Бастион: Поступление - Владимир Атомный

— Ага, мы ведь когда только переезжали, я мечтал жить в таком, — кивнул на многоквартирные.

— Думаю, если твои родители попросят, отец может это устроить, — вновь удивила Вероника.

— Теперь уже всё — наш полюбился, — ответил я.

Лица украсились улыбками.

— А что, ваши родители знакомы? — вступила Агния.

— С недавнего времени работают вместе, — взялся я объяснять. — Папа Вероники предложил им новую сферу для деятельности, а мои согласились.

— Как хорошо получилось, — отозвалась Агния. — А ты, Матус, уже решил, чем будешь заниматься после Бастиона?

Вероника тоже с любопытством перевела взгляд. Вопрос оказался неожиданным и трудным.

— Ух, даже не знаю!.. В школе отучился всего триместр, а чувство, что значительно больше. Впереди почти четыре года и даже представить сложно, какой будет жизнь за ними, — сказал я, припоминая один разговор. — Ещё Веронике обещал, что буду помогать в Администрации, ну, если сгожусь…

Я расхохотался, заразив девчат. И следом продолжаю:

— Ещё, если вспомнить, то в детстве мечтал летать и быть героем, однако, частенько мучил вопрос — где все монстры и негодяи? С кем бороться?

Мы опять рассмеялись под умилением от детских проблем.

— Потом папа сказал, что это лишь внешняя часть героизма, главная же — внутри, — рассказываю я дальше. — Дословно не помню, но в пересказе выглядело примерно так: ты, говорит он, наставительно подняв палец, наверняка думаешь, что сила героя упадёт сверху или придёт по почте? Но она всегда живёт внутри нас… и она большая, только вся не помещается. Нужно подготовить место и чем больше и лучше подготовишься, тем больше будет появляться.

Девушки уже с горящими глазами смотрят, предвкушая дальнейшее повествование. Воодушевившись и набрав прогретого летнего воздуха, продолжаю:

— Я, конечно, спросил, как нужно готовиться? Он не стал приводить примеры, хотя, позже, такое бывало… Просто описал принцип — нужно браться за малое, даже если кажется, что слишком мелкое для тебя. В деле требующим усидчивости и бережного отношения, ты обретёшь уникальные качества, что, в свою очередь, залог обретения силы. Там же, где нужна спешка и проворство — хорошее самочувствие и веселье. Берись за все дела, но ищи любимое — это и будет венцом поисков. Тогда ты почувствуешь самую большую силу — свою, и, в большей широте и красоте, чем в любимом занятии, проявить себя не сможешь. Героизм оказался прост, но путь к нему долог. Самое интересное, что это описание жизненного пути папы.

Спутницы явно впечатлились и сверкая глазами переглядываются — кто первым скажет. Вероника уступила.

— Это так воодушевляет, Матус. Твой отец просто философ. Я прям вижу эту сцену и в груди трепетно, — пропела Агния ангельским голоском.

— Да, ты показал нам ценный момент из детства и как-то неожиданно, — Вероника привычно не даёт волю эмоциям, но от выражения глаз стало тепло.

Впитывая чудесный букет восхищения от девушек, готов воспарить. Для меня этот случай из жизни хоть и памятный, однако привычный. Было неожиданно получить в ответ столько исключительных слов и эмоций. В смущении отвечаю:

— Но я не ответил на вопрос, да?

— Кажется даже больше — ответил, да ещё и конфет горсть дал, — с мило-серьезным лицом сообщила Агния.

— Хах, конфет? — повторил я.

Мы дружно рассмеялись.

— Ну, мог ведь сказать, типа художником или геологом, а здесь целый панорамный вид. Я даже задумалась…– произнесла Агния с затуманившимся взглядом.

— Что, тебе-то о чём можно переживать — рисуешь как Бог! — возразил в искреннем изумлении.

— Ой, ладно тебе, — застеснялась девушка-ангел.

— Матус прав, рисунки у тебя очень ёмкие и живые. Я часто любуюсь ими по дороге в кабинет, — поддержала Вероника, вызвав у меня взрыв благодарности в груди.

— Правда-правда? — переспросила Агния.

Ах эти милые бездонные озёрца, что с надеждой объяли взглядом Веронику.

— Конечно, очень-очень, — ответила девушка нежно и погладила по голове художницу.

Здесь я понял, почему коварный мозг придумал позвать двух столпов моего существования на встречу — испытать пик блаженства и, осознав жизнь прожитой с толком, воспарить к небесам. Это просто момент из сказки, бесконечно дорогой и важный кадр жизни. Вместе с тем долгий, где растекаешься сознанием.

— Матус! Всё хорошо? — поднял из глубин счастливого транса голос Вероники.

— Ага, даже очень, — ответил я блаженно.

— Очень не бывает, — хихикнула она.

— Значит я сплю.

Девушки предались смеху и потянули в уже виднеющийся ресторан. “Теплый” действительно чуть меньше среднего в размере, но даже снаружи веет уютом. Есть парковка на машин восемь и столбики декоративных фонарей вокруг. Стенки зала в основном стеклянные и только кухня с прилегающими помещениями скрыта за жёлтым кирпичом. Мы зашли и взору предстал выбор мест, часть из которых уже заняты: как и описывала Агния, здесь словно мебельный выставочный зал для гостиных, но всё грамотно и гармонично расставлено, так что уникальность заведения лишь дополняет ресторанные нормы. Из свободных мест выбрали с кремово-коричневой цветовой гаммой — три мягких просторных кресла, средней высоты столик и строгий, укороченный диван. Агния сразу сняла обувь и забралась с ногами на кресло, а мы последовали примеру, кроме поднятых ног.

Заказали напитки и закуски, а беседу решил вернуть в былое русло:

— И всё же каков твой выбор, Сапа?

— Насчёт профессии? — уточнила девушка.

— Скорее, рода деятельности, но и её тоже.

— Трудно сказать…– опустила взгляд она, — так вроде понятно, что в художественной сфере. Только обычно строят планы о чём-то серьёзном, ответственном… А мне легко рисовать, просто беру перо, ну или, как раньше, карандаш, и всё, ушла в запой. Это словно бы плаванье такое… транс. Вот и думаю, может надо всё-таки задуматься… Но не охота!

Заканчивает девушка уже улыбкой. Я сыграл с Вероникой в переглядки и тоже через улыбку произношу:

— Думаю, ты зря переживаешь. В каждом деле есть доля несерьёзности и наоборот. Да и вообще — творчество ведь в корне своём мятежное, игривое, плещет в человеке, толкает на поиски выражения. И поэтому всё, что связано с ним, будет содержать в составе такие качества. Согласись?

Агния призадумалась, а после молвит:

— Наверное да... И всё, давайте обо мне не будем уже, а то стесняюсь, — вновь обдав милотой восьмидесятого уровня, буркнула художница.

— Ладно-ладно, может теперь ты,