Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев

______________

* D. Myth., 1173.

** Ibid., 1177.

*** Ган, I, стр. 37.

**** Обл. Сл., 10-11,87, 273; Сын Отеч. 1840, т. V, 283. Клятбовать нарекать зло на кого (Обл. Сл., 84).

За што, брате, да од Бога найеш!

За што згуби мога побратима?

На што си се, болан, преварио?

А на jenny сабл(ь)у оковану!

Еда Бог да - одуекла ти главу!*

______________

* Перевод: "Брат, Бог да накажет тебя! за что сгубил моего побратима? на что ты, безумный, польстился? На одну кованую саблю; дал бы Бог, чтоб она отсекла твою голову!"

И проклятие исполняется буквально; Марко Кралевич встречает турка, любуется саблею, спрашивает, как и откуда он добыл ее? и, выслушав рассказ, тою же саблею отсекает ему голову*. Особенно спасительно родительское благословение и особенно страшна родительская клятва, по самой важности отцовской и материнской власти, которая так слепо и непритворно уважалась в патриархальном быту**. В казацких песнях с твердостью неоспоримой истины высказано:

______________

* Срп. н. пjесме, II, 340-4.

** Ibid., № 7.

Як не будем отцю и матери правды казати,

То буде нас отцевська и материньска молитва карати!

Этой каре приписывают казаки и бурю на море и неудачную битву с турками, припоминая, что при отъезде своем из дому они не взяли опрощенья ни с отцом, ни с матерью, и, следовательно, не получили их напутственного благословения*. В малорусских песнях не раз жалуется девица на свое горькое житье, которое выпало ей на долю, потому что недобрая мать кляла ее в детстве**:

______________

* Сборн. украин. песен, 19, 24,51.

** Метлинск., 275-8.

"Десь ты мене, маты, в барвинку купала,

Купаючи проклынала, щоб доли не мала?"

- Проклынала, доню, тогди твою долю:

На гору йшла, тебе несла, ще-й воды набрала.

"Було б тоби, маты, водыци не браты,

И моей счастя-доли да-й не проклинаты!"

- Ще я тогди, доню, долю проклынала,

Як у степу пры дорози пшенычсньку жала, (217)

Пшеныченьку жала, снопа заробляла,

А ты мини, моя доню, спаты не давала.

"Було б тоби, маты, пшеныци не жаты,

И моей счастя-доли дай не проклынаты!"

Ище тогди, доню, долю проклынала:

Мала ничка-Петривочка, я всю ничь не спала,

Всю ничку не спала, тебе колыхала...

"Було б тоби, маты, та-й не колыхаты,

И моей счастя-доли да-й не проклынаты!"

Злое, неосторожно сказанное в сердцах слово, хотя бы без всякого желания, чтоб оно сбылося, по народному поверью, никогда не остается без худых последствий. "Чтобы тебя буйным ветром унесло!" говорит в сказке красная девица, не добудившись своего милого, - и в ту же минуту подхватило его вихрем и унесло далеко-далеко в безвестные страны*. Если отец или мать скажет своему детищу, особенно в недобрый час, нехорошее слово: "черт бы тебя брал!.. изыми тя!.. унеси тя!" - быть ребенку между заклятыми, т. е. попасть в число тех, которые унесены нечистою силою. В народе нашем ходит множество рассказов о том, как пропадали таким образом отверженные дети**.

______________

* Н. Р. Ск., VIII, 12; см. также Ссменьск., 82.

** Н. Р. Ск., V, 48; VIII, 19 и стр. 453-454; "День" 1862, № 52, стр. 14.

На могущество слова опиралась и древняя, языческая присяга (в старинных памятниках рота и клятва*), потому что она состояла в торжественном призывании на свою голову различных казней ("божьей кары") - в случае, если произносимый человеком обет будет нарушен или если даваемое им показание ложно. Договор Игоря с греками был скреплен этими словами: "да не имуть (нарушители мира) помощи от Бога, ни от Перуна, да не ущитяться щиты своими и да посечени будуть мечи своими, от стрел и от иного оружия своего, да будуть раби в весь век в будущий". В договоре Святослава это выражено так: "да имеем клятву от Бога... и да будем колоти (= золоти) яко золото (стр. 195), и своим оружьем исечени будем". Доселе обращающиеся в народе божбы и клятвы указывают на то же: "душа вон!" - "Лопни мои глаза (ослепнуть мне!), коли говорю неправду!" - "Сейчас сквозь землю провалиться!"- "С места не сойдти!"- "Убей меня Бог!" (серб. "да ме Бог убще!" - "Бий сила божа!" польск. "niech mie Pan Bog zabije!") и проч.**.

______________

* Рота=санск. art сближается с готск. rathjo, сканд. raeda, лат. ratio, лит. rota и rodas; ротьник- присяжный союзник, ротитися - давать клятву; клятва в облает, говорах употребляется в смысле божбы. - Изв. Ак. Н., III, 291-294; О. 3. 1851, VII, ст. Бусл., 3; Обл. Сл., 85.

