Средневековая педагогика в лицах и текстах - Послушник и школяр

Раннесредневековые монастыри, особенно северные, не только сохранили остатки античной образованности, но и сумели без всякой связи со старой системой школ готовить образованных клириков. По-новому взглянув на природу ребенка, монахи оказались неплохими педагогами. В ту пору, кстати, родилась практика, незнакомая античности: чтобы не нарушать монастырскую тишину и не мешать товарищам, монахи читали книги не вслух, а лишь глазами.

Особенностью этих монастырей было и то, что они охотно брали на воспитание детей знати — ведь еще с языческих времен у кельтских вождей было в обычае отдавать детей жрецам-друидам в обучение. И если короли первой франкской династии — Меровингов — давали детям домашнее воспитание, то в середине VIII в. сыновья франкских майордомов учились уже в монастырях. Этому роду, получившему позже название династии Каролингов, удалось создать могущественное государство. Отдельные очаги культуры, теплящиеся на окраинах христианского мира, оказались объединенными вокруг одного центра. И хотя идея Карла Великого о восстановлении Западной Римской империи оказалась химерой, но ему удалось нечто большее — заложить фундамент цивилизации средневекового Запада. При Карле Великом завершается также создание системы средневековой образованности: специальный "капитулярий о науках" (787) предписывал открывать школы при каждом монастыре, при каждой епископской кафедре, где должны были учить письму, счету, чтению Псалтири. Забота о школах возлагалась на специальных церковных должностных лиц — схоластиков. В школы эти допускались также и дети, которых не собирались посвящать монашеству, — столь велика была потребность в образованных людях. Повсюду учреждались мастерские письма — скрип-тории, где особым, каллиграфическим, почерком переписывались старые книги. Карл Великий привлекал ученых со всех концов Европы — из Италии, Испании, Ирландии. Англосаксонский монах Алкуин (730–804), считавший себя учеником Беды Достопочтенного, часто называется историками "министром культуры при Карле Великом". Он обосновал идеал империи — король-мудрец, покровитель наук и искусств, в чьих руках также и светская власть. Вокруг него — сподвижники, утверждающие его славу франкским мечом, христианской идеей и античным словом. В «Академии» — придворном кружке Карла любили повторять слова Алкуина о том, что знание некогда из Египта было перенесено в Афины, оттуда в Рим и, наконец, во Франкское королевство.

Благодаря Алкуину система образования приняла законченный вид, просуществовав до конца средневековья. Сначала изучали церковное пение, счет, основы латыни по учебнику Доната. Затем, если ученик двигался дальше, "семь свободных искусств", главным образом тривиум (грамматику, риторику, диалектику). Фиксированные требования к чистоте языка, предъявляемые грамматикой, превращали латынь в мертвый язык, и развитие романских диалектов удалялось от книжной латыни. Для немногих — самых ученых — предусматривалось знакомство с богословием, то есть чтение Писания и комментариев к нему, умение раскрыть смысл библейских текстов — буквальный, исторический, моральный, символический, мистический. Латинский язык в школах (во всяком случае, в хороших школах) был единственно дозволенным. Санкт-Галленский аббат Соломон требовал, например, чтобы младшие ученики приветствовали его латинской прозой, средние — ритмическими стихами, старшие — стихами метрическими, более сложными, сочиняемыми по книгам. Учебниками служили труды Боэция, Марциана Капеллы, Исидора Севильского, Беды Достопочтенного, Ал-куина.

Эту эпоху принято называть "Каролингским возрождением". В Европе появились сотни людей, писавших на вполне приличной латыни, ценивших античную словесность, а также труды современников — ученых, поэтов, историков. Когда времена для образованности были тяжелыми, грамотные люди стремились сохранить любое знание. Но в периоды благоприятные христианская мысль вновь и вновь разделяла веру и разум, небесное и земное, христианское и языческое. Ученик Алкуина, аббат Фульды Храбан Мавр (784–856) стремился вслед за Кассиодором описать христианскую систему знаний. В трактате "О воспитании клириков" он разделяет науки на божественные и человеческие, земные. Первые абсолютно необходимы, вторые бывают полезные ("семь искусств"), но бывают и вредные (астрология, чернокнижие). К наукам человеческим всегда надо относиться с осторожностью, необходимо отобрать все ценное и подчинить их служению вере.

