Мечи франков - Александр Владимирович Мазин

— И получился, судя по тому, что Ренье все еще правит своими землями, — сделал вывод Сергей.

— Ну а как иначе, — пожал плечами Стевнир. — Жена привезла. Говорят, обобрала вассалов до исподнего, но насобирала. И выкуп, и за прожитие. Он ведь, пока в плену был, с нашего стола кормился, наше вино пил и ни в чем отказа не знал. Даже девок валять я ему позволил. Ох и охоч он до этого мясца! Прям козел, а не человек!

Ну да. Поить лотарингского графа лотарингским вином и предоставлять ему лотарингских же девок, а потом потребовать за это мешок серебра — вот истинно нурманский подход к делу.

— Пришлось, конечно, немного поторопить его жену с выкупом, — продолжал Стевнир. — Нам же домой надо было возвращаться. Так что Хрольв пообещал посадить его в яму с крысами и кормить пищей трэлей, если не поспешит. Он, Шея, и сам хотел побыстрее. Чтобы мы убрались оттуда до сбора урожая. Но сумма-то не маленькая. Не будь этот Ренье хозяином нескольких христианских капищ[36], мог и не осилить. А так все вышло отлично. Расстались друзьями.

Ну да. Это примерно как если крестьянин сожранной медведем коровы объявляет о своей дружбе с косолапым. Мол, пусть приходит в гости… Еще кого-нибудь сожрет.

Вопрос: может ли эта история осложнить ситуацию? Вспомнит ли маркграф прошлые обиды на северного мишку? Ну да вопрос решаемый. Надо просто напомнить господину графу, что вышеупомянутый медведь теперь имеет берлогу в пешей (ха-ха) доступности от владений Ренье и вполне может навестить его еще раз. Ну а если медведю покажется, что кто-то недостаточно дружелюбен, то он, тролль косолапый, может и насовсем остаться. От Сергея требуется лишь правильно рассставить приоритеты в сознании графа Ренье. Что важнее: фактически чужое баронство или собственное графство? И тут факт прошлого знакомства графа с Пешеходом только усиливает позицию Сергея. Перспектива личного недовольства свежеиспеченного принцепса Роллона может оказаться повесомей, чем посольские верительные грамоты.

Но сначала Сергей навестит Маргред. Убедится, что с ней все хорошо. Времена нынче неспокойные. Да и что самому себе врать: соскучился он по прекрасной германке. Вспоминал о ней куда чаще, чем о Колхульде с Искорой. Не умей его мудрая старая сущность держать в узде молодую и пылкую, поскакал бы к ней сразу, как только рассосался конфликт Хрольва с французами.

Проблема, однако. В прошлой жизни он не был таким влюбчивым. Или был?

Глава тридцать восьмая

У разбитых ворот

Лотарингия. Замок баронов Дамье э Шапель

Семь дней затишья. Семь дней бездействия для тех, кто в замке. И активной деятельности для барона Айзенха.

Барон не нашел союзников. Зато он раздобыл оружие.

Барону удалось достать онагр. То самое осадное орудие, которое идеально подходило для вышибания ворот.

Главные части машины привезли на четырех повозках. Раму и опоры люди барона вырубили из свежего дерева. Даже дуб отыскали для отбойной перекладины.

Собрали. Опробовали. Выяснили, что серьезно повредить стену не получится. Зато надвратную башню развалили с первого попадания. Правда, попасть удалось только с двадцатого раза, да и то случайно. Целили в ворота.

Сами ворота пока держались. Крепкие. Железом усиленные. Ну да камней подходящих вокруг хватает.

Айзенх воспрял духом. Мечты сбываются.

— День-два — и ворота они разобьют, — сказал Виллибад. — Еще день им понадобится на то, чтобы разбить то, что мы построили.

Он, бывший механикус, знал о чем говорит.

Но это еще не конец, заверил он Маргред. Крепость они потеряют, но остается донжон. Его онагром не разбить, а если сломают дверь, то дальше лестницы не продвинутся. Чтоб ее удержать, хватит одного Виллибада и пары стрелков. А там, глядишь, поможет Бог. Вступится кто-нибудь за вдову убитого родича. Или до брата Маргред весть дойдет, и он пособит.

В последнее верилось слабо. Брат Маргред далеко, а еще он — вассал короля Людовика. То есть не ему с Гебхардом бодаться. А родня ее мужа… И раньше от них помощи не было, с чего бы теперь?

Потому что бы ни говорил Виллибад баронессе, надеялся он только на себя. Защитники не сидели праздно: возвели сразу за воротами каменную стену. Но пристрелянному онагру такая стена — не препятствие. Выиграет немного времени, и только. Еще есть надежда, что в осадном орудии сломается что-то важное, незаменимое. Тогда совсем хорошо. А если замок падет и придется отступить в донжон, то тоже не конец. Донжон неприступен.

Виллибад старался говорить бодро. Не хотел показывать госпоже, что дела их на самом деле плохи. Если Айзенх займет замок, то получит и скот, и сервов, и все ресурсы, которые нельзя забрать внутрь. И тогда уж Айзенх может действовать без спешки. Баронство, считай, его. И те, кто в донжоне, никак ему помешать не смогут. Беспокоило и то, что основная часть защитников не свои люди, а наемники. Купленная верность — сомнительна. Когда крепость падет, Айзенху будет, что им предложить. В отличие от Виллибада.

* * *

Сергей придержал коня, дожидаясь, когда подтянутся его люди. С собой он взял тридцать человек. Отбиться от лихих людишек хватит, а для угомона местных сеньоров у него имелись целых две грамоты.

Одна — королевская, так сказать, открытая: «Податель сего является моим посланником…»

Вторая — именная. От принцепса Нейстрии Роберта Первого. В ней сообщалось, что шевалье Серж Одасью де Лакблан, то бишь Сергей Дерзкий Белозерский (имя выбрал сам Сергей), является его личным другом и родичем, который выполняет его, принцепса, поручение, и мешать ему не следует ни в коем случае, иначе он, принцепс, очень сильно разгневается. А вот дружеская помощь оному Сержу будет воспринята весьма благосклонно и пойдет в зачет, если тому, кто помог, когда-нибудь придется иметь дело с принцепсом Нейстрийским.

Делайте выводы, господа феодалы.

И господа делали. Отряд охотно принимали в замках, кормили, поили, в путь снаряжали, даже подарки дарили иногда. В знак искренней дружбы. На этих землях многие помнили, кем был принцепс Нейстрийский до того, как стал Робертом Первым.

Тем более что шевалье, как оказалось, был вовсе не дикарь-норманн, а приятный воспитанный юноша, знающий множество увлекательных историй. Ну а его суровые спутники, в большинстве те самые дикари-норманны, вели себя пристойно: благородных девиц не портили, отцов их топорами не шинковали…

В общем, нурманы скучали. Столько дней ехать — и никого не порешить. А по мнению Сергея — всегда бы так путешествовать.