Кодекс боя - Александер Дарвин

беззащитного противника.

– Ты ведь тоже побывал в ониксовом круге? И куда он перенес тебя?

– Черный свет всегда ведет в одно и то же место. – Шимо повернулся и, выйдя из класса, растворился в темноте коридора.

Некоторое время Сего просто стоял, пока не заметил, как дрожат руки. И сразу ощутил невероятную усталость. Не просто утомление от одной-единственной бессонной ночи, но давнюю усталость, глубоко въевшуюся в кости.

Он повернулся и увидел, что дверь фальшивого шкафчика все еще отворена. Тени собирались вокруг оникса и сползали на пол. Даже после всего случившегося, даже при том, что глаза слипались и мог вот-вот сморить сон, Сего вдруг ощутил нестерпимое желание вернуться и сесть в круг черного света.

Справившись с соблазном, он захлопнул дверцу и вышел в тихий, темный коридор. И все же, возвращаясь в отсек D, он не мог отделаться от ощущения, что оставляет позади нечто очень важное.

Глава 19

Шаг вперед

Гривар не стремится достичь старости. Человек может желать продления жизни ради здоровья и преуспеяния, ради того, чтобы увидеть потомство и наблюдать продолжение рода. Этот дух иссякнет прежде, чем перестанет биться сердце. Гривар приемлет смерть радушно, готовый в любой момент распахнуть объятья Тьме и никогда в тщеславье не вожделеть другого вдоха.

Раздел третий, Шестьдесят шестая заповедь Кодекса боя

Мюррей поднялся по разбитым ступеням здания Общественного правосудия, пробрался через толпу ожидающих гриваров. Если вообще можно было назвать гриварами этих наркоманов, сломленных существ, едва ли способных удержаться на ногах, ступив в круг.

У главного входа, за стальным барьером, стоял здоровяк, чья шея, казалось, ушла в плечи.

– Жди своей очереди, как и остальные, – прорычал он. – Давай, вали, пока я не напустил на тебя надзирателей.

– За мной послал Дакар, – солгал Мюррей.

В последнее время это вошло у него в привычку. Он мог бы, конечно, попросить об одолжении главу Общественного правосудия, но предпочтительнее было не привлекать к себе лишнего внимания.

– Неужели? – Здоровяк настороженно посмотрел на Мюррея. – А кто ты такой, что знаешь командора Пуджилио?

Мюррей вздохнул. Ему не нравилось пользоваться своим именем как пропуском, в манере мягкотелых даймё.

– Мюррей Пирсон.

Охранник оглядел Мюррея, пытаясь вспомнить, когда в последний раз видел его в «Обзоре Системы».

– Ты?! Да неужели?! – Охранник улыбнулся сквозь сломанные зубы. – Сам, побери меня Тьма, Могучий Мюррей собственной персоной! Знаешь, я тут недавно, с неделю назад, смотрел с племянником твой старый бой. Как же это звали того парня, которого ты уложил в Карстоке? Киротиец, одноухий…

Мюррей усилием воли сдержал нетерпение.

– Хьюго Владшар.

– Точно, Владшар. – Здоровяк хлопнул в ладоши. – Вырубил локтем с разворота, побери меня Тьма! Да, теперь такое нечасто увидишь.

– Если ты не против, – перебил его Мюррей. – Я немного спешу на встречу с командором.

– Конечно, конечно. – Охранник кивнул и повернулся к толпе. – Отвалите, мрази, пока я не отправил вас прямиком в ад. Там у вас будет шанс на правосудие!

Он положил руку на рычаг, чтобы поднять стальной барьер. Перед глазами у Мюррея запульсировал красный свет.

– Проходи. Прямо к командору, если помнишь где.

– Да, помню, – сказал Мюррей.

– Конечно помнишь, – кивнул охранник, и проход открылся.

Мюррей вошел в огромный вестибюль и остановился на миг. Хотя ветхое здание остро нуждалось в обновлении, от всего этого великолепия голова шла кругом. Высокие витражные окна, громадные монолитные статуи, скульптуры в стиле древних эзонцев, написавших Кодекс правосудия. Они смотрели на Мюррея сверху бесцветными серыми глазами, испытывая, несомненно, отвращение к тому, во что превратилась созданная ими система.

