Дочь фортуны - Исабель Альенде

- Вот здесь мы и расположимся, Фелисиано. И будем первыми, кто по прошествии нескольких лет примкнет к аристократии.

- Так ведь это у тебя есть и в Чили, жена.

- У меня-то да, но не у тебя. Поверь мне, этот город станет самым важным на побережье Тихого океана.

- Этот, образованный лишь из разного сброда и шлюх!

- Именно так. Таким только дай почувствовать себя представительными. Здесь не будет никого уважаемого более самой семьи Кросс. Очень жаль, что англичанишкам не под силу выговорить твою настоящую фамилию. Кросс – не больше чем имя производителя сыров. Но, в конце концов, полагаю, что всего иметь, пожалуй, и нельзя…

Капитан Джон Соммерс направился в лучший ресторан города с мыслью неплохо пообедать и хорошо выпить и, тем самым, забыть о пяти неделях, проведенных в обществе этой женщины. Он привез с собой несколько ящиков недавно изданных эротических книг с картинками. Успех их предыдущей партии был просто великолепным, а сам он в душе надеялся, что родная сестра Роза, наконец, воспрянет духом и возьмется-таки за написание рассказов, чем ранее столь сильно увлекалась. С момента исчезновения Элизы женщину окутала такая печаль, что более та не бралась за перо. И у него самого переменилось настроение. Я старею, да ну такую жизнь в самое болото, говорил мужчина, удивляясь, что его мысли заняты лишь ненужной тоской по своим близким. Никак не находил времени насладиться своей собственной дочерью, увезти ее в Англию, как это и было запланировано; также все не удавалось сказать, что приходится ей отцом. Ведь мужчина и сам был сыт по горло сплошными обманами и тайнами. Известное прибыльное дело с книгами - лишь еще один семейный секрет. Пятнадцать лет назад сестра призналась ему, что за спиной Джереми писала неприличные истории лишь для того, чтобы не умереть от тоски. А ему вдруг пришло в голову взять и опубликовать все, причем в самом Лондоне, где рынок эротической продукции лишь процветал, а вместе с ней и проституция с клубами для флагеллантов. Все подобное происходило по мере того, как обществу внушались уважение друг к другу и правила суровой, свойственной викторианской эпохе, морали. В некой отдаленной чилийской провинции проводя время за удобным мареновым письменным столом и черпая вдохновение не более чем лишь в воспоминаниях, многократно преувеличенных и идеализированных, о своей единственной любви, его сестра, выпускала таким способом роман за романом, подписываясь под ними как «некая неизвестная дама». Никто не верил, что данные страстные истории - в некоторых из них что-то было даже от Маркиза де Сада - и все же классические в своем жанре, могли быть написаны женщиной. Ему поручали относить рукописи редактору, следить за счетами, получать доход и класть последний в лондонский банк на счет своей сестры. Таким способом выражалась огромная благодарность за то, что в свое время Роза приютила его дочь и помалкивала об этом. Элиза… Невозможно было вспомнить черты ее матери, хотя она должна была унаследовать его черты, ведь Элизина тяга к приключениям передалась девочке от отца вне всякого сомнения. Где же он тогда был? И с кем? Роза настаивала на том, что девушка отправилась в Калифорнию вслед за возлюбленным, но верилось ему в это тем меньше, чем больше проходило времени. Его друг Джекоб Тодд – ныне Фримонт - который счел поиски Элизы своим личным делом, заверял в том, что девушка в Сан-Франциско не была вовсе.

Фримонт встретился с капитаном, они поужинали, а затем тот пригласил своего друга посмотреть фривольное зрелище в одном из притонов района красных фонарей, где устраивали танцы. И рассказал ему о А Той, китаянке, которая лишь смутно просматривалась в несколько отверстий на стене. Теперь у нее была целая сеть борделей и один очень презентабельный «салон», предлагающий лучших уругвайских девушек, и некоторым из них всего лишь одиннадцать лет. Несмотря на свой возраст, все уже были обучены удовлетворять капризы клиентов. Однако, как сообщил капитану, они отправятся не прямо туда, а всего лишь посмотреть танцовщиц некоего турецкого гарема. Спустя какое-то время молодые люди уже курили сигары и попивали напитки в двухэтажном здании, интерьер которого украшали мраморные стойки, полированные бронзовые скульптуры и картины, изображающие мифологических нимф, преследуемых фавнами. Женщины различных рас обслуживали клиентуру, подавали ликер и заправляли игровыми столами, что все вместе происходило под бдительным взглядом вооруженных представителей народных кварталов, одетых, впрочем, несколько вызывающе. По обеим сторонам главного салона, в огороженных местах для исключительных лиц, держали крепкие напитки. Там, в основном, собирались самые заядлые игроки и уже под вечер рисковали своим состоянием: политики, судьи, торговцы, адвокаты и преступники – мания к игре уравнивала собой всех. Уругвайское зрелище крайне отрицательно подействовало на капитана, который видел настоящий танец живота еще в Стамбуле и, в общем-то, догадался, что неуклюжие девушки без сомнения относились к последней партии недавно прибывших в город чилийских уличных женщин. Скопление народа, состоявшее в своем большинстве из деревенских шахтеров, неспособных отыскать на карте Турцию, до безумия восторгалось этими, едва прикрывавшими себя юбочками, одалисками. Заскучав, капитан направился к одному из игровых столов, где некая женщина с невероятной сноровкой распределяла карты для игры «монте». Еще одна подошла уже непосредственно к нему и, схватив за руку, приблизилась к уху и прошептала приглашение. Тот взглянул на нее еще раз. На вид женщина оказалась пухлой и пошлой североамериканкой, хотя на лице отражалась неподдельная радость. Уже было собирался с ней распрощаться, потому что оставшийся вечер планировал провести в одном из дорогих салонов, где бывал в каждую из своих предыдущих поездок в Сан-Франциско, как его глаза привлекло декольте. На груди мужчина ясно увидел золотую брошь с бирюзой.

