Организм 2.0 - Стас Иванов

Сверившись с планом комплекса и схемой расположения камер, Долин отыскал на мониторе нужный сектор и скривился от досады – вместо нормальной картинки черный квадрат и надпись «no signal». Взгляд на соседнюю, контролирующую коридор камеру, также не принес ничего нового – белоснежный кафель на стенах и полу, забрызганный кляксами крови, несколько распахнутых настежь или просто выломанных дверей. Одна из них, стальная, с резиновой герметичной окантовкой, чуть приоткрытая, вела в лабораторию молекулярной генетики.

Долин в сотый раз обругал ученых. Если бы они озаботились сохранением видеофайлов с камеры, сейчас бы не пришлось ломать голову, что за тварь скрывается в экспериментальной лаборатории. Однако следуя алгоритму программы все файлы с камер давно оказались перезаписаны новой информацией. А сами ученые даже не подозревали, что два года назад парой этажей ниже творилось что‑то весьма странное и жуткое и что в лаборатории сидел не самый ординарный протист, раз это существо намерено избегало камеры и держалось подальше от выходов. Хотя винить выживших сотрудников комплекса было не в чем – их больше заботили свои колбочки, склянки и микроскопы, нежели охранные камеры. Да и когда принявший вакцину доброволец начал нападать и заражать сотрудников комплекса, ученым также было не до систем видеонаблюдения. Отдыхавшей после ночного дежурства пятерке сотрудников крупно повезло, что кто‑то снизу успел включить сигнал тревоги, и дал им время заблокировать захваченные зараженными уровни, активировав один из элементов сложной противопожарной системы комплекса.

Правда, вместе с двумя этажами уцелевшие сотрудники утратили доступ к оборудованию и образцам. Но самой серьезной потерей стала гибель почти сотни человек вместе с их бесценными знаниями и опытом. Их утрата оказалась невосполнимой. Когда ведущие мировые вирусологи, микробиологи и генетики превратились в кровожадных, кидающихся на живых тварей, уцелевшие поняли, что больше никто и никогда не сможет остановить пандемию нового вида токсоплазмоза. Потому что некому. Потому что нет всего необходимого оборудования. Потому что человеческое тело не способно выработать иммунитет против столь хитрого паразита. Потому что люди слишком слабы, практически беспомощны перед своим собственным творением. Потому что человечество проиграло и вынуждено исчезнуть, уступить место другому, более приспособленному к выживанию в окружающей среде организму. Homu sapiens novus, или человек новый, как окрестил этот организм Дай Чуань, когда селекционная работа и эксперименты с генетикой сохранившихся образцов завершились созданием штамма токсоплазмы, не столь агрессивного к когнитивным функциям мозга, как исходный. Более того, щадящее действие «вакцины» на человеческий интеллект было подтверждено не только теоретическими компьютерными моделями – в одной из комнат третьего этажа находился протист, еще несколько месяцев назад бывший живым человеком. Однако неоперабельная раковая опухоль поставила его перед выбором – погибнуть за так или испытать на себе вакцину Чуаня. Он выбрал второе, выжил и сильно изменился. Утратив право зваться человек разумный, свои воспоминания и личность, доброволец стал тем, в кого его хотел превратить Чуань, – человеком новым.

Сцепив пальцы на затылке в замок, Долин откинулся на спинку стула и покосился на стоящую на соседнем столе радиостанцию. Стремясь обеспечить ученых достойной связью, военные притащили в комплекс какого‑то монстра советского периода и не прогадали. Только этот музейный экспонат генерировал достаточно мощный сигнал, чтобы пробить слой густой облачности и достать до МКС. А переговоры командования московского убежища, перешедших обратно на аналоговые радиостанции, коих в отличии от цифровых у них имелось немеряно, были слышны как из соседней комнаты. Всего день назад в голосах людей сквозила растерянность и непонимание, как им жить дальше после гибели майора и Салищева, но сегодня эфир донес пока еще робкие приказы нового главы о собрании капитанов, старших комендантов и всех руководителей отделов и отдал распоряжения раздать людям все имеющееся в небоскребах оружие. Мало–помалу, но московское убежище оправлялось от шока и готовилось продолжить борьбу с окружившим их врагом. Штурмовики собирались делать то, что у них получалось лучше всего, – истреблять зараженных. И им было плевать, что их борьба длинной в бесконечность, ибо их истинный враг – целый мир и сама жизнь, наделившая микроорганизм токсоплазмы способностью эволюционировать. А против такого противника не выстоять никому. С таким противником можно сражаться, но победить – никогда. Тысячелетия борьбы с заболеваниями подтвердили, что человечество всегда будет на шаг позади атакующих его вирусов и патогенных бактерий.

Подавив зевок, Долин покосился на монитор, куда стекались картинки с камер на жилом этаже. Почти полдень, но ученые только–только начали просыпаться. Тогда как все гости уже давно на ногах – Кнопа хлопотала на кухне, Савельев в комнате отдыха, с траурной физиономией копался в планшете. Очнулся даже Швец, который схватил за руку и никуда не пускал приставленную смотреть за ним Никитину. Ну, а обитавший на третьем протист никогда не спал – он стоял в центре комнаты, больше похожей на широкий шкаф, и пялился в объектив видеокамеры. Причем с момента, как Долин впервые увидел этого «человека нового», зараженный ни разу не шевельнулся. Даже не моргнул.

Долин мрачно усмехнулся. Уж как бы Чуань ни разливался про сохранение когнитивных функций, про новое звено эволюции, про новый вид «гомо», очевидно было одно – зараженный никак не относится к роду людей, семейству гоминид или хотя бы отряду приматов. После всех изменений, внесенных токсоплазмой в его организм, зараженного вряд ли можно отнести даже к классу млекопитающих. Он стал чем‑то совсем иным, чуждым обычной природе.

Потянувшись, Долин вместе со стулом отодвинулся от стола. Нужно навестить Швеца, вдобавок вскоре пора начинать собрание. На котором должна определиться судьба всего человечества – пытаться и дальше остаться людьми и почти наверняка исчезнуть или прибегнуть к вакцине Чуаня, измениться, но выжить. Причем, чувствовал Долин, принимать решение за весь мир придется ему одному. Вот только радости от такой ответственности он не испытывал. Скорее, напротив, она угнетала, из‑за чего Долин как мог откладывал серьезную и обстоятельную беседу с Чуанем.

Долин снова потянулся, схватил со стола карточку мастер–ключа, привстал со стула – и мир перед глазами взорвался снопом разноцветных искр…

Очнулся он уже на полу, в позе эмбриона. Грудь сдавливало тисками, за каждый глоток воздуха приходилось бороться. Лицо покрыто капельками пота, губы дрожали, все двоилось и расплывалось.