Буря приключений. Карты Творца - Юлия Фирсанова

Но прежде, чем прозвучали первые слова приветствий, двери в столовую распахнулись, и на сцене появился посол Эндора — великолепный Зулар.

Мужчина выступил вперед, расталкивая свою будущую семью, (от такой наглости лоулендцы настолько опешили, что даже не пытались сопротивляться). С размаху бухнувшись перед принцессой на колени, как только не треснули коленные чашечки, эндорец отвесил ей пять ритуальных поклонов. Любопытные принцы уняли зуд в чешущихся от желания хорошенько врезать нахалу кулаках и замерли на месте, ожидая продолжения шоу. Завершив ритуальное челобитье, посол перешел к следующей части серьезнейшего, уходящего корнями с глубокую древность ритуала. Он проделал руками ряд замысловатых движений, символизирующих изгнание злых духов и установку временных печатей на их большие уши, и громко завопил, уже не опасаясь быть услышанным злыми силами:

— Призываю великую Мать Семи Пустынь и Покровителя Десяти Ветров в свидетели моих слов.

Посол очень спешил. Поэтому опустил в своей речи обращение еще к полусотне немаловажных божеств эндорского пантеона.

— Да не отринет меня суженая моя, Элия, — выдал коронную фразу- гвоздь сезона Зулар.

Принцесса насторожилась. В сознании богини начала смутно формироваться догадка о том, что что-то смутно напоминающий мужчина (кажется, они встречались не так давно) делает официальное брачное предложение и не только делает, но и почему-то полон уверенности, что за его наглым заявлением последует согласие. Богиня лихорадочно зашевелила мозгами.

А посол тем временем продолжал вопить, подергивая устремленными вверх руками и выписывая ими какие-то странные кренделя:

— Время ожиданья прошло, о стыдливейший из цветков пустыни, полный благоуханной росы!

Братья принцессы, уподобившись целой конюшне породистых жеребцов, громко заржали, Лимбер смутно почувствовал, что назревает скандал, но, увлеченный ритуалом сватовства, Зулар не обратил никакого внимания на посторонние звуки, или посчитал, что дикари-лоулендцы так выражают святую радость по поводу оказанной их народу великой чести.

— Положенный срок соблюден, и мы можем, объявив о своем решении перед лицом твоего отца и семьи, соединиться в благословенном союзе. Народ Семи Пустынь с радостью примет новую дочь, доказавшую верность нашим обычаям в своем сердце. Душа моя поет при мысли о плодородном чреве твоем, что будет носить детей пустыни, — заливался соловьем посол, покачиваясь в такт словам. — Но почему не вижу я улыбки радости на устах твоих, о блаженная влага моего сердца?

Чело принцессы действительно хмурилось, ибо богиня напряженно раздумывала над тем, как выкрутится из щекотливой ситуации, в которую угодила из-за своего импульсивного поступка. Ей совсем не хотелось выходить замуж за невежественного грубого дикаря, только и мечтающего о выводке чумазых дикаренышей. Но и сразу отказать послу было невозможно. О вспыльчивости, непомерном самолюбии и драчливости эндорцев россказней ходило не меньше, чем об их знаменитых коврах и приверженности строгим ритуалам. За отказом могло последовать немедленное объявление войны. Не то чтобы принцесса беспокоилась и не верила в военное превосходство Лоуленда, но стать причиной войны, а следовательно недовольства отца непредусмотренными расходами, девушке тоже совсем не хотелось. Богиня лихорадочно обшаривала все темные закоулки памяти в поисках выхода. Кто ищет, тот всегда найдет! Перед девушкой забрезжила туманная догадка.

"А, была не была!" — отчаянно решила принцесса и пустила в ход свое смутное знание эндорских обычаев.

Богиня послала Кэлберту мысленную просьбу: "Ничему не удивляйся и подыгрывай мне во всем! Идет?". Пират едва заметно кивнул, показывая, что все слышал и согласен, и Элия начала концерт, возопив в точно такой же заунывно-пронзительной тональности, как недавно Зулар, но руками подергивать не стала, опасаясь допустить какую-то неточность:

— О любезный суженый мой, готова идти за тобой всюду. Судьба моя — твоя судьба! Твое дыхание — мое дыхание до конца дней и за их кромкой!

Принцы при этих словах начали сильно нервничать и подбирать подходящее оружие для расправы с женишком, рука же Нрэна уверенно легла на рукоять своего знаменитого двуручного меча. Боги просто не в состоянии были представить себе разлуку с сестрой, а то, что она могла влюбиться в недоумка-кочевника, казалось лоулендцам каким-то страшным сном. "Нет жениха — нет проблемы" — шустро решили принцы за секунды, что длилась первая фраза принцессы. Затем последовало продолжение, озадачившее братьев богини еще больше.

— Так сказала бы я еще недавно, но Рок или Силы судили иначе. Другой стал моим избранником, — принцесса ткнула в грудь Кэлберта, дабы у Зулара не возникло никаких сомнений в персоне, которой отдали предпочтение. — Тот с кем прошла я испытанье пустыней, не брав ни крошки пищи в течение семи дней. Двое свидетелей сего путешествия перед тобой. Ныне очистились мы от грязи земной!

Чистюля Энтиор с сомнением оглядел грязные волосы и пыльное лицо сестры, на котором яркими звездами горели серые глаза, но оставил сомнения насчет "очищения" при себе.

— И стали ясны и чисты все наши помыслы и открыт путь, что прежде скрывала пелена миражей. Он супруг мой перед лицом пустыни и даже смерть не в силах разлучить нас, повенчанных бурей песка.

С этими словами принцесса приникла к пирату, обвила руками его талию и с нежной любовью посмотрела в слегка расширенные от изумления карие глаза. Тот, мигом сориентировавшись в благоприятной ситуации, крепко обнял невесту-самозванку и закрыл ей рот долгим и страстным поцелуем.

Ослепленный болью, но верный обычаям родины, Зулар поник, словно сломанный бурей цветок, но нашел в себе силы горько сказать уже совершенно обычным тоном, без всяких нелепых завываний:

— На все воля Десяти Ветров. Видно, Мать Семи Пустынь наказала меня, поманив несбыточной надеждой и любовью за то, что не раз отвергал я страсть женщин, деливших со мной шатер.

Встав с колен, эндорец вышел из зала, пошатываясь словно слепой, на ходу вырывая из косиц и бросая наземь яркие свадебные бусины.

— Так! — скрестив на груди мускулистые руки, грозно сказал Лимбер, когда за неудачливым женихом закрылись створки дверей. — И кто же этот твой жених, доченька? Просвети нас, где ты его подцепила?

Принцы плотно обступили Кэлберта и Элию, совершенно игнорируя Мелиора и оттеснив герцога в сторону, словно предмет меблировки. К досаде Элегора, даже Энтиор не удостоил его, как обычно, гневным, брезгливым или презрительным взглядом.