Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели - Джозеф Хенрик

две жены. Начиная с 80-го и до 40-го процентиля все состоят в моногамном браке. Ниже находятся 40 % мужчин, у которых нет пары и мало шансов найти партнершу для секса или брака, так что они вряд ли когда-нибудь станут мужьями или отцами. Именно эти 40 % представляют собой математическую проблему — созданных многоженством «лишних мужчин», которым с эволюционной точки зрения нечего терять. Степень полигинии в моем гипотетическом сообществе не является экстремальной и мало отличается от той, что наблюдалась во многих обществах охотников-собирателей. У всех мужчин не более четырех жен. Только верхние 20 % мужчин вступают в полигинный брак. У большинства женатых мужчин только одна жена, а у большинства женщин — только один муж. И все же в итоге 40 % мужского населения пожизненно остаются холостяками поневоле. Уровень полигинии в этом условном примере на самом деле значительно ниже того, что наблюдается сегодня во многих африканских обществах или в полигинных общинах мормонов Северной Америки[402].

Математическая проблема, показанная на рис. 8.1, — пример того, что мужчины в полигинных обществах обычно сталкиваются с гораздо более сильной конкуренцией с представителями своего пола, чем в обществах моногамных. Рассмотрим положение Саму, парня из нашего гипотетического полигинного сообщества, который олицетворяет мужчин из нижних процентилей с 5-го по 10-й. Если Саму хочет получить шанс найти хотя бы одну жену, он должен каким-то образом опередить 40-й процентиль. Если он будет вести себя осторожно и усердно трудиться в своем маленьком хозяйстве, он поднимется не более чем на 25 процентных пунктов. Так он не окажется выше 40-го процентиля, поэтому у него будет мало шансов найти жену, и, скорее всего, в эволюционном плане он останется нулем. В смысле естественного отбора такая участь хуже смерти. Единственная надежда Саму — пойти на риск, который поднимет его по лестнице социального статуса на 35 или более процентных пунктов; ему нужен большой скачок.

Рис. 8.1. Многоженство создает множество неженатых мужчин с низким статусом. Слева и справа — одинаковые сообщества из 20 мужчин и 20 женщин. Мужчины выстроены по вертикали в соответствии с социальным статусом: от самого низкого внизу до самого высокого наверху. Женщины предпочитают мужчин с более высоким статусом, поэтому при условии наличия многоженства мужчинам с самым низким статусом не достается ни одной партнерши. В результате многие женщины вступают в полигинные браки с мужчинами с самым высоким статусом, а многие мужчины с самым низким статусом (нижние 40 %) никогда не женятся

Для наглядности предположим, что поздно вечером в темном переулке Саму наткнулся на пьяного купца. Он может либо ограбить богача и использовать деньги для расширения своего хозяйства, либо не сделать ничего (вариант помощи купцу отбросим). Если он не сделает ничего, его шансы попасть на рынок брака и размножения остаются низкими — скажем, 1 %. То есть риск оказаться эволюционным нулем составляет 99 %. Если же он ограбит купца, то увеличит свои шансы найти жену на 10 %, но вероятность того, что его поймают и казнят, составит 90 % — и он опять останется эволюционным нулем. Что же ему делать? Если не делать ничего, вероятность спаривания и деторождения составляет всего 1 %, тогда как ограбление купца повышает его шансы до 10 %. В целом, с точки зрения Саму, ограбить торговца в 10 раз выгоднее, чем не сделать ничего. Из-за этих подспудных расчетов естественный отбор влияет на психологию мужчин таким образом, что они в этих условиях решают сыграть в эволюционную рулетку и пойти на преступление.

Теперь же предположим, что Саму живет в нашем моногамном обществе и сталкивается с тем же самым пьяным купцом. В этом мире Саму уже женат и имеет двухлетнюю дочь. Если он ограбит торговца, то с вероятностью 90 % его казнят, а это значит, что он не сможет обеспечить свою маленькую дочь или завести больше потомства с нынешней женой. В данном случае Саму уже ждет чего-то от будущего и не является эволюционным нулем. Конечно, если он ограбит купца, есть шанс в 10 %, что он станет богаче, что было бы для него (пусть и не для купца) неплохо; но в этом обществе Саму ограничен запретом иметь более одной жены в каждый момент времени, поэтому эволюционная выгода от любого крупного экономического выигрыша менее значительна, чем в обществе полигинном. Например, он все равно не сможет привести в дом вторую, более молодую жену.

Ключевой момент состоит здесь в том, что наибольшая угроза, с которой сталкиваются мужчины, — это оказаться эволюционным нулем, не имея никаких перспектив для спаривания. Чтобы понять это, осознайте, что единственный ребенок может подарить вам четырех внуков, а те — 16 правнуков. Вы — участник эволюционной игры. Однако, если вы не занимаетесь сексом никогда или занимаетесь очень редко (и, следовательно, не имеете детей), все потеряно навеки. С вами и вашим прямым потомством покончено. Из-за этого биологического ультиматума эволюционно сложившаяся психология низкостатусных мужчин очень по-разному реагирует на социальные условия, создаваемые моногамией и полигинией (см. рис. 8.1). Конечно, с психологической точки зрения мужчину гораздо сильнее волнуют сексуальные партнерши и возможность спариться, чем число детей. Но это потому, что на протяжении почти всего нашего эволюционного прошлого чем с большим количеством женщин мужчины занимались сексом, тем больше у них было детей.

Теперь давайте на примере Аттилы рассмотрим влияние брачных институтов нашего полигинного общества на мужчин с высоким статусом. Аттила, олицетворяющий процентили с 75-го по 80-й, обладает наивысшим социальным статусом среди всех состоящих в моногамном браке мужчин. Однако, в отличие от моногамного общества, Аттила все еще находится на брачном рынке и ему приходится выбирать между инвестированием времени, сил и ресурсов в свою нынешнюю жену с ее детьми и поиском новых жен. Если ему удастся немного повысить свое благосостояние или статус, он сможет взять вторую жену. А если ему удастся совершить скачок в социальном статусе на 10 процентных пунктов, он может утроить число своих жен. В такой ситуации Аттила с большой вероятностью пожелает инвестировать свое время и энергию не в нынешнюю жену и ее детей, а в приобретение новых жен. Напротив, в моногамном обществе Аттила женат на одной женщине. Однако здесь социальные нормы, связанные с браком и сексом, перекрывают или по крайней мере затрудняют ему доступ к крупным эволюционным преимуществам, доступным в полигинном обществе. В такой ситуации Аттила, скорее всего, смирится с меньшим, постепенным повышением своего статуса или благосостояния и направит усилия на благо нынешней жены и ее детей. Таким