Право на рождение. Дилогия (ЛП) - Габриэль Зевин

‒ Бедная Анни. Думаю, это было труднее всего, ‒ сказала Нетти.

Я улыбнулась.

‒ Хорошо, держу пари, что в Свободе было не так весело, как в лагере для гениев. Не помогает и тот факт, что выгляжу я ужасно.

Нетти изучила мое лицо. Она обхватила его своими длинными пальчиками.

‒ Ты выглядишь сильной, Анни. И все. Но ты всегда была сильной.

Какая же она хорошая, моя сестра.

‒ Арсли сказал, что у Вина появилась девушка?

‒ Вроде того, ‒ заметила Нэтти. ‒ Но я не знаю. Вин так изменился. Он все время выглядит злым. Я пыталась поговорить с ним в первый день школы. Хотела знать, что он слышал о тебе, а он прогнал меня.

Я напомнила ей, что она пообещала ненавидеть Вина Делакруа до конца своей жизни.

‒ Это было до того, как я узнала, что ты солгала мне о «Свободе», ‒ прибавила Нэтти. ‒ В любом случае, его нога, кажется, зажила. У него есть трость, но не как у Гейбла.

‒ Нетти, ‒ сказала я, ‒ скажи мне честно. Ты флиртовала сейчас с Гейблом этим утром, ведь так?

‒ Это ужасно, Аня, ‒ сказала Нетти. ‒ Мы ходим в один класс по математике. Он рассказал мне историю об учителе. Я посмеялась, чтобы быть вежливой.

‒ Слава Богу, ‒ сказал я. Не думаю, что смогла пережить бы еще и флирт Нетти с Гейблом Арсли. Как обживусь, я обязательно составлю с Нетти серьезный разговор по поводу флирта с мальчиками.

‒ Пойдем. Нужно сходить на субботний рынок. Там есть все, что нужно. А Имоджен говорит, что тринадцать ‒ это слишком юный возраст, чтобы ходить одной.

‒ Она права, ‒ сказала я. ‒ Тебе исполнилось тринадцать, не так ли?

‒ Мне почти четырнадцать.

Нетти и я поехали на автобусе до рынка на Юнион-Сквере. На рынке можно приобрести или обменять все, что хотите. Туалетную бумагу или футболки. Репу или Толстого. Вещи, которые начинаются с буквы Т или с любой другой буквы алфавита. Как обычно, тут царил сумасшедший дом. Повсюду столы и палатки. Все пространство было заполнено людьми, и они чего-нибудь да хотели. Людям всегда что-то нужно. Иногда кто-нибудь погибал в давке. Бабушка однажды сказала мне, что когда она была молодой, существовали продуктовые магазины, где можно было купить все, что хотели. Теперь все, что у нас было ‒ неравномерно заполненные винные погреба. На самом деле это был лучший Субботний рынок. В тот день наш список покупок включал в себя стиральный порошок, кондиционер для волос, пачку макарон, термос, фрукты (если мы их найдем), новую (более длинную) клетчатую юбку для Нетти, и бумажную книгу для Имоджен (к ее тридцатилетию на следующей неделе).

Я дала Нетти кучу денег и талонов. Затем добавила ей книгу и клетчатую юбку. Цена, как правило, была обозначена на вещах, так что не нужно быть опытным специалистом по маркетингу. Я позабочусь обо всем остальном. Я пришла, вооружившись несколькими плитками «Особого Темного Баланчина», который с удивлением обнаружила, подводя итог по нашей обедневшей кладовой. Хотя я потеряла вкус к шоколаду, он еще может быть полезным при ведении переговоров.

Когда я пробивалась к стенду с химическими веществами, который обычно стоял здесь, я заметила группу студентов-демонстрантов (на рынках была распространена политическая деятельность). Надоедливого вида девушка с жирными каштановыми волосами и в длинной цветной юбке впихнула в мою руку брошюру.

