свист лезвия, но в следующий миг в разговор вступил Саримарх:

– Не нужно кровопролития здесь. – Он поднял свои старые, но все еще мускулистые и сильные руки, останавливая младшего сына царя. Торриен так и стоял, не двинувшись с места, словно знал, что у брата ничего не выйдет. – Дуэль лучше проводить на открытом пространстве. Под солнцем Иль-Хайят. Я уверен, что во дворе дворца будет удобно всем нам.

– Дуэль? – воскликнула Иллиана, почувствовав холодок, пробежавший по спине.

Торриен не оборачивался к ней, и она была этому рада. Ему не стоило отвлекаться, когда рядом мирай, способный вонзить ему саблю в живот. А вот улыбчивый взгляд казиса вновь направился к ней, отчего внутри возникло липкое и промозглое ощущение.

Этот мирай отправил ее на страшную смерть не далее как вчера. А сейчас… почти улыбался.

– По законам Шейсары наследники рубинового трона, ежели не могут уладить разногласия, обязаны биться насмерть, – ответил казис, глядя на нее. – Это позволяет не погружать государство в кровопролитие гражданской войны.

– Уж ты точно можешь не радоваться этому событию, – почти выплюнул Торриен. – Как только я сяду на трон, твоя голова окажется под ним. Отрубленная.

Иллиана вздрогнула. Однако Саримарх даже не перестал улыбаться. Он низко поклонился Золотому змею и ничего не ответил.

– Вот только на трон ты не сядешь, – процедил Дарьеш. – Иди за мной, я не собираюсь ждать. Предатели должны умирать быстро и на месте. Если вздумаешь отказаться, умрешь прямо здесь.

– Ты всегда был слишком многословен, – ядовито бросил Торриен. – Безо всякого смысла.

Он развернулся, проскользил на своем огромном блестящем, как золотая ночь, хвосте к противоположной стене и снял с нее саблю, усыпанную рубинами. Затем вернулся к двери и уже был готов выйти, как Иллиана сорвалась с места. К счастью, к тому времени, как Торриен впустил незваных гостей, она уже успела надеть одно из своих платьев, застегивающихся спереди, и теперь вполне могла последовать вместе со всеми во двор замка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я с тобой! – воскликнула она, хватая его за руку и больше всего на свете боясь, что он захочет оставить ее в комнате одну. Наедине со своими мыслями и страхом, что он уже никогда не вернется.