** Изв.Ак. Н., Ill, 292-294.

VIII. Ярило

Небесная гроза, с ее бурными вихрями и дождевыми ливнями, обожалась литовско-славянским племенем в образе Перуна, память о котором до сих пор живо сохраняется у белорусов и литовцев. Белорусы представляют его статным, высокого роста, с черными волосами и длинной золотой бородою; восседая на пламенной колеснице, он разъезжает по небу, вооруженный луком и стрелами, и разит нечестивых*; а литовцы еще помнят о девяти силах Перкуна и тридевяти его названиях**. Как божество, посылающее дожди, Перун явился творцом земных урожаев, подателем пищи, установителем и покровителем земледелия. Земля, по народному русскому поверью, не растворяется ( = не открывает своих недр на рождение злаков) до первого весеннего грома, т. е. до выезда на небо Перуна в его громовой колеснице (= облаке)***; с этим поверьем согласуется другое, что весенние ветры, дующие из ясени, разбивают почку деревьев****: следоват., и деревья начинают распускаться только с пробуждением бога-громовника, в свите которого шествуют весенние ветры, пригоняющие дождевые облака. Поэтому дождь называется крестьянами кормилец*****, и при накрапывании первого весеннего дождя к нему обращаются с таким окликом: (219)

______________

* Приб. к Ж. М. Н. П. 1846,17.

** К сожалению, г. Микуцкий, у которого мы заимствовали это сведение, не приводит ни названий Перкуна, ни подробностей о его девяти силах (Изв. Ак. Н., I, 114). Географические имена, указывающие на древнее поклонение Перуну, встречаются в Литве и в славянских землях: в Сербии гора Перуна Дубрава, в Весьегонском уезде Перунина пустынь, в Ржевском - Псруново, в полоцком повете - Пиоруново (Рус. прост, праздн., 1,14); по летописному свидетельству, брошенный в Днепр идол Перуна поплыл по течению, "и пройде сквозе порогы, изверже и ветр на рене, и оттоле прослу Псруняна рень, якоже и до сего дне слывет" (П. С. Р. Л., 1,50).

*** Маркович., 7; Полгав. Г. В. 1846, 18; Сарат. Г. В. 1844, 8. О животных, подверженных зимней спячке, говорят, что они не прежде пробуждаются, как после первого грома.

**** Рус. в св. посл., II, 12.

***** Послов. Даля, 1029.

Поливай, дождь!

На бабину рожь,

На дедову пшеницу,

На девкин лен

Поливай ведром.

Дождь, дождь! припусти,

Посильней, поскорей,

Нас ребят обогрей*.

______________

* Сахаров., II, 83.

Когда раздастся удар первого грома - все спешат умыться водою, которая в это время молодит и красит лицо, дает здоровье и счастье; ту же чудесную силу приписывают и дождю, и девицы при первой весенней грозе умываются им или водою с серебра и золота и утираются чем-нибудь красным*: серебро и золото - эмблемы блестящих лучей летнего солнца или золотистых молний, а вода - эмблема дождя, который обновляет (= молодит) землю, украшает ее зеленью и цветами и водворяет на ней общее довольство**. Об этом обыкновении упоминает и царская грамота 1648 года: "и в громное громление на реках и в озерах купаются, чают себе от того здравия, и с серебра умываются"***. И по преданиям других народов, богу-громовнику приписывали дары земного плодородия, его молили орошать пашни и давать рост и зрелость нивам****; на шведских островах доныне, при посеве хлеба, кладут в коробку с зерном и "громовую стрелку"; в Зеландии эти стрелки разбрасывают по засеянным полям, чтоб урожай был хороший; многие травы и растения получили названия, указывающие на громовника, как на их общего питателя. По сказанию Эдды, пахари по смерти находят успокоение от жизненных трудов в царстве Тора*****. То же божество наказывает и за непочтение к хлебу; у словаков есть предание, что Parom, увидя, как одна безрассудная мать подтирала своею обмаравшегося ребенка хлебными колосьями, грозно загремел над нею - и в ту же минуту и мать и дитя окаменели******.

______________

* Иллюстр. 1846,333; Маяк, XI, 15.

** Кто умоется при первом весеннем громе, тот в продолжение целого года будет безопасен от поражения молнией.- Терещ., VI, 7, 50; Молодик. 1844, 89; Сахаров., II, 83; Ч. О. И. и Д., год 1, II, 21. При первом громе мужчины, у которых болит спина или поясница, силятся приподнять что-нибудь, думая, что от этого прибывают силы и здоровье.- Рус. Бес. 1856,1, ст. Максим., 63.

*** Ак. Ист., IV, 35.

**** D. Myth., 160

***** Die Gutterwelt, 225, 228-9.

****** Nar. zpiewanky, 1,5.

В искусстве возделывать землю плугом арийские племена видели божественное изобретение, и самая летняя гроза изображалась в поэтической картине вспахиванья облачного неба громоносным Перуном (гл. XI). Так как, по другому воззрению, та же гроза уподоблялась битве, то, сближая оба эти представления, народная фантазия допускает сравнение битвы с возделыванием пашни. "Чръна земля, говорит Слово о полку, под копыты костьми была посеяна, а кровию польяна, тугою взыдоша по русской земли"; сравни с народною песнею: "за славною за речкою Утвою распахана была пашенка яровая; не плугом была пахана, не сохою, а вострыми мурзавецкими копьями; не бороною была взборонована, а коневыми резвыми ногами; не рожью была посеяна, не пшеницею - козачьими буйными головами; не сильным дождичком всполивана козачьими горючьми слезами"*. Такие поэти(220)ческие сравнения возникали под непосредственным влиянием языка, который понятия грозы, битвы и оранья выражал родственными звуками, так как со всеми ними нераздельна одна и та же мысль о разящем острие и наносимой ране: орать - "резать" землю плугом, ратай - пахарь и рать, ратник; пахать доселе сохраняет в облает, наречиях древнейшее значение "резать", наприм., пахать хлеб, мясо**.