Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Бхагаван Раджниш

Вспоминая этого рыбака, я думал: «Я должен найти какой-нибудь способ, чтобы поймать своих людей. Сейчас они в разных лагерях, все они не со мной». Я был один: никто не был достаточно мужественным даже для того, чтобы общаться со мной или просто пройти рядом, потому что люди могли бы подумать, что он подобен мне, такой же изгой. Я нашел наживку: пользоваться их словами.

Сначала люди были просто шокированы. Те, кто знал меня долгие годы, кто знал, что я всегда был против Бога, были весьма озадачены, действительно озадачены. Один из моих преподавателей, которого я на протяжении всех лет учебы в высшей школе постоянно мучил, был очень религиозным человеком: он молился по утрам и вечерам и всегда носил на лбу символы своей религии... Я непрерывно изводил его вопросами обо всем; он не мог ответить ни на один из них.

Действительно, никто не сможет ответить на вопросы о вымышленном. Если бы эти вопросы относились к реальности, то можно было бы найти какой-нибудь выход и ответить на какой-либо вопрос. Но когда реальность полностью отсутствует, а нечто вымышленное вам недоступно, вы будете бояться даже услышать подобный вопрос, потому что это вселяет сомнение в ваш разум.

Этот учитель жил недалеко от меня, поэтому я обычно изводил его в его же доме, так как в классе он запросто мог сказать: «Выйди вон!» - перед тем, как проверит посещаемость. Я отвечал: «Пожалуйста, сначала отметьте меня; иначе, даже если я буду приходить в школу каждый день, в конце четверти вы скажете, что моя посещаемость неудовлетворительна и я не могу быть допущен к экзаменам. Поэтому, пожалуйста, сначала отметьте меня».

Он сказал: «Я отмечу тебя, — но ты можешь вообще не приходить». Он отметил мне стопроцентную посещаемость, но сказал: «Сначала выйди вон. Прежде чем я начну урок,-потому что проверка посещаемости было первым делом, — а ты выйди вон!»

Я обычно приходил к нему домой и говорил: «Здесь вы должны обращаться со мной, как с богом, потому что в священном писании сказано: Amumxu, дево бхава - «гость подобен Богу». Здесь вы не сможете велеть мне выйти вон; а английский язык в нашей беседе вообще неуместен, потому что я пришел, чтобы поговорить с Вами на религиозные темы».

Он заткнул уши. А его жена спросила: «Почему ты так боишься этого мальчика?»

Он ответил: «Я не хочу слышать того, что он хочет сказать. Я не могу вышвырнуть его из дома, это противоречит... Он прав, он говорит: «Атитхи дево бхава: гость - это Бог, не меньше; обращайся с ним, как с Богом». Но ни одно священное писание не говорит о том, что я не могу заткнуть уши. Я не хочу слышать ни единого его слова, потому что он поселяет во мне сомнение. И единственная цель его прихода - посеять смуту».

Однажды его жена сказала: «Зачем тебе неприятности - он же не слушает тебя?»

Я сказал: «А вы понимаете? Вы думаете, ваш муж религиозный человек?»

Она сказала: «С тех пор, как ты начал приходить к нам, я перестала считать его религиозным человеком. Человек боится даже слушать что-либо, идущее вразрез с тем, во что он верит, - что это за вера?»

Однажды, когда я разговаривал с его женой, он был вынужден убрать пальцы от ушей для того, чтобы послушать, о чем я говорил. И когда он услышал, что его жена говорила, что он более не религиозный человек, - «Возможно, ты и прав: я никогда не думала, что он такой трус», - он вбежал в дом, потому что я был на кухне и разговаривал с его женой.

Он сказал: «Теперь ты сбиваешь с пути истинного мою жену! Тебе недостаточно одного меня? Теперь она говорит, что я не религиозный человек. Ты зародил идею в ее голове; она замучит меня. От тебя я могу отделаться, я могу вышвырнуть тебя из класса, но куда мне девать мою жену?»

Его жена сказала: «Все, что говорит этот мальчик, очень важно. И если ты истинно верующий, ты должен ответить ему».

Я встретился с этим учителем почти двадцать лет спустя, когда я проводил беседу в Бомбее. Я говорил о наиболее популярном индийском священном писании, о Шримад Бхага-вад Гите. Он не поверил: тысячи людей... и я, говорящий о Бхагавад Гите! И не только тысячи слушателей, но также и сотни санньясинов. Он подошел к служебному входу и стал меня ждать.

Он сказал: «Что случилось? Ты переродился!» - и он дотронулся до моих ног.

Я сказал: «Не трогайте. Я вовсе не переродился, я все тот же. К тому же я очень упрямый: я собираюсь оставаться таким же до последнего вздоха. Не трогайте моих ног», - но он уже коснулся их.