‒ Возьми, сестренка, ‒ сказала она. Я посмотрела на брошюру. На обложке была фотография того, что я приняла за стручок какао и надпись «Разрешите какао!» ‒ Все, что они нам говорят о шоколаде, являются ложью, ‒ продолжала она. ‒ Зависимость от него не больше, чем от воды.

‒ Поверь мне, я знаю, ‒ сказала я, положив брошюру в свою сумку. ‒ Где вы, ребята, берете бумагу для брошюр?

‒ Нехватка бумаги ‒ это ложь, милая, ‒ ответил мужчина с бородой. ‒ Они только пытаются контролировать нас. Разве не всегда было достаточно бумаги для старых добрых американских купюр, а?

Это был тот тип людей, которые думали, что вокруг всё ложь. Лучше, чтобы на моем пути возник хоть кто-нибудь, не знающий, кто я такая.

Мне повезло, и у меня была возможность достать все, кроме фруктов и макарон, и я прошла первый прилавок химических веществ. Я нашла поставщика макарон парой рядов дальше, и он дал мне на пенни (очень много), после того, как я дала купон на мясо по норме и на плитку шоколада. Я торговалась с женщиной, которая продала розы за две шоколадные плитки ‒ это было экстравагантно, но мне хотелось чего-то сладко пахнущего и красочного, после того лета, которое у меня было. Единственное, что осталось ‒ это фрукты. Я начала разочаровываться и думать, что не найду ничего, кроме консервированных фруктов, когда увидела табличку с надписью:

«Цитрусовые у Джейн: апельсины, выращенные прямо здесь, в Манхэттене»

Я подошла к стойке. Апельсины я просто обожала, и они не их тех вещей, которые можно раздобыть в «Свободе».

Мама Вина заметила меня прежде, чем я заметила ее.

‒ Аня Баланчина, ‒ затаив дыхание, сказала она. ‒ Да, я думаю, что это ты. ‒ Это была Джейн Делакруа.

Я сделала шаг назад.

‒ Мне нужно идти, ‒ сказала я. Если ее муж был здесь, то возможно, последует сцена.

‒ Аня, подожди! Чарли здесь нет. Он проводит кампанию в одном из районов. Я не хотела, чтобы все мои летние апельсины пошли в отходы, поэтому я здесь. Мой муж предпочел бы, чтобы меня здесь не было, но я утверждаю, что это прекрасно. Я фермер, а не жена политического деятеля. Кроме того, только реальные люди делают рынок. Мы все пытаемся быть реалистами, разве ты не знала? ‒ Милое лицо Джейн Делакруа несколько постарело с прошлого раза.

‒ Оу, ‒ произнесла я.

‒ Пожалуйста, возьми один. Вин однажды сказал мне, что апельсины тебе нравятся. Кстати, он вернется в любой момент. Он ушел, чтобы наторговать еще мешков. У людей есть собственные сумки, конечно, но апельсинам нужно дышать. Нельзя бросать апельсины куда угодно. Подожди, ‒ велела она.

Вин был здесь? Я оглядела толпу: бесчисленные лица, но ни одно из них не принадлежало ему.

Она протянула мне фрукт, и когда я подошла, чтобы взять его, она взяла мою руку в свою.

‒ Как ты?

Я подумала над этим вопросом.

‒ Счастлива быть свободной, я полагаю.

Джейн Делакруа кивнула.

‒ Да, свобода бесценна. — У матери Вина в глазах стояли слезы. ‒ Возьми два апельсина, пожалуйста. Возьми целый мешок. ‒ Она отпустила мою руку и начала заполнять последний красный сетчатый мешок апельсинами.

Я сказала ей, что я не одобряю этого. Вот такой я была. Времени на обмен эмоциями на рынке не было, а у Джейн Делакруа имелся ценный товар.

Она сунула мне мешок апельсинов.

‒ Я никогда не забуду, что ты спасла жизнь моему сыну. ‒ Она обхватила мое лицо ладонями и поцеловала в обе щеки. ‒ Прошу прощения за все. Я знаю, что ты хорошая девушка.