Ирландский монах Иоанн Скот Эриугена (ок. 810 — ок. 877) писал, что истинная философия и истинная религия — одно и то же и что если разум может иметь силу без авторитета, то авторитет без разума силы не имеет. Но современники сочли эту мысль слишком смелой, ведь богословие основывалось пока в основном на цитировании авторитетных мнений. Культура Каролингского возрождения имела свои рамки, куда Эриугена явно не вписывался. Этот знаток греческого языка, переведший на латынь труднейший трактат Псевдо-Дионисия, последователя Платона, оставался непонятен своей эпохе. Только через три столетия, в средние века, сумели постичь суть его философских взглядов, а, поняв их, осудили как еретические.

Потомки Карла Великого не смогли удержать созданного им единства империи, но они сохранили его любовь к знанию. Людвиг Немецкий переписывался с Храбаном Мавром. Его соперник, Карл Лысый, любил называть себя философом на троне и участвовал в богословских спорах. Это именно он заказал Эриугене перевод греческой рукописи, присланной ему из Византии. Он покровительствовал Эриугене, похваляясь перед соседями его диковинной ученостью.

Среди аристократов каролингского времени было немало образованных людей. Сохранились, например, поучения Дуоды, графини Септиманской, написанные ею для шестнадцатилетнего сына Вильгельма. В латинских стихах и прозе Дуода учит его быть честным, справедливым и образованным, сообщает ему о сочиненных ею молитвах, цитирует античных поэтов и Отцов Церкви.

Каролингское возрождение, впрочем, закончилось довольно быстро, к концу IX в. Европу вновь захлестнули набеги арабов, венгров, норманнов. "Философов на троне" сменяют местные правители — воины, способные отстоять свои земли, но не слишком склонные к меценатству. Образованность вновь отступает в монастыри. Но их богатства привлекали грабителей — монастыри часто грабили, уцелевшие монахи разбегались в поисках более спокойных мест. Монастырская культура вообще была плохо защищена от превратностей судьбы — пожара (как в Санкт-Галлене), склок; дурного управления бывало достаточно, чтобы загасить очаг древней культуры.

Однако полного упадка не произошло. Монахи обживались на новых местах. Новые короли быстро начинали подражать Карлу Великому. Так, Альфред Великий, король Уэссекса, сам переводит на англосаксонский язык Боэция. Правители воссозданной "Священной Римской империи германской нации" Оттон I и Оттон II поощряют епископские школы, надеясь в образованных прелатах найти своих верных помощников. Этот период (вторая половина X — начало XI в.) даже называют Оттоновским возрождением.

Особую известность получили епископские школы Кельна и Льежа, откуда вышло немало ученых клириков, украсивших имперскую канцелярию. В соседнем французском королевстве к концу X в. прославились школы Реймса и Шартра. Герберт, схоластик реймсской школы, бывал в Испании, откуда заимствовал у арабских математиков абак — счетную доску. Герберт составил также таблицу 26 правил риторики. Но главным он считал искусство диалектики, учащее правильно мыслить. Он вновь обращается к логическим трактатам Аристотеля и Боэция. В 980 г. в присутствии Оттона II он побеждает в затяжном диспуте Отриха, "лучшего клирика Германии". Темой дис-пута была классификация наук (Герберт переносил основное внимание с грамматики на диалектику). Император запомнил ученого клирика, и вскоре Герберт становится архиепископом Реймсским, а позже, уже при императоре Оттоне III, избирается римским папой под именем Сильвестра П. Он сравнивал молодого императора с мудрым королем остготов Теодорихом, себе отводя роль Боэция. Именно он, кстати, рекомендовал императору посгавить памятник Боэцию в Равенне. Сильвестр и Оттон III хотели восстановить обновленную Римскую империю во всем ее блеске. Они писали, что наступает новый век — мудрости и справедливой мощи. Однако скорая смерть унесла обоих мечта-гелей.

Одиннадцатое столетие менее всего походило на торжество разума. Но мало-помалу образованность вновь утверждалась в Европе. Множились епископские школы. Клюнийское движение, охватившее монастыри, первоначально относилось к образованию с подозрением. Однако к середине века клюнийцы осознали необходимость укрепления своих школ. На юге Франции и в Италии появляются частные школы, где всем желающим преподают медицину, право, красноречие.