Он сказал: «Ты, должно быть, шутишь! Если так много санньясинов...» Вот почему я выбрал оранжевую накидку, -чтобы отмежеваться от самой идеи древних санньяс. Между моими и чужими санньясинами не было никакой принципиальной разницы: было очень трудно понять, кто есть кто. А число моих санньясинов увеличивалось с каждым днем, в любом месте по всей стране. И когда мой учитель сказал, что в зале присутствует много мудрецов, я сказал: «Никто из них не является мудрецом! Откройте глаза и закройте уши. Вы не должны были приходить сюда, вы обыкновенный человек, все это не для вас».

Но он сказал: «Я слушал тебя - целую лекцию - и я читал Гиту на протяжении всей жизни, но никто никогда не трактовал слова Кришны так, как это сделал ты. Я читал много разных комментариев, но, услышав тебя, понял, что все они были третьего сорта».

И подобное случалось снова и снова. Однажды я выступал в мусульманском институте в Джабалпуре. Один из моих мусульманских учителей стал ректором этого института; он не мог знать, что я именно тот человек, которого он знал раньше. Кто-то сказал ему, что слышал мою беседу о суфиях и что это было что-то невероятное: «Мы никогда не думали о суфиях так, как говорил он, и если он посетит наш институт, это будет большой честью».

В Индии, как и в любой другой стране, если приходит мусульманин и говорит о Библии, вы чувствуете глубокое удовлетворение, ваше эго вырастает до небес. Или, если мусульманин, индус или буддист говорит об Иисусе, восхваляя его и его слова... А в Индии, где мусульмане и индусы непрерывно убивают друг друга, если вдруг немусульманин заговорит о суфизме... Мой старый учитель был безмерно счастлив; он пригласил меня на беседу.

Я сам искал подобные приглашения, потому что хотел найти своих людей, а все они прятались в различных местах.

Когда мой учитель увидел меня, он спросил: «Я только слышал что есть чудеса, но сейчас чудо передо мной! Ты говоришь о суфизме, об исламе, о фундаментальной философии ислама? »

Я сказал: «Вам я не буду лгать - вы мой старый учитель. Я всегда буду говорить только о своей собственной философии.

Да, я обучился искусству время от времени преподносить людям ислам на словах. Это самое большое, что я могу сделать».

Он сказал: «Боже мой! Мы попали в западню: в аудитории уже собрались люди. А ты остался все таким же злонамеренным, ничего не изменилось. Ты смеешься над нами? Один из наших уважаемых преподавателей, большой авторитет в области суфизма, хвалил тебя. Из-за этого я и пригласил тебя».

Я сказал: «Он был прав, и вы тоже похвалите то, что я говорю. Но всегда помните, я буду говорить только то, что хочу сказать. И не имеет значения, кто меня приглашает, это так просто: если меня пригласят буддисты, я заменю всего несколько слов в лекции о суфизме и вместо суфизма буду говорить о дзэне. Я говорю все то же самое; просто в лекции о суфизме нужно кое-что кое-где изменить. Ну и, конечно, я должен быть бдительным - я не должен забывать, о ком я говорю, вот и все».

И я говорил. Конечно же, мой учитель присутствовал и был очень удручен, но когда он услышал то, что я говорил, он заметно повеселел. Он подошел ко мне, крепко обнял и сказал: «Ты, должно быть, шутил».

Я сказал: «А я всегда шучу - не принимайте это так близко к сердцу».

«Ты и есть суфий», - сказал он.

Я сказал: «Так говорят!»

Я выступал в Амритсаре в Золотом Храме, который сегодня принес народу Индии истинное горе. Это сикхский храм, и именно из-за него была предательски убита Индира Ганди; вся страна потрясена. Я выступал в этом храме. Везде, во всех уголках страны, люди тысячи раз задавали мне вопрос: «Зачем вы отпустили бороду?» Я уже привык к этому вопросу и развлекался тем, что разным людям отвечал по-разному.

Но в Золотом Храме, когдая говорил о Нанаке и его миссии, ко мне подошел очень старый сардар, дотронулся до моих ног и сказал: «Сардарджи, зачем вы обрезали волосы?» Это был новый вопрос, мне его задали впервые. Он сказал: «С вашей бородой все в порядке, но зачем вы обрезали волосы? Ведь вы такой религиозный человек».

Для того, чтобы быть сикхом, нужно соблюсти всего пять условий; вы сможете, да и любой сможет. Эти условия называются пять «К», потому что каждое слово начинается с буквы К. Кеш означает волосы, kamap означает нож; kaччxa означает нижнее белье - зачем это, для меня до сих пор остается тайной. Это единственный вопрос, на который я не могу ответить. Какой философии это служит? Странно, но этому должна быть причина.