– Дело пять восемьдесят два, – объявил синтезированный голос из динамиков над головой, и стайка даймё в мантиях торопливо пересекла вестибюль в направлении зала заседаний.

Обвинители переговаривались приглушенными голосами, опасливо, словно кто-то мог подслушивать, посматривая по сторонам.

– Оставьте меня! – Обернувшись, Мюррей увидел арестанта, которого тащили за цепь на шее. Несчастный пытался сопротивляться; по подбородку стекала слюна. – Я ничего не сделал!

В следующий момент его сорвали с места, да с такой силой, что бедняга едва не остался без головы. Существо на другом конце цепи являло собой устрашающее зрелище – добрых девять футов волнистой стали.

Мюррей покачал головой. Надзиратель!

Держа цепь когтистой лапой, надзиратель угрожающе взмахнул другой рукой, со светящимся красным цилиндром на конце. Посреди торса имелось окошко, за которым виднелась голова с голубыми прожилками. Черные без зрачков глаза принадлежали пилоту-даймё, «мозгу» меха.

Мюррей невольно содрогнулся. Даже на таком расстоянии, даже не полностью заряженная, импульсная пушка представляла собой смертоносное оружие. Он сам был свидетелем того, как она превратила в дымящуюся воронку каменный пол и за считаные секунды испепелила плоть и кости. Ни сила, ни мастерство не имеют значения, эта штуковина – великий уравнитель. С помощью таких пушек на протяжении веков подавлялись – причем с многочисленными жертвами – восстания гриваров и грантов.

Опустив голову, чтобы его не заметили, Мюррей шел по длинному коридору. Стоит хотя бы одной пташке примчаться с весточкой к командору, и план рухнет, а Сего потеряет свой шанс.

К кабинету командора Мюррей поднялся на лифте. Дакар, скорее всего, дремлет у себя за столом. Мюррей свернул в соседний коридор, прошел мимо охранника, который коротко кивнул ему, и направился к другой, массивной стальной двери. Дожидаясь отклика, он смотрел в окно и переступал с ноги на ногу, пытаясь унять боль, уже поползшую вверх по позвоночнику.

Через какое-то время из коробки рядом с окном донесся голос:

– Изложите цель посещения.

– Свидание с заключенным, – сказал Мюррей.

Коробка ответила не сразу. Запасной вариант – пользуясь своим именем, пройти через другую дверь – Мюррею не нравился. Но тут он заметил на себе красное пятнышко – система безопасности проверяла его доступ.

– Кого вы хотите увидеть? – спросил голос.

Мюррей покачал головой, словно не мог поверить, что произносит это имя.

– Джезара Д’Лизьена.

После новой паузы стальная плита отошла в сторону, открывая длинный коридор.

– Пятнадцатый блок, – сказал долговязый охранник, выйдя из своей будки и оглядев Мюррея с головы до ног. – Я должен тебя сопроводить.

В коридоре было темно, если не считать желтых спектралов, парящих между вентиляционными отверстиями по сторонам ржавой дорожки.

– Цитрин, – пробормотал Мюррей, вглядываясь сквозь желтый свет в одну из темных камер.

– Я провожу свинг, уклоняюсь и бью в спину!

Свет упал на худое, изможденное лицо заключенного, на обтянутые кожей ребра. Столь жалкому состоянию никак не соответствовала широкая, от уха до уха, беззубая улыбка.

– Приготовьтесь! Трепещите пред ликом прославленного Уни Яхарана!

Мюррей повернулся и увидел другого сидельца, столь же тощего и не имеющего ушей, но так же ухмыляющегося и атакующего хрупкими, как сухие веточки, руками невидимого противника.

Мюррей и сам почувствовал пульсацию желтого света. Сердце заколотилось, и он едва справился с внезапным желанием поведать охраннику о величайших подвигах в своей карьере и показать, какие именно приемы принесли ему славу на арене.

– Что, во имя Тьмы, вы творите с этими