Исповедь любовницы Сталина - Леонард Гендлин

Оскалившись, Берия отвратительно рассмеялся. Я попыталась возмутиться, он меня резко перебил:

— Мы не будем настаивать на подписке о неразглашении, мы любим чистую, ювелирную работу. После каждой встречи с любимым товарищем Сталиным вы будете мне все рассказывать. Вы — актриса, и вам ничего не стоит показать, изобразить, присесть. Один раз обманете — направлю без предупреждения в гости к мертвому Тухачевскому. В могиле сумеете сделать выбор, на каком свете лучше жить. Забыл сказать: вами серьезно заинтересовался мой друг, кинорежиссер Чиа-урели.

— Весьма польщена.

— Вы обратили внимание на то, как изменился ваш престарелый любовник? Скоро он вообще ничего не сможет. Врачи мне говорили, что он протянет максимум еще одну пятилетку. Тогда вы лишитесь единственной опоры. Боюсь, что в вашем возрасте найти подходящую замену будет трудно.

— Л. П., это вас не должно волновать.

Берия встал, протянул руку для пожатия.

— Надеюсь, мы останемся добрыми друзьями. Помните, что это в первую очередь в ваших интересах.

Сталин пригласил в Кунцево на обед. Попросил рассказать, как прошли гастроли. Я знала, что он не любит, когда хвалят западную культуру. Ему понравилось слово «тлетворный», потом с легкой руки Маленкова стали добавлять слово «Запад», которое прочно осело в его лексиконе.

— Спасибо И. В., гастроли прошли вполне успешно. Одолевала тоска по Москве, по театру, по друзьям.

— Наш министр кинематографии Иван Григорьевич Большаков слезно попросил, чтобы мы высказали свое мнение относительно второй части фильма «Иван Грозный».

— Для того чтобы дать объективную оценку, давайте освежим нашу память и вначале посмотрим первую часть.

Среди зрителей Жданов, Берия, Маленков, Г. Ф. Александров, Молотов, академик Тарле — автор книг о Наполеоне и Талейране, кинорежиссер Эйзенштейн, исполнитель роли царя Ивана — артист Николай Черкасов.

Трудно понять, какое впечатление произвела картина на Сталина. Мы все с нетерпением ждем разговора о любимце И. В. Услужливая Валечка принесла напитки, бутерброды, сладости, папиросы, кофе, чай, фрукты. Усталое лицо Эйзенштейна подергивалось нервным тиком. Вожди напряженно молчали, ожидая, что скажет Сталин. Тогда легче будет наметить «курс правильного поведения». Всегда трудно начинать первым. По беспокойным, бегающим глазам И. В. заметил колебания соратников — бессменных побратимов. Немая сцена его забавляла. Астматический кашель Жданова вывел «жизнерадостную» компанию из оцепенения.

Сергей Михайлович сказал, что свою ошибку видит в тёк, что он растянул и искусственно разделил вторую серию фильма на две части. Поэтому основные для всего фильма события — разгром ливонских рыцарей и выход России к морю — не попали во вторую серию. Между ее частями возникла диспропорция, оказались перечеркнутыми проходные эпизоды.

Эйзенштейн от волнения говорил с трудом, и Черкасов продолжил объяснение.

— Исправить картину можно, — сказал он, — но для этого нужно резко сократить заснятый материал и доснять сцены ливонского похода.

— У вас неправильно показана опричнина, — обратился Сталин к режиссеру. — Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена й уходить с войны, образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны как ку-клукс-клан. Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая ее от иностранного проникновения. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр Первый — великий государь, но он слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в Россию. Еще больше допустила его Екатерина.

— Эйзенштейновский Иван Грозный получился неврастеником, — сказал, кашляя, Жданов.

Молотов добавил:

— Вообще сделан упор на психологизм, на чрезмерное подчеркивание внутренних психологических противоречий и личных переживаний.

— Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю— говорил Сталин. — В первой серии неверно, что Иван Грозный так долго целуется с женой. В те времена это не допускалось.