- Да откуда ты это взяла! – крикнул он, схватив женщину за грязные плечи.

- Это мое! Я купила украшение, - подавленная, она запнулась.

- Где же! – поинтересовался капитан и продолжил припирать несчастную к стенке, пока к ним не подошел какой-то драчун.

- С вами что-то случилось, мистер? – стал угрожать человек.

Капитан сделал жест, что хотел бы провести время с женщиной, после чего практически отнес ее в один из расположенных на втором этаже альковов. Задернул занавеску, а далее хватило всего лишь одной его пощечины, чтобы женщина очутилась на кровати, лежа на спине.

- Выбирай: либо ты мне скажешь, откуда взяла эту брошь, либо я тебе выбью все зубы, ты меня хорошо поняла?

- Я ее не украла, сеньор, клянусь вам в этом. Мне ее просто дали!

- И кто же тебе ее дал?

- Если я и скажу, вы мне все равно не поверите…

- Кто!

- Одна девушка, давно это было, на судне…

И у Асусены Пласерес не осталось другого выхода, разве что рассказать ему о безумной ситуации, когда получила эту брошь от одного китайского повара, в качестве платы за выхаживание некой бедняжки, которая чуть не умерла в результате аборта в трюме судна, прямо посреди Тихого океана. По мере того, как женщина излагала произошедшее, ярость капитана сменилась неподдельным ужасом.

- Что же с ней случилось? – спросил Джон Соммерс, схватившись за голову в полном ошеломлении.

- Я не знаю, сеньор.

- Ради Бога, будь добра, скажи мне, что же с ней стряслось, - умолял он, кладя на юбку внушительную пачку банкнот.

- Но кто вы?

- Я ее отец.

- Бедняжка умерла полностью обескровленной, после чего ее тело мы выбросили в море. Я вам клянусь, это чистая правда, - возразила, нисколько не колеблясь, Асусена Пласерес. Сама же думала вот о чем: если эта несчастная пересекла чуть ли не полмира, спрятавшись в какой-то яме, точно крыса, то броситься вдогонку по ее следу, пусть и родному отцу, все равно считалось бы непростительной низостью.

Элиза провела лето в деревне, где, что бы ни случалось, дни шли своим чередом. Практически сразу с Вавилонянином, Злым приключился скоротечный приступ дизентерии, что среди прочих посеяло панику, ведь считалось, что эпидемия находится под контролем. Целые месяцы никто на нее не жаловался лишь за исключением двухлетнего ребенка, попутно родившегося и умершего здесь же, среди чужеземцев и искателей приключений. Благодаря мальчику сельская местность стала скорее напоминать небольшой город, и уже не являлась всего лишь мнимым лагерем с виселицей, тем единственным объектом, что давал право значиться на картах. Теперь в ней построили христианское кладбище, где находится небольшая могила человека, чья жизнь целиком и полностью прошла на этой земле. Пока барак постепенно преобразовывался в больницу, людям чудесным образом удалось избежать чумы, потому что сама Джо не верила во всякого рода заразу и говорила, что нужно полагаться лишь на везение: чума царит буквально везде - кто-то ее подцепляет, а кто-то и нет. Стало быть, первые не прибегали к мерам предосторожности. Более того, позволяли себе игнорировать общие советы докторов и кипятить питьевую воду, когда вспомнится, и то с большой неохотой. Переехав в вполне пригодный для жилья дом, все почувствовали себя в безопасности; если еще не подцепили эту заразу, значит и теперь вряд ли заболеют. В считанные дни угасания Вавилонянина на помощь к Ромпеуэсос поспешили девочки из Миссури и красавица-мексиканка. Дело дошло до противного поноса, жара, вызванного общей разбитостью организма, и слабо поддающегося контролю озноба, что в случае с Вавилонянином разбередило весь дом. Вот тогда и появился собственной персоной одетый по-праздничному Джеймс Мортон, чтобы с серьезными намерениями попросить руки Эстер.