Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

Ралидж ответил за всех троих, что спать они не хотят, охотно продолжили бы осматривать замок, но ни за что не позволят себе утруждать любезного хозяина. Может быть, Спрут прикажет кому-нибудь из слуг показать им двор и хозяйственные постройки?

Унтоус был так озабочен чем-то, что его даже не удивил интерес гостей к столь прозаическим и обыденным вещам.

Слуга, которого Унтоус послал с гостями, был предупредителен и почтителен, но все же не удержался — скорчил быструю недовольную гримасу, когда к ним присоединились и остальные пришедшие в замок путники. Слуге не нравилась пестрая компания, особенно циркачи. Но что поделаешь, если Сокол и Рысь заявили, что осматривать замок всем вместе куда веселее!

А что тут веселого? Полупустая конюшня. Кузница. Два сарая, запертых на замки… Стена, башни…

Правда, возле одной из башен слуга оживился. Здесь и впрямь было о чем порассказать! Башня называлась Людожоркой. («Веселенькое названьице, не правда ли, господа мои?») Легко можно догадаться, что была она замковой темницей. Много там народу сгинуло… («Разумеется, не в наши дни, а в недобрые старые времена!») Что? Дверь? А двери в башне нет! Сверху, с крепостной стены в люк заключенных спихивают… Нет, не разбиваются. От люка ведет каменный уклон, вроде горки, на таких ребятишки зимой катаются. Такой крутой и скользкий — ни за что узнику обратно не вскарабкаться… Назад? Если на то будет хозяйская воля, так узнику веревочную лестницу сбрасывают…

Ралидж поймал выразительный взгляд Ваастана. Они как раз миновали грозную Людожорку, теперь перед ними была бревенчатая торцовая стена большого сарая (для сена, как поспешил объяснить слуга).

Сокол напустил на себя озабоченный вид и заявил, что ветер холодный, а госпожа забыла в комнате плащ. (Фаури в самом деле была без плаща, но ветер был не такой уж сильный.)

Слуга бегом кинулся за плащом, а Ралидж обернулся к Ваастану:

— Ну, где твоя складка?

— Здесь, господин, — уверенно ответил наемник. — Все готовы в дорогу?

Путники закивали. Еще на подходе к замку было решено, что дорожными мешками придется пожертвовать — недорогая плата за то, чтобы скорее попасть в Джангаш. У всех были при себе деньги, у мужчин — оружие. У Ралиджа на плечах был коричневый плащ с зеленой заплаткой…

— Здесь, — повторил Ваастан.

Между сараем и стеной была неширокая полоса земли, заросшая высоченной крапивой. Сейчас крапива пожелтела и зачахла, но все же пыталась своим грозным видом запугать невесть зачем появившихся здесь людей.

Ваастан двинулся вдоль стены, пинками сшибая перед собой высокие увядающие стебли. Все замерли, стараясь не проглядеть момент, когда человек у них на глазах шагнет в никуда, исчезнет…

И ничего не произошло.

Наемник обогнул амбар, вернулся с видом полной растерянности, повторил путь сквозь строй крапивы. Затем повернулся и побрел обратно к своим спутникам. Голова его понурилась, плечи ссутулились. У Ваастана был вид человека, которого сейчас будут дружно бить — причем за дело.

— Да как же так… Да что же я… Была же складка, клянусь Безликими, была!..

Горькое разочарование мешало Ралиджу внимательно слушать хозяина, вновь расхваливавшего свои сокровища. Фаури — та сослалась на головную боль и удалилась в предоставленную ей комнату. Челивис тоже куда-то скрылся. Унтоус не заметил его исчезновения. Внимание хозяина было сосредоточено на Соколе.

— Вот, умоляю взглянуть, — квохтал восторженный голос, — здесь у меня диковинки из дальних стран. Не столько ценные, сколько редкие и необычные. Вот чучело крокодила — это из Наррабана, из низовьев великой реки Тхрек. Зубы-то, зубы какие, а? Хорошо, что у нас в округе такая дрянь не встречается! А вот сеть, такими ловит птиц дикое племя на одном из Проклятых островов. Пусть Сокол попробует угадать, из чего она сделана!.. Не веревки, нет… и не лианы… Паутина! Самая настоящая паутина! Там водится такое страшилище, называется — гигантский пурпурный чернобрюх… А это — клык морского чудовища из Уртхавена они там плещутся среди льдин… Ах, какой клык! Дракон позавидует! А вот колючка — опять из Наррабана. Называется — шип рухху. Если уколоться — все тело онемеет…

Ралидж хотел сказать, что бывал в Наррабане и видел такие шипы. И еще хотел остеречь хозяина, чтобы тот не вертел так небрежно в руках опасную колючку. Но Унтоус не дал ему вставить ни словечка: тараторил, не поднимая глаз на гостя и не переставая возиться с заморскими безделушками:

— А вот этот свиток… из Озерного королевства… рисунок, ценный не столько из-за мастерства художника, сколько из-за связанной с ним необычной истории. Не придержит ли Сокол край пергамента?

Ралидж протянул руку, чтобы помочь хозяину раскатать упругий свиток… и тут острый шип царапнул кожу Сокола.

Мускулы свело в тугой затянутый узел. Боль наполняла каждую частицу тела. Хотелось кричать, но язык и гортань были мертвы. Во всем теле жило только сердце — оно с трудом ворочалось в груди, его натужный грохот отдавался в мозгу, мешая человеку собраться с мыслями, не давая даже вспомнить свое имя.

Темнота. Боль. Полынная горечь во рту. Мучительный стук сердца.

Боль отступила первой, сменившись покалыванием во всем теле. Гулкое буханье сердца стало тише, отодвинулось куда-то, в него вплелись далекие голоса.

— Он… он, кажется, уже не дышит! Ой!

— Не плачь, дышит… даже голову немножко повернул…

— Ой, правда! Помоги приподнять… положим ко мне на колени, ему удобнее будет…

Темнота упорно не желала уходить. Лишь где-то наверху медленно чертило круги светлое пятно.

Человек напрягся и вытолкнул из горла короткое мычание. Вслед за этой победой последовала еще одна: он вспомнил свое имя.

Светлое пятно перестало плавать по кругу и превратилось клочок неба над головой. Сквозь тошноту и головокружение Ралидж мрачно спросил:

— Где я?

— В Людожорке, — печально отозвался женский голос. — Правда-правда-правда!

Неужели Ингила? В Людожорке? Почему?

Ралидж попытался сесть, но тело по-прежнему отказывалось признать его своим господином и повелителем.

Над лицом склонились длинные русые кудри, раздался короткий всхлип.

Вей-о! Не может быть! Фаури!

— Красавицы! Милые! — взмолился Ралидж, чувствуя, что язык с каждым словом слушается все лучше и лучше. — Объясните, что случилось? Я, конечно, в восторге от вашего общества, но уж больно обстановочка… неподходящая.

Фаури вместо ответа снова всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Нас почему-то скинули сюда! — злобно затараторила Ингила. — Вон в тот люк… по наклонной стенке… госпожа себе колено разбила! Правда-правда-правда! А Сокол уже здесь лежал… И не сказали, с чего это вдруг… Ух, так бы глаза ему и выцарапала, не посмотрела бы, что Спрут!