— Вторая серия, — сказал Молотов, — очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Нельзя показывать одни только заговоры.

— Иван Грозный был очень жестоким, — продолжал Сталин. — Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо было быть жёсто-ким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довел до конца борьбу с феодалами. Если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени. Тут Ивану помешал Бог: Грозный ликвидирует одно семейство феодалов, а потом целый год кается и замаливает «грех», тогда как ему нужно было действовать решительнее! Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя. Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот Русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток. Только освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился с объединением Руси.

Эйзенштейн устало:

— Создавая фильм о Русском Ренессансе, мы стремились раскрыть перед зрителем не быт XVI века, но бытие «государственной идеи» Ивана — единодержавие. Нам хотелось поднять фигуру Грозного над случайнобытовыми черточками его характера и постараться уловить в человеке черты трагической величественности его исторической роли прежде всего. Отсюда и стиль картины.

С. М. тяжело опустился на стул. Сталин цепким взглядом обвел присутствующих:

— Иван Грозный совершил непоправимую ошибку: он слишком мало истребил боярских родов. Мало было у него преданных людей, таких, как Малюта Скуратов и Федор Басманов. Вот вам пример мужества и отрешенности во имя отчизны. — Сталин взглянул на Берия. Общество, поеживаясь, перехватило этот утверждающий взгляд. — Теперь мы хотим услышать мнение Евгения Викторовича Тарле.

Маститый академик, увенчанный правительственными наградами, растерянно посмотрел на Сталина: его недавно освободили из концентрационного лагеря. И. В. благосклонно ему кивнул.

— И. В. абсолютно прав в своем видении исторической концепции сложной эпохи Ивана Грозного. Существует множество свидетельств, подтверждающих прекрасное начало царствования Ивана IV и говорящих о том, что середина XVI века стала для России порой больших надежд, имевших перед собой вполне реальную почву. На это время приходится расцвет культуры и общественной политической мысли. Проводились в жизнь важные государственные реформы, начало развиваться книгопечатание, был создан шедевр русской архитектуры — Собор Василия Блаженного. Присоединение Казани (1552) и Астрахани (1556) открывало широкие возможности для развития торговых связей со странами Востока. Есть много фактов, свидетельствующих о том, что борьба с Казанским и Астраханским ханствами была воспринята народом как акт большого политического значения. Неизбежность борьбы и жертв на восточных и южных рубежах России была для всех ясна, а блестящий успех оправдал все жертвы и высоко поднял авторитет молодого царя Ивана.

Черкасов, зная, что Сталин ценит его талант, попытался повернуть разговор ближе к фильму, но так, чтобы получить разрешение на дальнейшую работу над ним.

— Критика помогает, — произнес он убежденно. — Пудовкин тоже после критики сделал хороший фильм «Нахимов». Мы уверены в том, что сделаем не хуже, ибо я, работая над образом Ивана Грозного не только в кино, но и в театре, полюбил этот образ и считаю, что наша переделка сценария сможет оказаться правильной и правдивой.

Эйзенштейн молча заплакал. Он не понимал, что его лучший друг спасал его любимое детище от сожжения.

С. М. встал:

— Все, что здесь было сказано, станет лейтмотивом переработанного фильма, — голос Мастера дрогнул, — если нам доверят переделку ленты.

Сталин веско:

— Для того чтобы понять зрелые годы Ивана Грозного, надо как следует вчитаться в его письма к князю Андрею Курбскому, изучить его Послания в Кирилло-Белозерский монастырь, Семиону Бекбулатовичу, к английской королеве Елизавете, шведскому королю Иоганну III, польскому королю Стефану Баторию.

Заговорил Жданов:

— У меня есть предложение заменить товарища Эйзенштейна не менее талантливым и способным режиссером Иваном Пырьевым!

Его перебил Берия:

— Зачем Пырьев? Его трактористы, свинари, пастухи всем давно надоели. У нас есть мастер эпического жанра — Михаил Чиаурели.