Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов

Темнота хлюпнула носом. Еще бы. Что остается-то? Только собственные руки. Свернуть шею человеку, по идее плевое дело, особенно старческую, но… Она была его мамой. Орлов не представлял, какие муки сейчас испытывает безымянный охранник.

- Давай, я? – тихо предложил он.

- Нет… Я сам…

Они немного пошептались, затем старушка тихонько всхлипнула. Зашуршала одежда, раздался тихий хруст, а затем… такого звука Орлов еще никогда не слышал. Полувой, полурык,полуплач. У Алексея все внутри сжалось. Да что за долбаный мир!? За что такие издевательства? Сын. Собственную мать. Голыми руками… Леший ощутил, как его качнуло. Тут даже самый закоренелый вояка, наверное, пошатнется. Ладно, на войне, там всякое бывает, но тут-то!?.

Охранник ударился головой о стену, замолотил железо кулаками. Он орал, бесился и проклинал весь этот чертов мир. В какой-то момент он, Леший не понял, как все произошло, кинулся к двери, впился пальцами в створки лифтовой кабины, потянул их в разные стороны. Орлов не разделял порыва вынужденного соседа и потому навалился на обезумевшего парня сзади. Обвив шею здоровяка, он ударил тому под колени, заставил мужика присесть, надавил тому на кадык. Получив пару ощутимых ударов в лицо, он попытался успокоить охранника, но тот не слышал слов. В образовавшуюся узкую щель меж дверей проник тонкий лучик света и Леший смог разглядеть безумные глаза сошедшего с ума человека. Все было понятно без слов. Его теперь только гасить. Он не понимает, что делает, не отдает себе отчета и может погубить обоих. Орлов помирать, пока, не планировал.

Продолжая сгибом локтя правой руки удерживать шею оппонента, он помог себе левой, обвив голову мужика, чтобы усилить рычаг. Резкий рывок, второй, третий. Противник был силен. Даже в таком состоянии он умудрился приложить Алексея спиной о стену пару раз, норовя того скинуть, но из коварного захвата уже никуда не деться. Алексей еще и ногами обвил колени здоровяка, подбил их и они повались на пол. Хрустнуло. Охранник затих. Для убедительности подержав его в захвате еще несколько секунд, Леший разжал побелевшие руки.

- Твою мать! – выругался он, впуская в собственные легкие воздух.

Он не дышал с самого момента начала схватки. Нервы натянулись канатом, и Алексей сам уже был готов превратиться в такого же безумного, как и оставшийся безымянным для Лешего сын бедной старушки.

Отдохнуть ему не дали. Распаленные шумом мертвяки ринулись к лифту. Видеть они вряд ли что-то могли в темноте кабины, но имели особо развитое стадное чувство. Все идут, и я пойду. Все скребутся в двери и я буду… Створки пришлось закрывать в самый последний момент. Катаны с собой больше нет, чтобы пальцы тварям рубить, и сунься они внутрь, ему будет нелегко отбиться в таком тесном пространстве. К тому же не стоило и про бабку забывать. Орлов не стал говорить ее сыну про то, что есть такой вариант, что мамка его встанет через какое-то время, и они смогут снова обняться, правда, ненадолго, ровно до того момента, как она из сыночка кусок плоти зубами не выдерет. В кино зомби нужно было непременно в голову стрелять, мозг ему повредить, чтобы окончательно упокоить. Он же сам видел, как пол тела ползало, а потом тому парню в квартире девчонки в глаз мечом ткнул, чтобы второй раз умертвить, но что будет с укушенным человеком, если его убить до обращения? Проверять этого как-то не хотелось, но пришлось. Бабка зашевелилась, и это было дурным знаком. Он видел, что твари сильны, наверное, то, что их перерождает, как то усиливает, организм. Ведь даже мелкий пацан, застреленный на лестничной клетке, двигался слишком быстро и резво, не по годам, в общем.

- Твою мать! – рыкнул Леший, тыкая бабку носком берца.

Как бы ни было противно, но пришлось повторить прием с толстухой. Алексей занес ногу, примерно прикидывая, где у нее голова. Пнул. Промазал. Бабка хрюкнула. Нога скользнула, лишь слегка задев старческую плоть, ударилась о стену лифта. Снова поднять, внести корректировку и… хрусь. Поднять и… плюх… Поднять и хрясь.

На душе и в желудке стало противно. Орлова вновь повело. В тесной кабине завоняло. Мертвяки продолжали ломиться в двери, пытаясь их открыть. Изнутри зафиксировать их никак не удается, они открываются, втягиваясь друг в друга. Поверхность гладкая, никаких ручек, только тонкая резинка на стыке и все. Вот ее Алексей и пытался удерживать ногтями пальцев, благо, что тупым зомбакам не хватало пока ума поступить также. Толпой-то они быстро б справились.

Держался он столько, сколько хватило сил. Ногти посрывал до крови, и, уже, когда думал что все, больше не сможет, твари отступили. Сколько прошло, минута или час, он не понял. Кровь в ушах долбила с той же силой, что и мертвяки в двери. Во рту стояла сухость.

Он скатился по стене, не заботясь о том, что снова изгваздает штаны в крови и мозгах, натекших из старухи. «Паладины» все стерпят! Влагу держат, а снаружи простирнуть под краном можно. Орлов тяжело выдохнул. Еще только утро, до обеда даже не близко, а он так устал…

- Маааааау! – внезапно снаружи завыл кот, да так громко, что Алексей подскочил прямо из сидячего положения.

Мать твою! Нордя! Ах ты ж… Да что так не вовремя то! Орлов застонал. Что делать? В холле послышался топот десятка ног. Видать мертвяки на зверя навелись. Кот орать не переставал. Судя по непрекращающемуся «Маааааау», которое то становилось тише, то громче, котяра носился по холлу словно угорелый. Леший взвыл. Внезапно, до кучи еще и за ногу его кто-то схватил. Тут он от страха и неожиданности подпрыгнул еще выше. Сынок! Сынок бабкинский очухался. Что? Но как?! Он же его точно!.. Леший же был уверен, что свернул здоровяку шею! Зараза! Видать и того цапнуть успели. Вот попал, так попал! Снаружи кот носится сиреной, требуя от хозяина спасти его, в кабине лифта еще один мертвяк, причем здоровый и сильный, а Леха.. А Леха что?! Да устал Леха! Было бы ружье, мож еще… Стоп! Ружье!

Пнув здоровяка ботинком наугад, Орлов пошарил руками по потолку. Люк! Ну, была, не была! Толкнуть вверх, сунуть руку на удачу, авось никто не укусит. Фонарь все еще горит, а где фонарь. Там и сама «Сайга». Пальцами пошарить, каждое мгновение ожидая, что в них вцепится тот толстяк или второй мертвяк…